Я попытался неловко повторить её приём и обмотался лозой с ног до головы, как колбаса шпагатом. Наконец мне удалось уложить лозу на себе так, что она казалась частью зелёной куртки.
- Пошли? - Нан элегантным движением лозы подхватила свой сидор. Я попытался проделать то же, потерял равновесие, когда стремительно распрямившаяся лоза раскрутила меня. Жёсткие листья вонзились в землю, бранясь, я выдернул лозу. Получилось с третьей попытки. Йурас не рискнул выпендриваться и аккуратно намотал живое оружие на себя. Орла пропускала лозу через кулаки, жёсткие листья издавали шуршание, похожее на то, что издаёт ползущая змея. Жасмин снисходительно наблюдала за нами.
Чудовище, запертое между магическими линиями, тоже с интересом наблюдало за ритуалом хлипких двуногих существ. При утреннем свете оно выглядело ещё более странно и страшно, однако глаза, бывшие ночью кроваво-красными, изменили цвет и стали коричневыми, карими, как у больших собак. Взгляд твари показался мне разумным.
Закончив с лозами, мы выстроились напротив чудовища, устремив на него стрелкомёты. Чудище показало клыки.
Жасмин произнесла заклинание, и защитные круги мгновенно спали. Мы попятились, выставив перед собой оружие, чудовище пошевелилось нескоро. Протянуло когтистую лапу. Ладонь была гигантская, шириной со сковороду, чёрная, без меха. Очень похожая на человеческую - ногти были именно ногтями, не когтями, толстые папиллярные линии, большой палец явно противопоставлен остальным. У обезьян большой палец маленький, у чудовища он был по-людски пропорционален.
Я не сразу понял, что зверь демонстрирует пустую ладонь, без оружия, в знак мирных намерений. Воткнул биомеч в землю и тоже показал пустые руки.
Зверь сел, свесив гигантские руки. Рыкнул глухо.
- Ну, мы пошли, - сказал я. И мы попятились подальше. Зверь - впрочем, можно ли его, явно разумного, называть так? - потянулся, загрёб пучок какой-то травы, выдернул и отправил в широченную пасть вместе с корнями и землёй. Блеснули огромные зубы. Выплюнул на широкую ладонь пережёванную растительную массу и приложил к изорванному боку. Засопел страдальчески.
Мы оставили его одного, молча собрались и двинулись.
К вечеру перед нами оказалась роща, все деревья в которой были словно ломаны страшной мукой, искривлённые стволы почти полностью закрывали землю. Мы шли поверху, оскальзываясь, срывая куски гнилой коры. Безлистные ветви деревьев ломались с сухим хрупом. Внизу, в корнях, блестела тёмная вода, сильно пахло болотом.
Нан остановилась, я подошёл к ней. Мы стояли как раз над чашей источника. На поверхности воды плавала ряска, тёмная тяжёлая вода бежала без плеска.
- Пожалуй, это место годится, - сказала Нан незнакомым звонким голосом.
- Для чего?
Вместо ответа девушка достала деревянную чашу с водой Дэва, провела над ней рукой и немного плеснула вниз.
Ничего не произошло, разве что стало меньше пахнуть гнилью.
Нан отпила из чаши, передала мне. В воде была странная энергия, она казалась сытной. Я напился - вода не убывала, - передал Жасмин. Чаша перешла к её сыну, к Валье, к Дайриму и снова к Нан. Нан что-то вполголоса бормотала, подняла чашу над головой...
И бросила в чашу родника.
Чаша в чаше, надо же, как совпадает...
Мне вдруг показалось, что подо мной дёрнулась шкура огромного зверя, как от укуса блохи. Я поскользнулся, уцепился за ветку, гнилое дерево расползлось в пальцах, и я полетел в тёмную воду, растопырив конечности. Лоза обоими своими концами зацепилась за деревья, удержала меня над водой. Сжимаемые лозой ветви крошились в труху, но я постепенно подтянулся и обрёл равновесие.
Вэйри испуганно оглядывались.
- Что это было? - спросила Жасмин, она цеплялась за деревья, для надёжности присев.
- Здесь - всё, пошли дальше, - сказала Нан. - И побыстрей...
Мы поторопились выйти из болота, которое уже почти совсем не пахло болотом...
Мы шли ещё три дня, прежде чем добрались к границам Лихолесья. Всё вокруг как-то оживало, деревья воспряли, трава поднималась щёткой, не стелилась по земле. Сумрака и седых деревьев стало меньше. Исчезло постоянно давящее на душу предчувствие недоброго.
Ночной гость плёлся за нами, отставая и нагоняя, когда мы устраивали привалы и ночёвки. К исходу третьего дня он вдруг порычал на нас и свернул куда-то вбок.
- Я буду по нему скучать, - прокомментировала Нан. Оглянулась. - Да. Здесь уже можно.
