домик на краю участка, второй этаж, отдельный вход. Общее собрание завтра». Ключ на стойке. Ваза с цветами на столе у секретарши. Старинные ходики на стене. Тёплый воздух колышет занавеску. Ветви цветущей сирени за раскрытым окном. Ветви сирени… Я прибыл две недели назад в разгар аномально тёплой весны.
Я медленно встал, взял с подноса нож и подошёл к окну. Стал ковырять пластину панели. Почему во всех палатах и переходах и даже в столовой наглухо занавешены все окна?
«Яркий свет мешает пациентам, восстанавливающим зрение!».
Яркий свет…
А я хочу видеть чёртов яркий свет!
Пластик с краю, наконец, поддался, треснул, я отломил широкий кусок панели. Показалось покрытое инеем окно и морозный сумрачный вечер за ним. Нарядная, переливающаяся огнями ёлка на площади перед входом в Госпитальный корпус. Сугробы. Ледяная метель. Позёмка. Отшатнувшись, я с трудом добрёл до кровати и свалился без сил, уткнувшись лицом в подушку. Голова словно разорвалась изнутри.
«Нужен толчок!» – громогласным эхом разнёсся в тишине металлический голос Анны Никодимовны.
Всё вдруг в глубинах сознания зашумело, закричало, поднялось, попёрло наружу. Заговорили, заспорили какие-то голоса. Вздрогнув, я отчётливо услышал звонкий девичий смех, и затем как будто кто-то сдавленно произнёс: «Выключайте скорее!». Замелькали фигуры, образы, лица. Будто открылась дверь, будто провернулся вентиль и хлынуло!
Проснувшиеся вдруг незнакомые доселе воспоминания стали катить бессвязным потоком, жгучей лавой. Меня оглушило, я на мгновенье отрубился. Затем всё стихло.
И тут сквозь проступающую темноту я увидел людей в большом зале. Услышал мерный гул. Общее собрание второго дня! А это кто? Это кто?! Господи, пресвятые угодники, да это же – я! Я был на проклятом собрании! Я на нём был! Стало страшно… Значит, я провёл на территории «Купола» по крайней мере полгода и не помню об этом ровным счетом ничего! И почему я здесь? И куда делась моя жизнь?!
От ужаса я заорал. Когда в палату вбежали девочки-санитарки, я уже почти ничего из окружающей действительности не воспринимал, не видел и не слышал.
– Колонну формировать отсюда, – парторг указал на линию на полу. – Движение начнём через пять минут. Сначала нужно пропустить ребят с Дальней базы. Им потом ещё на электричку бежать.
– Вечно все носятся с этими выскочками! Хватает того, что у них зарплата на пятьдесят сантиков выше нашей!
– Так то – за особые условия! Хочешь поменяться с ними местами? Они же там все облучённые!
– Я слышал, им в еду что-то от радиации сыпят!
– Враки! Не говорите, чего не знаете. У меня там тесть на буровой служит. Это просто надбавка за низкое содержание кислорода. На Дальних базах дефицит воздуха. Все ждут грузовики с новыми генераторами.
Лодыгин получил плакат и встал в первую линию. К нему подтянулись девчата из Третьего корпуса и Тимофеев из Нижнего бункера. Около ста человек из нашего блока выстроились плотными рядами, быстро разобрав транспаранты и лозунги. Я приладил барабан и встал впереди колонны.
– Ровней, ровней, товарищи! – парторг суетливо забегал вокруг. – Где горнист?
– Горнист заболел. С утра «cкорая» забрала под капельницей!
– Пить меньше надо! Мало его на прошлом собрании песочили? Раппорт напишу!
– А где палочки? – я обнаружил, что на ремне нет палочек.
– Ладно, так иди! Палочки пришлют с Земли скоро. Я заказал давно. Почта задерживает, как обычно. Всё, товарищи! Приготовились!
