Последний ряд был оружейный. Юнона обласкала издалека взглядом мощные двуручники, но душу отвести ей не дали. Не положено-с женщинам в империи выбирать оружие. В этой отрасли снабжение целиком и полностью ложилось на плечи мужской части команды.
В итоге подруги вернулись в трактир уставшие, но довольные. Вервульфа с Шаргом еще не было, и подруги закопались в приобретенные наряды. Юнона разжилась двумя рубашками — серо-стальной и темно-зеленой. К ним прилагались штаны — одни узкие, почти бельевые, из мягкой черной шерсти; другие прямые и длинные, с высокой талией и широким поясом. Заправленные внутрь рубашки смотрелись очень хорошо, подчеркивая все достоинства девичьей фигурки. На первые полагалось надевать плотное верхнее платье. V-образный вырез, приталенный силуэт, приятный рыжий оттенок ткани, разрезы от бедра и подол, заканчивающийся на ладонь ниже голенища сапог. Горожанки в массе своей носили простые платья, не очень пышные, в пол и закрывающие руки. Но брать в дорогу что-либо подобное было по меньшей степени глупо.
— Неплохо, — раздался голос от двери.
Юни последний раз крутанулась перед зеркалом и улыбнулась вожаку.
— Мне идет?
— Идет-идет, — фыркнул просочившийся за Вервульфом Шарг. — Главное, чтоб в дороге было удобно. Девушки, внимание, выступаем в среду на рассвете.
— Четыре дня на закупки и отдых, — прищурилась Бланка. — Многовато для этой дыры.
— Для тебя все дыра, — парировал Шарг. — Лично я собираюсь, как минимум, два дня проспать.
— Как прогулялись? — Тихо поинтересовался Вервульф, пока серая парочка переругивалась вполголоса.
— Хорошо, — устало улыбнулась Юни. — И продуктивно, как видишь.
Оборотень снова был рядом и подспудная тревога, скребущая сердце от самого храма, отступала. Оставалась только бесконечная усталость, вплоть до звона в ушах, и чувство абсолютной защищенности.
— Переход будет тяжелым, — тихо сказал Вервульф.
— Ничего, — с напускной беззаботностью отмахнулась девушка. — Я готова к новым приключениям.
Обоз медленно полз по лесной дороге: одна закрытая карета впереди и шесть груженых повозок с натянутыми поверх тентами. Каждую тащили по две лошади — крепконогие и широкогрудые имперские тяжеловозы.
Эти кони всем хороши — нрав имеют спокойный, почти флегматичный, неприхотливы в содержании, галоп[1] у них медленный и тяжеловесный, они не маневрены, но зато невероятно выносливы.
Вот только за таких лошадок платят чистым золотом, а это не каждому торговцу по карману. И внимание привлекает соответствующее.
Лучше было бы запрячь менее породистых животин, но тогда их число пришлось бы утроить, да еще вести сменных. Как ни крути, все равно плохо.
Вервульф недовольно качнул головой, пропуская мимо последнюю повозку, и направил коня по сбегающей в сторону тропинке. Рыскать по лесу в родной ипостаси было бы куда продуктивней, но о возможности размять лапы можно пока только мечтать. А ведь не так давно казалось, что волчья шкура на всю жизнь приелась!
Юнона исподтишка проводила взглядом вожака, скрывшегося в лесу, и тихо вздохнула. Дни убегали, как песок сквозь пальцы, память возвращаться не желала, а с момента присоединения к каравану и по душам поговорить возможности не было.
В последние дни она видела друзей все реже и реже. Они действительно стали командой — сработанной и известной. Достаточно было посмотреть, как разговаривает с вожаком начальник охраны — плечистый бородатый мужик. Вервульф редко повышал голос, но остальные наемники к его мнению прислушивались.
Зато на Юнону никто внимания не обращал, и она откровенно скучала. Все доступное развлечение — сидеть на свободном пятачке повозки, глотать пыль, да глазеть по сторонам. Словом перемолвиться — и то не с кем. Дорогу шатром перекрывали кроны деревьев, перед самой девушкой каждый день маячили две флегматичные лошадиные морды, да верх повозки за ними.
Покинув город, караван сразу забрал на юго-запад. Все необходимое для перегона было закуплено заранее, маршрут оговорен, поэтому шли стороной от населенных пунктов. Дня четыре двигались по равнине, потом начались первые лесополосы, а теперь пошел сплошной лес. А впереди еще две трети пути.
