Но! – симптомы возврата те же, что и всегда: сухость во рту, зудит и чешется кожа на спине и в паху – в общем, жив феникс, и ладно. Опять жив! – и замечательно.
Вот только тошнит неимоверно, и голова раскалывается, как с перепоя. Какой-то разлад творится в организме феникса – Акира точно знает, что вернулся из небытия слишком рано. Трое суток? – не смешно. Максимум три часа. От силы – сто восемьдесят минут.
Ночь на исходе. Разметка перекрёстка светится фотолюминесцентом. Небо сереет. Обнажённый феникс бредёт по разделительной полосе проспекта Восходящего Солнца. Огни прожекторов освещают активированную «интуицию». Феникс вспоминает, как сжёг останки своего начальника и учителя Ника Юсуповича Спираса, как испепелил куски плоти Дзиро Токусацу, а потом сразился с мальчишками-стажёрами – хотя сражением эту бойню назвать сложно. Ибо два свечных огонька не сравнятся с лесным пожаром, а две хрупкие спички мгновенно исчезнут в доменной печи – примерно такая была расстановка сил, после трансформации Акиры и стажёров.
Три феникса сцепились искрами. Двойная юность против одинокой молодости. Дилетанты-теоретики напали на искушённого обратной тягой профессионала.
Бой продолжался недолго. Акира вложил в пламенные руки всю силу ненависти и боли, надвое обезобразившей душу опального лейтенанта. Слишком часто за весьма короткое время его, привыкшего умирать, пытались убить ПО-НАСТОЯЩЕМУ, БЕЗВОЗВРАТНО.
Акира топтал стажёров двуокисью углерода и сажей. Акира ломал огненные кости отступников многочисленными детонациями. Он истязал поверженных врагов дымом и лучистой энергией. И прежде чем умереть, он почувствовал След, он понял, откуда в Вавилон проникает Зло. У Акиры было видение: кокон, ярко-красный кокон…
Надо признать, после того, как лейтенант Ода сжёг-сожрал невинных людей в супермаркете «Зиккурат Этеменанки», ему стало значительно проще «уходить» и «возвращаться», судить и убивать. Да-да, судить и…
…убивать!!
Врагов!
Профессионалов!
Фениксов!
…в локализации возгорания были задействованы одиннадцать фениксов различной категории и квалификации…
Джамал предупреждал, Джамал говорил, он чувствовал – с дуэлянтами непорядок, нечисто!
…Мигель из группы контроля ПЕРО, Серёга из команды Реваза…
И Ник Юсупович тоже не доверял парнишкам.
…два стажёра-желторотика – наши, кстати, красавцы – Масами и Хисока, Спитфайр их на пробу кинул – решал тогда: гнать пацанов, или погодить…
У одиннадцати проверенных огненными штормами профессионалов одновременно исчерпался ресурс?! Быть такого не может!
…а ещё – Сигурд, Димыч, Джексон-младший…
Не может такого быть!!
…только стажёры вернулись ОТТУДА. Понял, да? Никто из «стариков», а «желторотики» – запросто. Не зря, видать, с нечистью знаются…
Там в пылающем инкубаторе-ангаре, когда Акира НАВСЕГДА убивал мальчишек, он не думал об исчерпавших ресурс фениксах, нет, он просто убивал, ему просто хотелось кого-нибудь съесть, испепелить, отправить в небытие без обратного билета.
Зато теперь – прожектора освещают активированную «интуицию» – есть время пораскинуть извилинами: «в уме» произвести операцию сложения двух двоек и соотнести результат с результатом умножения тех же чисел.
Акира бредёт по разделительной полосе бесконечного проспекта Восходящего Солнца. Ночь на исходе, небо сереет. Разметка перекрёстка светится фотолюминесцентом. Акире на холодно – его греет изнутри собственное тепло, внутренний бойлер, личная теплотрасса распределяет жар по обнажённым конечностями и наружным покровам: татуировки надо беречь от холода – так, на всякий случай, мало ли.
На улицах совсем нет людей. Рекламные голограммы не раздражают Акиру по причине обесточенности проекторов. Выбита витрина оружейки «Добрая пуля» – магазин разграблен, кассовые аппараты расколотыми грецкими орехами валяются на шахматном полу; витрины поражают отсутствием смертоносного ассортимента. И совсем нет людей. Нигде нет: ни на улицах, ни в магазинах… Странно…
Примерно через полчаса феникс добрёл до места… – аварии? перестрелки? серьёзного боя с применением противотанковым средств?
Коптит небо насквозь продырявленная патрульная киботанкетка. Похоже, её в упор изрешетили из автоматических гранатомётов. Рядом с танкеткой – два трупа досин. У копов нет голов. Кто-то отстрелил копам черепа.
Мародёрство, вот как это называется – мародёрство. Акира снимает с трупа чёрный бронированный комбинезон, усиленный искусственными мышцами. Нижним бельём феникс брезгует, а зря: наверняка, за излишнюю щепетильность придётся поплатится кровавыми волдырями в паху.
Акира чувствует, как системы комбинезона приспосабливаются к телу нового владельца: плечи шире, талия уже, здесь подогреть, там охладить.
