Что ж поделать, красавчик, это реальность, всего лишь реальность – в которой от тебя ушла жена. Реальность, из-за которой тебе хочется выть на луну и кусать прохожих за ляжки, и чтобы не делать глупостей ты слишком часто тонешь в пивных кружках и рюмках с добротным скотчем.
Бесконечное страдание – что может быть хуже?!
Только бесконечное удовольствие!
И никого вокруг. Темнота и тишина. Джамал пытается перевернуться со спины на живот и падает с крестообразного лежбища. Больно ударившись коленкой, снайпер, как полупустой мешок с порченным бататом, валится на холодную керамику пола. Автоматически, совершенно непроизвольно «летучие мыши» врубаются аккурат в четверть накала – срабатывает инстинкт самосохранения: дабы хоть что-то рассмотреть вокруг, надобно «подсветить» себе татуировками.
Активированные тату прожигают тоненькие веки, кровь заливает глаза Джамала, но прежде чем весь мир погружается во тьму, стрелок успевает заметить, что коленкой приложился о куб– mecha! Тот самый! С привинченным к торцу шлангом!
Кошмар!
– Эй!!! – вопит, что есть мочи Джамал. Из горла снайпера вместе с криком вылетают куски лёгких и комки дурно пахнущей слизи.
Кровь на щеках. Тьма. Боль в колене.
– Эй!!!
И ни слова в ответ. Даже эха и того нет – в ангаре смонтирована отличная система шумопоглощения.
– Эй!! Есть тут кто?! Кто-нибудь есть?!
Никого. Или молчат, как зооморфы на допросе.
Скрываются?
Демоны и приведения сгинули без следа. Безголовая лошадь и похожий на динозавра монстр убрались туда, откуда пришли. Передняя часть трамвая расплавилась. Задняя тоже. В относительной целости сохранился лишь тот кусок вагона, где находился Акира. От испуга оба выживших биомеха-компостера прикусили языки – по бордовым тельцам-корпусам струится кровь.
Акира валяется на полу и как-то чересчур отстранёно размышляет о том, хватит ли ему сил, чтобы самостоятельно исцелить рану в животе – для регенерации обычно нужно много энергии. О-оч-чень много. Вернуть кишки и желудок это не мизинчик заново нарастить. Последняя доза «бодрости-ф/4» всасывается в кровь.
Особыми знаниями и умениями врачевания Акира не обладает – не его это талант, не его специализация. Но и врачей вокруг как бы тоже не наблюдается, и если лейтенант Ода желает выжить, то надо оказать первую помощь – себе оказать, кому ж ещё. Искусственное дыхание рот в рот? – не наш случай. Прямой массаж сердца? – Будда избавь! Считать удары пульса необходимости тоже нет.
Ветер.
Вечер.
Прохладно.
В воздухе – комары и тагирчики. Вьются над Акирой, но присесть не решаются – феникс ещё не остыл, ещё слишком горячий.
Надо исцелить рану. Как-нибудь. Слава Будде, у Акиры всё в порядке с воображением. Он запросто может представить аккуратную такую энергетическую иголочку с протянутой в искрящееся от жара ушко силовой ниткой. Иголка та совершенно безболезненно прокалывает обугленную кожу и стежками штопает дыру в выжженном животе феникса. Хуже – когда надо представить внутренности и прочий ливер. От виртуального вида собственных воображаемых кишок Акиру начинает тошнить, хотя тошнить-то ему и нечем – вообразить отсутствующий желудок он ещё и не пытался.
Татуировки профессионала светятся белым и голубым цветами созидания. Это не алые предвестники скорой трансформации, это…
…желудок! Акире удалось представить собственный желудок!!
Победа!
Виктори!
Получилось! Среди цветов – вишня, среди людей – самурай! Эх, сейчас бы танец с веерами сбацать! Феникс доволен, феникс рад – он завалил банду бакэмоно и спасся и из серьёзной передряги, он…
– Акира-сан?
Голос. Знакомый голос…
– Кто?! Кто здесь?!
Уже стемнело, и лейтенант Ода, даже активировав «кошачьи глаза», вряд ли увидит намного больше, чем при свете луны.
– Это мы, Акира-сан.
Привычный зуд татуировок. Из темноты появляются два фигуры. Стажёры, м-мать их! – слегка женственный Хисока Исузу и высокий мощный Масами Арисава. Недавние дуэлянты, чуть не угробившие себя и секундантов посредством чёрной магии, с помощью… – с помощью демонов-они и приведений-юрэй!!
– Вы?! Оба?! Здесь?!
– Да, Акира-сан, мы! – смеётся Хисока.
– Мы за вами, Акира-сан! – хохочет Масами. – Мы соскучились!
– Парни, я что-то…
Стажёры расправляют руки, выставив их перпендикулярно закутанным в пончо телам, и взлетают над землёй, над обломками прошлого – медленно и величественно парят будущие фениксы над дорогой, заросшей сурепкой и лианами. Парнишки неспешно планируют над прохудившимся щебнем и крысиными норами асфальтом. Да уж, ребятки умеют красиво держаться в восходящих потоках очень тёплого воздуха, это они умеют, молодцы-бойцы. И помирились – тоже молодцы.
