Но было уже слишком поздно, чтобы что-то исправить.
Я ждала, что Лукас запротестует, но он этого не сделал. Он стоял прямо, сжав кулаки, но молчал. Наверное, я все-таки была для него всего лишь очередной технической новинкой. И все же мне не в чем было его упрекнуть. В целом он обращался со мной по-человечески.
Я рассеянно слушала, как Лукас и Холланд обсуждают подробности.
— Когда вы планируете провести процедуру?
Мне будет не хватать его удивительных многоцветных глаз.
— Мы подключим ее к ремонтной установке, но с операцией придется подождать до завтра, когда вернется лейтенант Бэрри, он ее и проведет.
Мне будет не хватать ощущения гладкой и жесткой гривы Неги под пальцами.
— Ясно.
Мне будет не хватать предвкушения, которое охватило меня, когда губы Хантера приблизились к моим.
Больше всего мне будет не хватать мамы: ее крепких объятий, того, как она теребила очки, когда нервничала, запаха ее лосьона с розмарином.
Мама.
От этой мысли я очнулась. Я рванулась вперед, схватила Холланда за рукав. К черту приличия — пусть сколько хочет возмущается по поводу моих дефектов. Сейчас это все уже не имело никакого значения.
— Можно мне встретиться с мамой, пожалуйста? Последний раз? Прежде чем…
…вы меня ликвидируете. Но эта формулировка была такой холодной, такой бездушной, что я не смогла заставить себя это сказать.
— С ней ведь все будет в порядке, правда? — требовательно спросила я.
Справа от меня что-то промелькнуло. Номер Три с силой дернула меня за плечо, и я полетела на пол.
— Нельзя прикасаться к генералу Холланду без разрешения.
Я поднялась на ноги и снова бросилась вперед, но она снова меня отшвырнула.
Я сощурилась, руки сжались в кулаки.
— С дороги, — процедила я. Ничто меня не остановит, пока я не получу ответ на этот вопрос.
Она поставила ноги на ширине плеч, готовясь к схватке.
Мы пристально смотрели друг на друга, почти как во время первого испытания, и каждая ждала возможности нанести удар.
Холланд разгладил смятый рукав, после чего хлопнул Номер Три по плечу своей мясистой рукой:
— Нет-нет, Номер Три, все в порядке. Отойди.
Возможно, мне показалось, но я готова была поклясться, что Номер Три секунду помедлила, прежде чем подчиниться приказу Холланда. И выглядела она при этом определенно не слишком довольной. Но потом я засомневалась, потому что стоило мне моргнуть, как она отступила в сторону с абсолютно нейтральным выражением лица.
Уголки губ Холланда слегка изогнулись в улыбке, которая выглядела скорее самодовольной, чем радостной.
— Вот видишь, именно об этом я и говорил. Николь оказала тебе медвежью услугу. Не важно, что ты чувствуешь, ты не настоящая. Ты не девочка, ты копия девочки. Ты всего-навсего искусно выполненная имитация — которую я помогал создать. То, что ты не улавливаешь разницы, — это огромная помеха.
Затаив дыхание, я ждала неизбежного заключения.
— Николь Лорент не твоя мама, она твой создатель. К сожалению, она не оставила нам другого выбора: за совершение государственной измены, поставившей под угрозу засекреченный военный проект, она приговорена к смер…
Я не раздумывала, даже не дала ему договорить. От захлестнувшей меня ярости мои руки словно зажили собственной жизнью. Я набросилась на Холланда, схватив его за горло, и его фраза закончилась хрипом.
Я надавила сильнее. Как только он начал задыхаться, я молниеносно скользнула ему за спину и ухватила его одной рукой за подбородок, развернув голову вправо. Другая рука нажала на его затылок.
Номер Три и с места сдвинуться не успела.
Холланд попытался вырваться, и я безжалостно усилила хватку.
— Еще раз дернешься, и я сверну тебе шею. — Он застыл.
Стоявшие неподалеку солдаты замерли в напряженных позах, но сделать они ничего не могли. Кончиками пальцев я почувствовала, что пульс Холланда резко участился, а его кожа стала влажной от пота.
— Сделаете хоть один шаг, и он покойник. — Он в любом случае должен умереть. Пальцы сжались сильнее.
Он это заслужил.
Пальцы сжались сильнее.
Этот ужасный человек собирается убить маму.
