В медблоке всё сверкало стерильной, неестественной белизной. Плафоны на потолке светили раздражающе-ярко. Дежурила, как назло, не симпатяжка Леночка, а пожилая мымра Зоя Кондратьевна. Посмотрев на Артёма так, будто он оторвал её от чрезвычайно важного дела, она велела ему сесть в кресло и нацепить шлем-сканер.
Приборы едва слышно гудели. Зоя Кондратьевна молча стояла рядом, глядя на монитор. Артём от нечего делать попытался прочесть название журнала, лежащего на столе в противоположном углу. Что-то про дачу, кажется. На обложке — тётка в панаме рядом с разлапистым цветущим кустом.
Запиликал допотопный мобильник, валявшийся по соседству с журналом. Докторша взяла его, недовольно буркнула:
— Да, Станислав Борисович. Как раз заканчиваю сканирование. Результаты? Не вижу никаких отклонений. Здоров как Буратино… Нет, с нашими ресурсами ничего тут больше не выяснишь — я ведь сколько раз уже говорила, что нужно новое оборудование… А? Да, всё поняла. До свидания.
Закончив разговор, она бросила Артёму:
— Свободен. Станислав Борисович сказал — если что, позвонит и вызовет.
Не добившись от неё больше никаких пояснений, он попрощался, спустился на первый этаж и вышел на улицу. Уже стемнело; погода стояла мерзкая — мартовский ветер выл, не переставая, швырялся в лицо не то мокрым снегом, не то ледяным дождём.
Фонари моргали сквозь беловато-серую пелену. Дорога превратилась в полужидкое месиво — машины, заполошно сигналя и заплёвывая друг друга, рывками ползли в направлении светофора. Артём подумал, что пробки сегодня — образцовые, почти как в Москве; прикинул с тоской, сколько займёт поездка, если он сядет сейчас за руль. А сначала ведь надо ещё дойти до стоянки — она тут расположена неудобно, не прямо возле здания, а чуть в стороне…
Послышался звон, и мокрую мглу раздвинул краснобокий трамвай. Номер было не рассмотреть, но Артём знал — чаще всего тут ходит восьмёрка, на которой можно доехать прямо до дома.
Разбрызгивая лужи, он сделал корявый спринтерский рывок и успел-таки вскочить на подножку. Облегчённо перевёл дух — и только после этого вспомнил, что завтра утром он сюда не вернётся, поскольку отстранён от работы. А машина осталась тут — глупо получилось…
Но трамвайные двери уже закрылись, и дёргаться было поздно.
Артём мысленно махнул рукой, протиснулся к заднему окну, посмотрел на улицу — и чуть не матюкнулся на весь трамвай.
Под фонарём стоял тот самый степняк-трактирщик.
Одет он был, правда, не как в игре — сейчас на нём были джинсы и куртка-аляска с меховым капюшоном. Зато лицо с желтовато-охряными, чуть светящимися глазами узнавалось сразу и безошибочно.
Он смотрел прямо на Артёма.
Ущипнув себя за запястье, Артём тряхнул головой и снова уставился за окно — но тип из игры как раз в этот момент отвернулся. Край капюшона полностью скрыл лицо, да и трамвай отъезжал всё дальше — силуэт на обочине постепенно растворялся во мгле.
Артём прислонился лбом к замызганному стеклу и принялся мучительно размышлять, насколько далеко уехала его крыша и как бы её вернуть на прежнее место. Если мыслить рационально, ты вывод прост — степняк ему померещился. Переутомление, все дела…
Но слишком уж ясно он разглядел желтоглазого.
Зайдя в продуктовый возле дома, он купил полбатона ветчинной колбасы и буханку белого хлеба, уже разрезанную на ломтики и завёрнутую в целлофан. Ещё взял двухсотграммовую фляжку дешёвого коньяка с тремя звёздочками. Ценителем элитного алкоголя он никогда не был, а сейчас просто хотелось выпить.
Поднялся в квартиру, прошёл на кухню. Сделал себе бутерброд, плеснул коньяк в рюмку. Выпил одним глотком, закусил.
Вроде полегчало.
Артём подумал не без цинизма — хорошо хоть, с подругой Сонькой он окончательно расплевался ещё неделю назад. Семейная разборка с воплями и упрёками в пьянстве пришлась бы сейчас некстати.
