по югу, я только впаду в мистицизм. Коберн обещал Эльзи поездку на юг, хотя не имел к тому никаких оснований. Все же это не были праздные обещания, сделанные в расчете на то, что неизбежная смерть девушки освободит его от их выполнения.
Уже давно врачам было известно, что время года от конца февраля, когда воробьи чириканьем предсказывают пробуждение весны, до конца мая, когда пенье лесных дроздов извещает нас о приходе лета, - самое опасное время для всех отмеченных печатью суставного ревматизма.
Коберн, уроженец южной Каролины, где под горячим солнцем жаворонки поют уже в феврале, знал, что там очень редки случаи суставного ревматизма. Но в Нью-Йорке, в месяцы, следующие за зимой, ревматизм поражает тысячи людей, пока лето не прогонит его.
Около Пресвитерианского госпиталя, в верхнем Манхэттене, жило много переселенцев из Порто-Рико, где никто и не слыхивал о суставном ревматизме. Но в Нью-Йорке в первую же весну после первой северной зимы многие из них были простужены и болели ангиной.
Потом у некоторых из этих многих начинались боли в суставах, в сердце...
Все это знал Коберн. Он слышал также о счастливцах, которые, оправившись от приступа суставного ревматизма, уезжали в Южную Калифорнию и Флориду и больше никогда не страдали своей ужасной болезыо. «Совершенно не убедительное, случайное совпадение»,- скажут ученые, и все же...
Что на юге (с коротким северным летом) охраняло людей от ужаса суставного ревматизма? Может быть, в этом неизвестном «нечто» была какая-то надежда. До сих пор для Эльзи и бесчисленных тысяч подобных ей не существовало ничего, кроме безнадежности.
Какая наука могла бы изменить основные химические свойства организма, которые природа дала этим людям с врожденной чувствительностью к гемолитическому стрептококку?
Как Эльзи и тысячи подобных ей могут ускользнуть от стрептококков, биллионы которых невидимо шныряют повсюду в конце зимы?
У Коберна появилась надежда. А Эльзи жила, чтобы он мог выполнить свое обещание.
IX
Коберн ждал целые годы, - он наблюдал. Теперь, наконец, он поставил эксперимент. Эльзи, тяжело больного мальчика Элиджио и еще восемь больных суставным ревматизмом он повез в Порто-Рико. Они выехали в январе 1929 года, когда опасность для них стала особенно грозной... Эксперимент был поставлен в очень небольшом масштабе и довольно примитивно. Это путешествие нельзя признать глубоко научным. На основании писем, разговоров с врачами Европы, на основании путешествия доктора Филей, жившего теперь в тропиках, казалось достоверным, что... ревматизм, свирепствующий на севере, исчезает при географическом продвижении на юг, и почти совсем не известен под тропиками Рака и Козерога.
Вот Коберн и повез десять находившихся под тяжелой угрозой пациентов в Порто-Рико, где, как ему говорили, не существовало суставного ревматизма. Когда они выехали, Элиджио почти умирал и был прикован к постели. Остальные тоже не могли без посторонней помощи взобраться на пароход. У восьми человек из десяти были зловещие симптомы болезни, почти у всех в горле скрывались гемолитические стрептококки. Все участники этой странной поездки были своеобразными борцами со смертью, экспериментаторами.
Коберн разместил своих спутников на открытой палубе, обращенной на северо-запад, и предоставил их действию ветра, тумана и дождя. Он писал впоследствии, что просто хотел изменить для них «атмосферные и космические условия окружающей среды»... Так он начал свой эксперимент. Он не отдавал себе ясного отчета в том, что именно в этом режиме было полезно при ревматизме, если вообще этот режим был полезен. Но все-таки он заставлял их двигаться на свежем воздухе, насколько это позволяли их утомленные сердца. Он одел их в купальные костюмы и, по возможности, держал их на солнце.
И тогда... Это было замечательно, если только вы вообще заинтересованы в том, чтобы другие люди продолжали жить. Мальчик Элиджио, который, по словам Коберна, в свои одиннадцать лет разбирался в болезнях сердца и рассуждал как мудрец... Этот мальчик был самым тяжелым больным среди всех десяти. В первые недели путешествия они думали, что потеряют его. Рентгеновские снимки показывали страшное расширение сердца. У него были носовые кровотечения, его мучили судороги. Когда у него начинались боли в сердце, он никогда не стонал, а сразу бледнел и обливался потом... Иногда на глаза ему навертывались слезы... Но вот, спустя некоторое время, носовые кровотечения у него прекратились, и боли стали слабее...
В первое время Эльзи совсем не могла ходить, и все-таки этот веселый чертенок рассматривал весь эксперимент, как огромный пикник. Ее выкатывали на солнце, и удивительным образом, постепенно, у нее исчезли боли в сердце. Зловещие шорохи, хрипы начали затихать у нее в груди. И, как пишет Коберн, с ее лица сошла печать агонии. Лицо приобрело энергичное выражение.
Эльзи расцветала, - говорит Коберн. Она пополнела - прибавилась в весе на девять фунтов. И, наконец, даже самый тонкий слух вряд ли различил бы ревматические шумы у нее в сердце...
Сестра Эльзи, Роза, прибавилась на десять фунтов и выросла на два сантиметра. Скоро Гарри - тяжело больному мальчику - стало настолько лучше, что он мог подолгу плавать, не задыхаясь, и меньше чем за полгода он тоже прибавился на десять фунтов...
У них всех прошли боли сердца, суставов, упала температура. И так под тропическим солнцем (и другими атмосферными и космическими факторами окружающей среды) ревматизм сначала ослабел, потом исчез. Заметьте, что это происходило в то самое время года, когда треть всех коек Пресвитерианского госпиталя была занята пациентами, страдающими острой формой этой болезни. Десять спутников Коберна были выбраны из самых тяжелых, самых опасных больных.
Когда они пополнели и почувствовали неописуемое ощущение все нараставшего подъема сил, гемолитический стрептококк, скрылся из горла у всех больных, за исключением одного. Было очевидно, что этой невидимой гремучей змее не понравилось в Порто-Рико. Это же показал и доктор Р. Моралес Отеро. Среди его пациентов, уроженцев Порто-Рико, не существовало эпидемического распространения стрептококковой инфекции. На протяжении тринадцати месяцев было произведено три тысячи бактериологических исследований горла у тысячи двухсот людей, и ни в одном случае невидимая гремучая змея не была обнаружена.
Июль 1929 года. В грустных глазах Элиджио появился блеск. Он мог играть, как любой здоровый мальчик, и гордился своими победами в «петушином бою». Эльзи тоже, наконец, начала вставать, и скоро все они, все десять, совершенно переродились.
Тогда оказалось, что им нужно ехать домой. Деньги, щедро выданные мистером и миссис Хоуелл ван-Гербиг, уже вышли. Они отправились на пароходе из солнечного Порто-Рико в Нью-Йорк, где дымный туман так часто застилает даже яркое летнее солнце, где влажный зной часто слишком тягостен для того, чтобы кто-нибудь