Послышался шум и барабанный бой. Из правого коридора на Главную аллею повалила праздничная многолюдная колонна. Зардели флаги и полотна. Запестрели над головами флажки и шарики. Протяжённая процессия стала медленно втекать на Главную площадь. Под сводами Центрального купола разлилась бравурная музыка, замигали гирлянды огней. Апостолы на трибуне взметнули руки.
– Приветствуем работников Добывающего сектора!
Репродукторы и колонки стали громогласно разносить фамилии Ударников производства.
– Ура! Ура! Ура! – троекратно покатилось в ответ над рядами.
– Глянь, Чумакина из бухгалтерии вырядилась-то! А на голове? Ты глянь! – девчонки рядом с Лодыгиным зашушукали.
– У неё брат с допуском в европейский сектор. Ездит туда раз в месяц за запчастями, ну и привозит шмотки.
– А причёска-то?
– А что? Сейчас там все так носят.
– Ну, не знаю. Как-то слишком уж вызывающе.
– Мальчикам нравится. Мальчики, вам же нравится?
Лодыгин пожал плечами. Тимофеев что-то неопределённое буркнул.
Парторг взметнул руки:
– Всё пошли! Пошли! Пошли!
Мы двинули рядами. Я мысленно стал отбивать такт:
«Там та-ра-рам! Там та-ра-рам! Там та-ра-ра, та-ра-ра, та-ра-рам!».
Все ряды подняли транспаранты и плакаты с изображениями Апостолов. Повсюду всё зажглось праздником. Ухнул марш. Репродукторы грянули:
– Приветствуем работников Научного сектора! Да здравствуют наши достижения в освоении Глубоких пластов залегания! В текущем году мы гордимся многократным увеличением…
Мы поравнялись с Пантеоном Лидера. На бортике стояли Апостолы с ленточками на груди. Они подняли руки в приветственном салюте. Я ощутил волнение трепещущего сердца. Казалось, они смотрят прямо на меня. Казалось, это прямо мне они передают пламенеющий жар бьющего пульса. Во мне всё клокотало и ревело в такт их движениям:
«Там та-ра-рам! Там та-ра-рам!».
– Ура! – понеслось раскатами над головами.
Солнце освещало за стеклом купола земной шар, бросая лучи на Апостолов.
– Клянёмся трудиться отвержено ради общего блага! Клянёмся!
Очнулся я только на выходе с площади. Парторг отлавливал всех: как бы кто не уволок домой плакат. Некоторые умельцы мастерят из них теплицы на гидропонике в жилых боксах.
Я сдал барабан и присел в скверике к ребятам на лавочку. Вокруг люди разбредались по компаниям. Все наши уже собрались.
– Все инбоксы в гости к нам! Привет латышам! – скаламбурил Тимофеев, махнув кому-то рукой.
Он выудил из портфеля две настойки и портвейн. Лодыгин нарезал колбаску и стал выкладывать ножом из консерв рыбу на хлеб. Две девчонки из столовки Нижнего яруса достали из сумок котлеты. Светка из медпункта ломала пироги. Махнули по первой. Закусили. И сразу по второй. Лодыгин взял головку зелёного лука и стал задумчиво жевать. Тимофеев разглядывал дно пустого стакана:
– Ты заметил, Сашка? – он глянул на Лодыгина.
– Что? Что заметил?
– Апостолов сегодня было не двенадцать…
Лодыгин пожал плечами:
– Не было Стручкова.
– Ходят слухи, он оказался Врагом поселения. Сообщат вроде как после праздников. Планировал взрывы на шахтах.
– Мне он никогда не нравился. Не удивлюсь.
Светка встрепенулась:
– Из Девятого блока пропал Романевский. Говорят, ночью там видели дроидов из Первого отдела.
– Романевский? Надо же!
Выпили ещё по одной.
– Я всё-таки, Саш, не понимаю… – Тимофеев отломил хлеба. – Почему Апостолы стоят на Пантеоне? Ведь там же лежит Лидер! Это же как-то… – он помялся, – ну, как-то неуважительно,