Носки и ботинки. У копов, оказывается, отличные ботинки. Великолепнейшие ботинки! – умеют растягиваться на три размера, причём самостоятельно – надо только, обуваясь, не спеша просовывать стопу внутрь обувки.
Ну вот, Акира одет и не босиком шлёпает по асфальту. В нарукавном кармане обнаружилась пачка любимых сигарет «Firestarter Light» и простенькая одноразовая зажигалка. Хорошо, системы комбеза и ботинок не потребовали каких-нибудь феромоновых кодов и двадцатизначных паролей. Просто замечательно, что в казённых вещах не предусмотрена идентификация параметров владельца по сорока трём признакам, ни одному из которых Акира уверенно не соответствует.
Обут.
Одет.
Два трупа рядом. Один теперь как бы голый. Безголовый и почти голый: трусы в горошек стыдливо прикрывают срам. А метрах в пяти чадит-догорает киботанкетка. Натюрморт, однако.
Куда теперь, что теперь, и, главное, зачем теперь? Демоны, приведения, наёмник-синоби… – кто это придумал, кому это надо?!
Дзиро Токусацу, собутыльник Дзиро Пузырь! и мальчишки-стажёры! – почему вдруг, зачем им понадобилось убивать Акиру?
Спитфайр. Удачной ему реинкарнации, пусть вернётся из небытия профессионалом, пусть воплотится человеком, а не побегом бамбука, пусть…
Задумавшись, Акира бредёт по проспекту, пока не упирается в пятнистую очередь – колонна по двое, равнение в затылок. Тишина, никаких разговоров – клоны вообще народ малообщительный, а уж если был соответствующий приказ, то сами понимаете.
Клоны?! Почему вообще?! Откуда столько?! Что происходит?!
Шаг. Чёткий, в одно многотысячное движение, шаг – колонна переместилась чуточку вперёд, к закусочной-лоу «Макдональдс». Пару лет назад по мегаполис будоражили слухи о том, что разветвлённая сеть всевозможных вавилонских фаст-фудов принадлежит якудзе – полностью, до последнего термоса с хот-догами и космопортовской чебуречной. Раньше Акира считал, что не более чем домыслы бабушек, насиживающих пролежни на силиконовых скамейках. А теперь феникс ни в чём не уверен. Если уж Дзиро…
Грохот каблуков об асфальт – шаг, слаженный, согласно БУСВВу, длиною ровно восемьдесят сантиметров.
Грохот.
Шаг.
Шаг.
Колонна движется: шестерни проворачивается, конвейер тянет заготовки, лазерное зубило отсекает стружку. На пятнистых широких плечах ожидают пороховых газов израильские штурмовые винтовки Tavor-OICW. Российским автоматам АС «Вал» не терпится бесшумно проблеваться пулями – и это чем-то напоминает Акире аборт: пули – это зародыши, пока они в животе-магазине, всё нормально. Но потом кто-то спусковым крючком выдёргивает, выковыривает из гильзы… – аборт, не иначе.
Шаг.
Грохот.
Шаг.
Кое у кого из пятнистых имеются снайперские винтовки и автоматические гранатомёты. Много огнемётов. Все клоны принаряжены в бронежилеты, у всех фляги с водой и пристежные аптечки с обезболивающими таблетками и стимуляторами. Каски клонов повязаны белыми хатимаки – в знак уважения к вездесущей смерти.
И ещё. У некоторых из вояк – не у всех, нет, но у многих – очень знакомые лица, напоминающие Акире…
Джамала!!
Рёв сервоприводов. Перед лицом маячит голограмма давления масла в суставах и тормозных колодках. Под ресницы лезет бегущая строка координат, инфракрасное видение проникает в мозг пунцовыми пятнами. У Юрико кружится голова, Юрико тошнит. Бабушка говорит, что это нормально, это пройдёт – если немного потренироваться. Бабушка возбуждена, она смеётся, она по секрету сообщает, что у Юрико талант к управлению боевыми роботами, Юрико – прирождённый боец, и если дорогая внученька захочет, то они вдвоём смогут швырнуть гигантскую кибернетическую машину в тройное сальто. Оба-сан уверена: они запросто смогут перепрыгнуть небоскрёб и, если понадобится, будут металлическими кулаками сшибать самолёты противника и уничтожать вражеские танкетки сотнями за раз.
Ещё там, в соляных копях, оба-сан усадила Юрико в приёмник-лифт головной кабины – и девушка схватили-сжали захваты-диагносты и швырнули вверх – сквозь искусственные внутренности чудовища. Холодные, мерзкие манипуляторы втащили девушку в отделении управления и распяли на пентакле механика-водителя. Бабушка, поколдовав над бортовыми компьютерами, настроила сложные механизмы – в локти Юрико впились миниатюрные свёрла. Противно вибрирующая протяжка впихнула моток платиновой проволоки в кости девушки, пронзая позвоночник, упираясь в затылок и образуя сквозные дыры в висках. Теперь руки Юрико погружены в вязкий гель. На лице – полумаска, реагирующая на мимику, а во рту капа управления огнём, сжимая зубами которую можно активировать плазменные пушки, установленные в овальных бойницах-тайхосама на широких плечах робота.
