газировки, но Максим Сергеевич принес только сок в большой банке. Его мы и стали пить, без стаканов, просто передавая банку по кругу.
Я чувствовал себя из-за этого большим хулиганом.
Максим Сергеевич сказал:
– Дети-дети.
Фира спросила:
– Вы волновались?
– Да, – сказал Максим Сергеевич. – Случись что, и это мне объясняться перед твоим отцом.
Мои руки были липкие от розового сока, и вообще мне хотелось помыться, но в то же время я боялся оставить Фиру одну.
Вдруг моему товарищу станет плохо!
Моему бледному товарищу!
Так мы просидели с ней почти до самого рассвета, зевали, мало что говорили, совсем не смеялись и очень устали. Максим Сергеевич нас не выгонял, он так и стоял у двери, будто сторожил нас. Только когда Фира уснула, мы с ребятами вернулись в палату.
Боря, Володя и Андрюша легли спать, не помывшись, что я очень осуждаю, я же пошел в душевую.
Долго и ожесточенно я тер себя бруском земляничного мыла. Обычно мне становится веселее, когда я чистый. Кажется, будто так я справляюсь со своей несовершенной природой, становлюсь лучше, чем я в естественном смысле есть. Но тут я мылся долго, под горячей водой смылил добрую часть бруска.
А все-таки мне было грустно за Фиру.
И в то же время обидно из-за Бори.
И очень хорошо вспоминались горячие губы Вали и ее прозрачные глаза.
И то, что Маргарита в своем белом платье так красиво танцевала с Володей.
Впечатлений накопилось слишком много. А когда я вернулся в палату, оказалось, Андрюша еще не спит. Он смотрел в потолок, плотно покрытый синеватым утренним отсветом, и держал руки за головой. Так часто рисуют мечтательных мальчишек в книжках.
– Привет, – сказал я.
– Доброе утро, – сказал Андрюша. – Хотя я еще не ложился. Девочка Диана зовет меня гулять.
– Ты ее забавно назвал. Ты пойдешь?
– Не знаю, – сказал Андрюша, посмотрел на меня, слабо улыбнулся и добавил:
– Я же такое чудовище.
– Не говори так, – сказал я.
– Не буду, – согласился Андрюша.
Я сказал:
– Суматошный вышел день.
– Да, – сказал Андрюша. – Ты будешь терять сознание?
– Не знаю.
– Фира такая красивая девочка.
– Это точно.
– И вся блестящая.
– Да. Ты испугался?
– Наверное.
Я сказал:
– Мы все ненормальные. Это нормально.
– Да?
– Так сказала Валя.
– Так и сказала?
– Не совсем. Но мысль была такая.
– Хорошо.
– Ты – мой лучший друг.
– А ты – мой.
Андрюша лег спать, а я вышел на балкон, чтобы записать всю эту историю. Теперь, когда я ее наконец закончил, надо прилечь хоть на часик.
Максим Сергеевич обещал, что будить нас не будет. И что мы сразу пойдем на море.
Как здорово мы сегодня катались на катере!
Это все Максим Сергеевич устроил с помощью Эдуарда Андреевича. Причем с помощью небольшой, так он сказал.
Я сейчас сижу и любуюсь на наш катер, его качает на волнах.
Он очень чудесный, остроносый, шумный, быстрый. Настоящий катер! А на боку у него краской написано «Береговая Охрана».
Мы туда все не вместились, поэтому нас катали по трое, по очереди. Ведь в катере только три места сзади и два спереди: одно для дяденьки, который шофер катера, а другое – для Максима Сергеевича.
Мы с Андрюшей катались вместе с Валей.
Я сел рядом с Валей. Ногам в катере было тесно, и наши коленки соприкасались.
Валя сказала:
– Ты же помнишь.
Я сказал:
– Я помню.
– Ничего не значит, – сказал Валя.
И стала очень загадочной.
Водитель катера спросил:
– Готовы, ребятишки?
Я начал проверять свой спасательный жилет, но Андрюша и Валя отрапортовали:
– Всегда готовы!
И катер, страшно взревев, мгновенно вспенив в белизну воду, рванулся вперед.
Как же это прекрасно! Ветер в лицо и брызги! В груди так пусто и так легко, как на карусели, и огромное синее море несется навстречу.
Рев катера пугал чаек, и они заходились отчаянными криками. Пахло бензином, приятно и резко. Запах бензина странно смешивался с запахом моря. Валя смеялась, и ветер трепал ее светлые волосы. Даже Андрюша улыбался.