- Расскажешь, что случилось? - оживился я. И Жасмин. И все. Мы мучили девушку вопросами, что она утворила там, на болоте, Нан отмалчивалась и обещала рассказать позже.
- Напрасно ты тогда ругал Дэва, - начала. - Помнишь, сам ведь однажды предложил Правдивой Воде свою помощь?..
- Ну... да, - я поёжился под изумлёнными взглядами остальных, пожал плечами - мол, вот такой вот я болван.
- Лихолесье - это пятно гнили в чистой плоти Леса. Его нужно вычистить. Исцелить, - тихо произнесла Нан. - Но Дэва могут одолеть лишь Дэвы. Именно для этого нам была дана чаша. Наполненная водой Дэва, она ослабит тёмное могущество этого места. Может быть, оно перестанет расходиться с этой стороны, может быть, из него будет легче выбраться... Тем, кого Лихолесье уже прибрало, это не поможет, но нам - поможет. Помнишь, перед нашей встречей Выдох Дэва преследовал меня? Может быть, он почувствовал исходящую от меня опасность для своего хозяина-Дэва, но в конце концов поспособствовал нам нанести ему рану.
- Откуда ты всё это знаешь? - от этой мистики у меня ум за разум заходил. Нан пожала плечами:
- Помнишь, ты сотворил заклинание на крови? И раньше, с ядовитыми ягодами. И ещё, когда спасался от самолёта? Вот и со мной тоже случилось что-то подобное... знание, которое возникает само по себе.
Утром я, Орла и Йурас брали у Нан уроки владения лозой. Практика работы с биомечом здесь мало помогала, как я надеялся. При всей похожести эти два оружия были слишком различны.
Орла отправила огненную птицу, которая выгнала на нас полосатого визжащего поросёнка. Нан поймала лианой и ловко удушила. Я разглядывал добычу - никогда не видел близко здешних свиней так близко, хотя не раз случалось спугнуть их. Поросёнок отличался от своих земных домашних собратьев разве что полосатостью, причудливыми ушами, похожими на разлапистые листья, и четырьмя торчащими из пасти небольшими клыками.
Вечером устроили привал и пир. Лагерь окружала тьма, но обычная ночная темь, не зловещий чёрный полог, как в проклятом лесу. Спали спокойно, на этот раз я отстоял на вахте положенные сроки.
Утро было туманным. Белая пелена закутала землю, сырость залезала в рукава. Я встал, размялся.
- Пожалуй, мы уже выбрались из Лихолесья? - спросил Йурас, позёвывая.
- Пожалуй. Но оно довольно близко, так что на твоём месте я бы не называл это место по имени, - сказал хрипловатый старческий голос.
Йурас, сидевший напротив меня, уставился остановившимся взором за мою спину. Я мягко упал с бревна, на котором сидел, крутанулся на лопатках через голову приёмом из брейка, вскочил на колени, готовый бросить всесожигающий пламень или хлестнуть биомечом. Нан рядом вытянула руки, в ладони грозно трепетала ромбическими листьями лоза, из другого рукава выглядывало дуло стрелкомёта.
За моей спиной по колено в тумане стоял старик. Маленький, сутулый, седовласый, с чахлой бородкой. В традиционной для вэйри зелёной лохматой одежде, с корявым посохом в руках.
Он не казался опасным, но глаза... В них мягко горела чудовищная магическая сила.
И эта сила была знакома мне.
- Мёрдох, - прошептал Дайрим.
- Здравствуй, ученик, - сказал Мёрдох, опираясь на посох. -Жасмин, м-м-м... Верея?.. юный Йурас. И...
Его глаза остановились на мне, на моих руках, всё ещё удерживающих магию. Лоза Нан мягко легла на мою руку. Я выпрямился, покатал неродившийся ещё огнешар в ладонях, жар мягко толкнулся в кулаке. Кустистые брови старика дрогнули.
- Это маг, мы зовём его вэй Серый, - голос Нан ломался от волнения. Мёрдох перевёл взгляд на неё.
- Это маг, мы зовём её вэй Нанджи, - сипло сказал я.
- Вэй Серый и вэй Нанджи, - сказал старик, снова покосился на мою руку. Огонь уже жёгся, я скомкал его в ладони и впитал.
Старик нахмурился.
- Хорошо сделано, юный маг. Но можно лучше.
В этой фразе был какой-то тайный смысл. Я, не зная, как реагировать, учтиво склонил голову. Кустистые брови старика дрогнули.
- Раздели с нами нашу скромную трапезу, путник, - сказала Жасмин торопливо. Я перехватил испуганные взгляды - опять что-то сделал не так.
Старик отвернулся от меня. Уселся, развязал свою небольшую котомку, выложил лепёшки. Взял кусок мяса, стал есть.
Своей фразой он дал тебе возможность попроситься в ученики, - пояснила Жасмин по радиосвязи. - Ты отказался. Ты ведь отказался?