Порой Юноне казалось, что она спит и видит сон про саму себя, и все, что с ней происходит, ненастоящее, и это вовсе не она, а кто-то другой. Если Вервульф заставал ее в такую минуту, его взгляд темнел. Юни улыбалась, отгоняла сонную одурь, но чем дальше, тем чаще на нее накатывало. А возможности вплести пальцы в теплую шерсть и снова почувствовать себя живой — не было.
Оставалось только думать, но от мыслей становилось совсем тошно. Ехать было неудобно, ноги свешивались с повозки и затекали, спину облокотить можно было только на деревянные ящики — все мягкие тюки были свалены ближе к середине.
Товары. То, что везет караван; то, что охраняет вожак; то, что стоит больших денег.
А она — балласт. Сидит на шее у Вервульфа, ничего не делает, никакой пользы не приносит и принести не может по определению.
Балласт не бывает полезным.
Толи от этих мыслей, толи от однообразия и скуки, накатывала такая тоска, что хотелось свернуться в комочек и заснуть. Навсегда. Юноной завладела апатия. Все чаще и чаще она проваливалась в странное оцепенение и, очнувшись, не всегда могла понять: это еще сегодняшний день или уже завтрашний.
Тряхнуло. Повозка разворачивалась, да и следующая запряжная пара загребала ногами под понукания возницы. Караван съезжал на прогалину — привал.
Едва дождавшись, пока замрет повозка, Юни спрыгнула на землю. Затекшие ноги кольнуло, но девушка привычно не обратила внимания, поднырнув под низко нависшую ветку.
Солнце успело коснуться верхушек деревьев, но до темноты в запасе было еще порядка часа. На открытом пространстве. Здесь же среди мощных стволов уже царил полумрак, и задерживаться не стоило.
Набрав сухих веток, Юни побрела назад. Крылья близящейся ночи нависали над ней и явственно отдавали синевой. Ноша цеплялась за стволы, идти приходилось медленно, внимательно глядя, куда поставить ногу. Но впереди уже виднелись всполохи костров, слышался гул голосов, кипела жизнь.
— Достаточно? — Юни свалила свою ношу возле костра наемников.
Стоящий рядом мужчина рассеяно посмотрел на девушку и отвернулся, не удостоив ее ответом. Юни скрежетнула зубами, но ничего не сказала.
Бесполезно.
Девушка молча забрала котелок и снова нырнула во мрак. На торном пути было маловато мест, пригодных для ночевки каравана. Сегодня на прогалине было очень тесно. Но зато всегда неподалеку находился родник.
И, кажется, пока она набирала хворост, откуда-то долетал шум воды.
Покружив вокруг лагеря, девушка набрела на утоптанную тропку. Несколько минут ходьбы, спуск в овражек и искомое найдено. Тоненькая струйка легко сбегала по склону и падала в природную каменную чашу.
— Ты опять ходишь в лес одна? — На плечо легла широкая ладонь Вервульфа.
— Воды надо набрать, фляги почти пусты, — пожала плечами Юни, наполняя котелок.
— Фляги можно наполнить и утром, — недовольно произнес вожак, забирая посудину у девушки, и направляясь к тропинке.
— Фляги утром и наполним, а кашу сейчас из чего-то нужно варить.
— Ты ее все равно почти не ешь.
— Я не ем — другие едят.
— Юни…
— Лэр Руттер, — свидетелей нет, но никогда не знаешь, откуда вынырнут лишние уши. — Я не переломлюсь от того, что принесу воды или хвороста. Зато, хоть чем-то буду полезной!
По тому, как резко остановился Вервульф, последняя фраза была однозначно лишней.
— Тебя кто-то обидел?
— Нет, — под прицелом внимательных глаз резко стало неуютно.
Не жаловаться же, в конце концов, что ее игнорируют. Что ей скучно и не с кем поговорить. Что… Неважно! Это она, барыня, в повозке катит, а люди в седле целый день проводят, выматываются, и развлекать ее никто не обязан.
— Я же просил Бланку быть с тобой рядом, — устало произнес вожак.
— У нее своих дел хватает, — отмахнулась Юни.
— Каких? Только хвостом перед наемниками и крутит.
Юни грустно улыбнулась. Волчице тоже приходилось несладко. Если Юнону просто воспринимали, как пустое место, то подругу еще и регулярно задевали. Как же, женщина с оружием, да среди святой воинской братии!
Правда, в отличие от Юноны Бланка умела едко огрызнуться. И оружием действительно хорошо владела. Во всяком случае, арбалет в ее руках бил без промаха, да и ножи ложились точно в цель.
— Вот-вот, — правильно истолковал молчание Вервульф. — Провоцируют ее, а она и рада показать, какая она сильная да ловкая. Лучше бы мозгами своими хвасталась.