Стажёры приземляются на куске металла, что остался от крыши трамвая – два глухих удара над головой Акиры, две пары нижних конечностей состыковались с покорёженной поверхностью.
Сверху:
– Как Ваше самочувствие? – Не голоса, а змеиный шелест; какой-то странно протяжный, но всё-таки змеиный. – С-с-с-саммма-а-а-ачччувввсс-с-сствиййййеэ-эээ-э-э?!
– Спасибо. Отлично.
У Акиры нет сил сопротивляться стажёрам. Он позволяет связать себя и вытащить из разгромленного трамвая, и сознание гаснет задутой свечой.
…визг вагонеток, спешащих опрокинуться в топку. Подшипники давно пора заменить, или же – хотя бы! – создать видимость ремонта: смазать. Даже трупы гримируют, чем вагонетки хуже? Да видно, местным рабочим звуковые спецэффекты без разницы: как говорится, если за ребёнка отвечают семь самураев, быть им ронинами, а великому роду без наследниками. А, может, здесь, в этой отдельно взятой котельной, полная автоматизация? – и лопаты, вспоровшие штыками кучу угля в загаженном ветошью углу, это всего лишь напоминание о кошмарном индустриальном прошлом, не окультуренном нанотехнологиями?
Сомнительно, очень сомнительно.
Ангар. Точнее котельная. Кто бы мог подумать, что в Инкубаторах есть котельные?!..
Рядом с Акирой – Дзиро Пузырь.
– Привет, Дзиро. Как дела, дружище?
– Здравствуй, феникс, здравствуй. – Дзиро Пузырь обнажён по пояс. Дзиро Пузырь поворачивается к Акире спиной. На спине Дзиро – сточасовая татуировка якудзы: переплетения драконов, буйство красок.
Арисава и Масами держат связанного Акиру – силой своей молодой крепко прихватили, не отпускают. И лейтенант Ода ничего не может поделать: все его попытки пережечь верёвки и трансформироваться в огонь ни к чему не приводят – если одному фениксу, пусть даже и пятой категории, противодействуют двое молодых и перспективных профессионалов, то, похоже, сила упирается в силу, активация одних татуировок гасится зудом других.
Да, не зря Дзиро Токусацу, лучший друг Акиры, привёл с собой этих ублюдков-коллаборационистов. Интересно, чем Пузырь прельстил мальчишек? Лицензией на поджог спальных гетто в обновлённом Вавилоне? Безнаказанностью огненных завтраков в притонах зооморфов? Аппетитными жертвами в родильных домах? Обещаниями процента от доходов якудзы? Ведь Дзиро, оказывается, якудза.
– Держите?! – каркает-рычит Пузырь, наливаясь мертвенной синевой, как было перед тем, как он надулся в шар в баре «Олимп» и перепугал пышнотелую Афродиту. Потревоженные колибри вьются над головой Дзиро.
– Да! – Синхронно отвечают молодые фениксы, вытягиваясь по стойке смирно.
Магия.
Злая.
Чёрная.
Акира дрожит, его обволакивают красные нити чужой, противоестественной силы. И почему он раньше не чувствовал магии Пузыря?!
…два пива, «Даосское светлое», пожалуйста. Феникс платит. Во-от тот молодой человек, профессионал который. Пожарный. Симпатичный парень, да? неженатый, кстати…
…давай жахнем… поддержать друга в трудную минуту, тем более на халяву – святое!..
…мгновенно догнавшись до кондиции «я тебя уважаю», продолжил банкет…
…перегаром в губы и прямым массажем молочных желез…
…долго обнимались и уверяли друг друга в верности до гроба, или хотя бы до следующего воскрешения…
Круговорот жидкостей в природе. Бытовой алкоголизм, которым грешат все профессионалы. Так получилось, что Акира ни разу не встречался с Дзиро в трезвом виде, а после изрядной дозы спиртного феникс не чувствует чужой магии. Не чувствует и всё – проверено! Даже Спитфайр при встрече всегда угощал Акиру пивом, чтобы притупить «нюх» молодого лейтенанта.
Даже Спитфайр…
Будда, только бы вырваться из этой передряги, как пить дать, брошу пить!! – обещает себе Акира, в очередной раз безуспешно концентрируя около пупка тепло и прогоняя его к запястьям и оптоволоконной верёвке, и натыкаясь на ощутимое противодействие – мальчики гонят холод от своих глупых голов, используя активированные височные татуировки «Арктика» и «Санта Клаус».
Акире всегда нравилось пользоваться «сантой»: первый шаг в огонь – сохраняя тело человеческим, оптимально распределяя бодрящую свежесть по поверхности тела. А потом «Арктика» – чтоб по максимуму продвинуться в глубь пожара, не пылая факелом, но хотя внешне напоминая хомо сапиенса.