Пальцы сжались сильнее.
Солдаты обменялись паническими взглядами, но не осмелились вмешаться.
Номер Три нахмурилась.
— Отпусти его. Даже если ты его убьешь, — тут я почувствовала, как Холланд дрогнул, — это ничего не изменит. Так зачем суетиться?
Зачем суетиться? А затем, моя наивная сводная сестричка, что мне будет приятно это сделать.
По спине Холланда ручьями тек пот, из-за чего его рубашка прилипла к моей. От кислого запаха пота я ощутила внезапное торжество. К черту логику. Мне не было никакого дела до логики. В этот момент я думала только о том, что хочу увидеть маму, а помимо этого — заставить Холланда заплатить за всё.
— Мила, нет!
Я чуть повернула голову, не теряя из виду Номер Три и солдат. Ко мне осторожно приближался Лукас, словно хотел шепнуть что-то мне на ухо.
Он поднял руку.
Я едва успела заметить электрошокер, прежде чем меня ударило током.
Разряд прошил мое тело насквозь. Мой торс, руки, ноги — все задергалось в конвульсиях. Перед глазами возникли помехи, пляшущие изображения, пятна черноты… Мысли… ускользали… А потом я …………………………………………………………………………
Я очнулась внезапно, как будто кто-то щелкнул выключателем. На смену черной пустоте пришел визг помех.
Сначала было только это непрекращающееся жужжание, которое заполнило мою голову. Потом появилось потрескивание, в темноте под закрытыми веками начали вспыхивать отдельные огоньки.
Сквозь помехи пробилась мерцающая красная надпись: Перезагрузка. Это слово повторил знакомый голос — мой? — но звучал он словно издалека, искаженно.
Теплая субстанция сливалась с моим телом, повторяя каждый его изгиб. Обездвиживая меня. От этого ощущения в голове вспыхнула какая-то картинка, тоже искаженная, слишком искаженная, чтобы можно было ее понять.
Борясь с помехами, шум которых перешел в тихое гудение, я открыла глаза. От этого микроскопического движения по голове пошли волны тока. Один, пять, двадцать разрядов.
Как только они прекратились, началась паника. Эти волны, я знала, откуда они — это был остаточный заряд электричества в моем теле.
И тогда я поняла, где нахожусь.
В той камере, в которой я уже успела побывать. В особой машине, с помощью которой Лукас устранял мои повреждения.
В особой машине, с помощью которой Холланд планировал перепрограммировать меня, сделать из меня еще одну Номер Три.
Перепрограммировать.
В моем теле не было сердца, но в ушах бешено стучала кровь. Никакой эндокринной системы не было и в помине, однако адреналин бежал по венам, заставляя в равной степени несуществующие мышцы сжиматься, пытаться раздвинуть стенки. Никаких легких, и тем не менее я ощущала их — плотные, тяжелые, слишком твердые, чтобы ими можно было дышать.
Я попыталась справиться с паникой с помощью логики. Все это было не по-настоящему. Ощущения, которые я испытывала, были не настоящими.
Где-то в глубине меня возник холод, он распространялся, набирая силу, захватывая мое тело, пока не прошел его насквозь, и моя кожа словно покрылась слоем льда.
Нужно было это прекратить. Нужно было взять себя в руки и проанализировать.
Обстановка. Я сейчас оценю обстановку. Поищу способ выбраться из этого на вид безвыходного положения. Я осмотрела окружающее пространство и ничего не увидела.
Движения не обнаружено.
Не удивительно. Приборы гудели, но ничего живого в этой комнате не было. Никаких человеческих звуков. Пусто.
Это так бы я чувствовала себя после операции? Вечная тишина внутри вместо мыслей и чувств, которые прежде проносились там, как транспорт по оживленной улице?
Может, так будет спокойнее. А может, и нет. Я никогда не узнаю этого наверняка, потому что моя нынешняя личность перестанет существовать.
Я уперлась в стенку, надавила изо всех сил, но материал был очень прочным и не поддался даже на миллиметр.
Отчаяние высосало из меня всю энергию. Хотя я и так знала, что применять силу было бесполезно. Как и осматривать комнату. Нет, по словам Лукаса, единственным способом открыть машину было задать ей нужную команду. Что можно было сделать, только находясь снаружи.
Лукас. Лукас меня оглушил.
