для победы над туберкулезными бациллами.
Существует множество так называемых «заменяющих солнце» и «поддерживающих здоровье» ламп, которые продаются повсюду и дают только отдельные участки солнечного спектра, нередко очень небольшие участки. Может быть - этого достаточно. А может быть еще рано называть эти лампы «поддерживающими здоровье». Это серьезный вопрос.
Вернемся на мгновение к солнцепоклоннику Ролье. Этот ученый поэт верит с ненаучным простодушием, что именно весь солнечный спектр, - от ультрафиолетовых и до инфракрасных лучей - даст силу в борьбе со смертью загорелым телам его маленьких пациентов.
Может быть, он ошибается. Может быть, его неясные мечты будут разбиты физиками типа Уитнея, изобретателя электрической лихорадки, и изворотливыми учеными типа Босса Кеттеринга, который сейчас разрабатывает план климатической революции внутри жилых домов и заводов. Этот вопрос по силам таким людям, авангарду молодых борцов со смертью.
Инженеры, - только подтолкните их, - изобретут машины, испускающие колебания любой длины, любой участок огромного электромагнитного спектра - от космических лучей до волн динамо-машин длиной в несколько километров.
Все большее число молодых борцов со смертью забрасывает пилюли, сложные химические препараты и даже сыворотки и вакцины и начинает сотрудничать с инженерами в поисках того рода вырабатываемой машинами энергии, который сможет оказаться полезным нашему организму.
Скоро уже эти врачи-техники дадут нам такие лампы для работы и чтения, световая энергия которых будет повышать наш аппетит, способствовать увеличению нашего веса (если мы в этом нуждаемся, разумеется), регулировать количество эритроцитов и гемоглобина в крови, расширять сосуды кожи, помогая разносить по всему телу эту истребляющую микробов энергию.
Во всяком случае, глупо утверждать, что это невозможно.
А до тех пор я буду лежать на солнце и подвергать по возможности долго, возможно более сильному загару как можно большую поверхность моего тела.
При пользовании солнечной энергией необходимо соблюдать большую осторожность, так как злоупотребление солнечными ваннами, как в смысле их продолжительности, так и слишком большой поверхности, открытой солнечным лучам, может привести к тяжелым ожогам и заболеванию всего организма. Лечебное пользование солнечной энергией возможно только при условии врачебного контроля.- Прим. ред.
II
Вы помните о том, что Вагнер-Яурег и Уитней указали путь к победе над шаудиновским бледным чудовищем, которого сам Уарсзин изобличил как главнейшего из микробов, вызывающих дегенерацию тканей. За самое последнее время другие исследователи открыли еще одного виновника разнообразнейших разрушений основного вещества жизни, микроскопического, смертоносного негодяя. Этот последний рассказ трагичен и в то же время полон странных надежд. Без него книга о борцах со смертью осталась бы незаконченной...
Микроскопическое чудовище, гемолитический стрептококк, всегда напоминает мне гремучую змею. В 1912 году, когда я впервые начал крутить микрометрический винт микроскопа, колонии этого микроба, растущие в виде цепочек крошечных бус, навели меня на мысль о погремушках на конце хвоста невидимой змеи. Это происходило еще задолго до того, как выяснилось, что это за предательский, изобретательный в искусстве разрушения жизни микроб. Уже было известно, что гемолитический стрептококк является возбудителем родильной горячки, но еще никто не знал, что с таким же успехом он вызывает и скарлатину.
В 1912 году этот микроб был общепризнанным убийцей двух моих товарищей, молодых врачей, погибших от заражения крови, но никому и в голову не приходило, что он терзает и убивает сотни тысяч детей суставным ревматизмом. Уже давно все знали, что гемолитический стрептококк вызывает рожу, разрисовывая багровыми пятнами тела и лица несчастных. Но никто и не грезил, что его кратковременное посещение человеческого горла является причиной суставного ревматизма. Невинное на вид воспаление горла может оставить после себя таинственные яды, которые разрушат, сердце, почки, кровеносные сосуды.
Не окажется ли этот разносторонний убийца причиной старящих нас болезней перерождения тканей? Это предположение как будто вполне правдоподобно.
Для противодействия укусам этой микроскопической змеи борцы со смертью вновь открыли старинное средство, которое прописывал старейший из врачей. Все это очень странно, но внушает большие надсады. Работа еще продолжается, и никто не может сказать, чем она окончится. Никто не может отрицать, что уже забрежжила надежда на победу над страданиями (не говоря уже о смерти), которые поражают большее число людей, чем все, вместе взятые, формы туберкулеза.
III
Это не было открытием какого-нибудь одного ученого. Это была запутанная история с участием целой армии охотников за микробами, рассеянных по всему миру, от Чикаго до глубины России, в течение сорока лет раскладывавших запутаннейший пасьянс. Теперь он уже, как будто, выходит. Все изучение гемолитического стрептококка вертелось около раскрытия тайны скарлатины.
Замечательно, что двое австрийцев уже тридцать лет тому назад поймали гемолитического стрептококка на месте преступления. Они извлекли особую разновидность этого стрептококка из горла больных скарлатиной детей и даже приготовили сыворотку, которая, как будто, спасала жизнь детей, заболевших этой ужасной болезнью. Австрийцам казалось, что они уже победили скарлатину.
Но вот русский ученый Габричевский приготовил вакцину из убитых стрептококков, и несколько чрезвычайно восприимчивых людей, которым он впрыснул эту вакцину, покрылись красной сыпью и стали похожими на вареных раков. Язык у них принял особый земляничный оттенок, что считается характерным для скарлатины. На этом должны были бы закончиться поиски возбудителя, но со всех сторон врачи начали утверждать, что открытие Габричевского - ошибка. Все несчастье заключалось в том, что исследователи не осознали существования огромного количества очень схожих между собой разновидностей этой микроскопической гремучей змеи и путали невинных стрептококков с преступными.
Если бы они изучали собак, а не микробов, то не ошиблись бы, потому что с первого же взгляда датского дога нетрудно отличить от пуделя. Но под микроскопом одна разновидность гемолитических стрептококков похожа на другую, как две горошины в одном стручке. Их пробовали разделить чувствительным методом Жюля Борде - реакцией агглютинации, строго специфичной для каждого вида бактерий. Но в эти трудные дни все испробованные ими стрептококки вели себя по отношению к сыворотке совершенно одинаково, независимо от того, извлекали ли их из организма больных, страдавших заражением крови, скарлатиной или нарывом на пальце.
Еще больше запутал все дело немец Иохман, заявивший, что он наблюдал смертельные случаи скарлатины, при которых у больных не были найдены стрептококки. Он также утверждал (но это уже было чистым умозрением), что стрептококк - слишком распространенный, слишком обычный микроб для того, чтобы служить возбудителем такой характерной болезни, как скарлатина. Эти соображения на десять лет сбили науку с правильного пути.
В научных книгах сообщалось, что скарлатина возбуждается неизвестным, невидимым в микроскоп микробом. Это утверждение, логически не обоснованное и не подтвержденное экспериментально, превратило