Валя вдруг раскинула руки и случайно стукнула меня по носу, но я не обиделся, только удивился.
Все меня удивляло. Катер несся все быстрее и быстрее, и мне казалось, что он сейчас взлетит. Эх, были бы у него крылья!
Такие прозрачные и длинные крылья, как у стрекозы, чтобы летать над водой.
Мне так понравилось!
Сейчас вот смотрю на этот катер, на то, как качается он на волнах. Нас обещали еще разок всех покатать.
Покатают, надеюсь!
Запись 72: Камушек для Галечки
ДОРОГАЯ МОЯ СЕСТРИЧКА, ГАЛЕЧКА, ЗДРАВСТВУЙ! ПИСЬМО ТВОЕ Я ПОЛУЧИЛ И ОЧЕНЬ ЕМУ РАД. Я ТЕПЕРЬ ВСЕ ВРЕМЯ ПЕРЕЧИТЫВАЮ ТВОЕ ПИСЬМО. СПАСИБО ТЕБЕ ЗА НЕГО.
ТЫ УЖЕ ОЧЕНЬ ХОРОШО ПИШЕШЬ И ВООБЩЕ СОВСЕМ БОЛЬШАЯ! СКОРО ТЫ ПОЙДЕШЬ В ШКОЛУ, И ТАМ, Я УВЕРЕН, ТЫ ВСЕХ ПОРАЗИШЬ СВОИМИ УМЕНИЯМИ.
НЕКОТОРЫЕ БУКОВКИ ТЫ УЖЕ ВЫВОДИШЬ, КАК НАСТОЯЩАЯ ВЗРОСЛАЯ.
Я ТЕБЕ С ЭТИМ ПИСЬМОМ ВЫШЛЮ КРАСИВЫЙ КАМУШЕК, КОТОРЫЙ ДЛЯ ТЕБЯ НАШЕЛ.
ОЧЕНЬ Я ПО ТЕБЕ СОСКУЧИЛСЯ, НО НАМ СКАЗАЛИ, ЧТО В МОСКВЕ МЫ МОЖЕМ ОКАЗАТЬСЯ И НЕНАДОЛГО, А ПОТОМ СРАЗУ ПОЕДЕМ НА КОСМОДРОМ.
ТАК ЧТО, ДОРОГАЯ МОЯ СЕСТРИЧКА, ПУСТЬ КАМУШЕК ПРИЕДЕТ К ТЕБЕ РАНЬШЕ, ЧЕМ Я.
ХРАНИ ЕГО БЕРЕЖНО, НИКОМУ НЕ ОТДАВАЙ, ЗАГАДАЙ САМОЕ ЗАВЕТНОЕ ЖЕЛАНИЕ И НОСИ ВСЕГДА С СОБОЙ.
А КОГДА ТЫ ВЫРАСТЕШЬ СОВСЕМ, ТО ПЕРЕДАШЬ ЕГО СВОИМ ДЕТЯМ.
В ОТВЕТНОМ ПИСЬМЕ РАССКАЖИ МНЕ, КАК ПРОХОДИТ ТВОЯ ПОДГОТОВКА К ШКОЛЕ.
КОНЕЧНО, ТЫ ПОЙДЕШЬ В ШКОЛУ ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ ГОД, НО НАДО НАЧИНАТЬ ГОТОВИТЬСЯ УЖЕ СЕЙЧАС.
ЧТО ВООБЩЕ ТЕБЯ ВОЛНУЕТ, ЧТО РАДУЕТ? МНЕ ВСЕ ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО.
И ПИШИ ТАКИМИ ЖЕ КРАСИВЫМИ ЦВЕТНЫМИ КАРАНДАШАМИ.
ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.
Запись 73: Просто замечательная саранча
Вечером мы опять ходили в кафе. Правда, нам ничего нельзя было есть, но мы пили лимонад и слушали музыку.
Снова пела мама Маргариты. Пела красивые песни своим игривым голосом.
А вот самой Маргариты не было.
Я все хотел спросить у Володи, как так вышло, что он стал танцевать с Маргаритой, но не решался, потому что это выдало бы мою излишнюю заинтересованность.
Маму Маргариты слушал и Жорж. Он сидел за столиком совсем близко к сцене и пил шампанское. Выглядел Жорж, надо сказать, очень буржуазно. Я такого не одобряю, но ему шло.
После почти бессонной ночи и всех впечатлений мы устали, но уходить не хотелось. Сцена