На кухне было уютно, уходить не хотелось. Продолжая жевать, он включил маленький телевизор, закреплённый на кронштейне в углу. Дикторша центрального канала затарахтела:
— Президент Российской Конфедерации Михаил Кирьянов провёл сегодня в Кремле переговоры с главами пяти крупнейших транснациональных концернов, работающих в нашей стране. Он подчеркнул, что сотрудничество с международными деловыми кругами является неизменным приоритетом национальной политики. Глава государства выразил надежду, что и бизнес-сообщество, в свою очередь, будет придерживаться принципов транспарентности и открытости…
Хмыкнув, Артём переключил канал. В спортивной студии комментаторы с унылыми лицами обсуждали, почему столичный «Спартак», в кои-то веки продравшись сквозь групповой этап Лиги чемпионов, в одной восьмой финала продул не только выездной матч, но и домашний тоже.
Артём ещё раз нажал на кнопку и попал на местные новости. Ведущая здесь была, пожалуй, даже посимпатичнее, чем москвичка. И помоложе, кстати. В её исполнении текст звучал несколько по-детски, зато эмоционально — так, словно она и впрямь переживала насчёт того, что подсказывал ей телесуфлёр:
— …повышение интереса к нашему региону. Об этом сообщают источники, близкие к администрации области, комментируя заявление президента. В частности, по их данным, корпорация Джей-Кью-Эйт изучает возможность крупных инвестиций в проекты, которые у нас успешно реализуются. Конкретных деталей источники пока не назвали…
Артём задумался. Ему вспомнились давешние волки-инвесторы, приходившие в офис. Может, они и правда из Джей-Кью-Эйт? Это была бы запредельная крутизна. Тогда их надо уже не с волками сравнивать, а с акулами, с гигантами-кашалотами. Или сразу с Великим Кракеном…
Кормовая база у них огромна — телекоммуникации, софт, причём самый разнообразный. Так почему бы не прикупить и перспективную многопользовательскую игрушку? Пусть даже игрушка эта раскрутилась пока только в России. Они-то как раз, если захотят и увидят потенциал, запросто её выведут на международный рынок.
Да, теоретически такое возможно.
Если только не подтвердятся слухи, что игра выходит из-под контроля…
На экране тем временем опять замелькали кадры с кремлёвской встречи. Председатель правления Джей-Кью-Эйт там тоже присутствовал — маленький, сухой, остролицый. Дождавшись очереди, вежливо пожал руку президенту Кирьянову.
Президент смотрел устало и хмуро.
Примерно такой же взгляд, как вспомнилось Артёму, имел последний генсек, когда красный флаг над Кремлём спустили, а Союз, дотянувший до девяносто восьмого года, всё-таки рухнул, рассыпался на осколки. И впервые прозвучала сакраментальная фраза про «внешнее управление»…
Артём выключил телевизор, перешёл в комнату и лёг на диван. Мысли продолжали роиться назойливо и бессвязно. То выныривала из памяти ведьма, то насмешливо ухмылялся степняк, то прищуривались инвесторы. Оплывала башня-свеча, мигал медицинский сканер, трамвай уползал в холодную мглу.
Заснуть удалось лишь ближе к полуночи.
А утром раздался телефонный звонок.
Глава 4
Артём с удивлением уставился на смартфон, который от нетерпения вибрировал и елозил по прикроватной тумбочке. На экране высветился номер Станислава Борисовича. С чего вдруг? Вчера же было сказано — отпуск…
— Алло.
— Значит, так, Артём. — Голос шефа звучал встревоженно. — Обстоятельства изменились, твои каникулы отменяются. Ноги в руки — и на работу, я жду тебя у Сёмы.
— А что случилось?
— Если коротко — форс-мажор. Приедешь — объясню, что и как. Всё, давай, не тормози. Выдвигайся.
Шеф отключился. Артём ещё несколько секунд таращился на потемневший экран, потом прошлёпал в санузел. Полюбовался на морду в зеркале, заросшую трёхдневной щетиной. Подумал мстительно — а вот хрен вам, бриться не буду. Сказали — срочно, ну и не жалуйтесь…
Ночью подморозило, причём сильно, и улица превратилась в каток. Оскальзываясь на каждом шагу, Артём кое-как добрался до остановки. Сообразил, что время — самое неудачное, утренний час пик. Асфальтовый пятачок возле рельсов был переполнен. Хмурые работяги, сонные школьники, тётки-пенсионерки в бесформенных серых пуховиках (вечная загадка — почему этим тёткам приспичило ехать куда-то именно утром, когда повсюду толпы народа). Ярким пятном выделялась разве что девица-студентка в кислотно-розовой курточке и ультракороткой юбке — подрагивала от холода, пристукивая каблучком по асфальту.
