Кстати, насколько знаю, маниакальная садистка и убийца детей Герта Оберхойзер, после Нюрнбергского процесса над врачами преступниками получила всего 20 лет, а фактически вышла на свободу уже в 1952 году. После этого работала в больнице и даже занималась частной врачебной практикой, пока её не узнали и на неё не начались гонения. Но больше её не судили, вроде умерла где-то в 70-ые в Германии.
Знаете, хотела её найти, но сама уже не молода была, если бы нашла, то убила бы. Да и вряд ли бы нашла, это всё-таки работа Моссада и таких как Симон Визенталь. Одна у меня только радость, я пережила всю эту сволочь, теперь уж точно пережила».
Илона Войнич умерла в своем доме в Швейцарском городе Базель, 3 августа 1992 года. После войны был проведён ряд судебных процессов по делу сотрудников администрации и охраны концлагеря Равенсбрюк. Было проведено 7 процессов британского военного трибунала и один французского военного трибунала.
Комендант «Равенсбрюка» штурмбанфюрер СС Фриц Зурен был пойман лишь в 1950 году и приговорен судом военного трибунала в городе Раштатте к расстрелу. Приговор приведён к исполнению 12 июля 1950 года. Герта Оберхойзер действительно умерла своей смертью 24 января 1978 года в городе Линц-ам-Райн.
Напрашивается цитата из произведения Уильяма Шекспира «Ричард III»: «Зверь самый лютый жалости не чужд. Я чужд, так значит я не зверь».
Рольф Розенталь получал второе высшее, такие как он не считали себя зверьми, они считали себя интеллектуалами, которым чужда жалость. Они творили ужасные вещи, расчетливо, маниакально, точно. Они так умело приотворялись людьми.
Ведь комендант Освенцима или по-немецки Аушвица — Рудольф Хёсс тоже слыл интеллектуалом, а также был меломаном, увлекался классической музыкой. Они с женой любили пикники, которые проводили на лужайке за стеной лагеря в то время, когда в лагере во всю работала печь крематория. Настоящие звери спокойны, расчетливы и отнюдь не глупы.
К примеру, такую компанию как «Филипп Моррис», которая травит весь мир табаком и помогает утилизировать миллионы людей ежегодно по всему миру, мог создать глупец или идиот? А сотни других компаний, которые так или иначе негативно влияют на жизни тысяч людей или даже целых поколений? Нет, хозяева таких бизнес — империй далеко не идиоты, они нечто другое…
Вот и Бирхофф, тоже…
Я позвонил Илье Охохонину, объяснил, что сделал по этому вопросу всё что мог. Историю Илоны Войнич выслал ему для ознакомления. Сказал, что воспоминания Пестрикова и Войнич будут последними, что я опубликую в сети.
Илья, по моему тону и подведению итогов, понял, что я с ним прощаюсь и сказал:
— Олег, спасибо тебе за всё. Помнишь, как у Высоцкого в «Балладе о борьбе»: «…значит нужные книги ты в детстве читал!»
— Помню, конечно помню.
— Так вот, про тебя они, о тебе… Я горд и счастлив, что жизнь свела меня с тобой, запомню наше такое короткое и такое плодотворное знакомство.
— Взаимно, Илья, взаимно. Береги себя и прощай…
После разговора с Ильей, я опубликовал последние истории. Дописал на диктофон свою историю, рассказал про кольцо, про Бирхоффа, его семейку и весь его банк. Отправил запись всем знакомым и незнакомым блогерам, может озвучат, может где разместят. Пригодится, авось не пропадёт.
Пришло смс сообщение с незнакомого номера:
«Это Дамир. Они знают где ты, знают адрес. Лучше верни кольцо, либо беги. Вмешиваться не буду, у меня сын. Извини».
Не собирался бежать, даже если бы захотел, то не было сил. Таблетки плохо помогали, тело не слушалось, а мысли путались. Лёг спать, я так устал…
Глава 35
Они пришли поздно ночью, без стука и звонка. Взломали или вскрыли отмычкой дверь. Я не слышал, не понимал, находился в полузабытье между сном и явью. Не было сил встать с кровати, когда они переворачивали кверху дном всю квартиру в поисках кольца. Они что — то орали, размахивали руками перед моим лицом, не понимал, что кричат, не разбирал слов.
Стащили меня с кровати и бросили на пол, и даже тогда я не мог встать. Видимо уже начались проблемы с мышцами и координацией. Чтобы не поднимать шум и не привлекать лишнее внимание, вытащили меня из квартиры и понесли на улицу. Вероятно, везут пытать. Хорошо, что уснул одетым, хотя — бы будет не холодно.
В машине я снова начал клевать носом и вырубаться, они били меня по щекам, чтобы не отключился. Город знал плохо, только в общих чертах, но мне казалось, что везли в район Гатчинского парка или вообще за город, в заросли, подальше от случайных глаз.
— Это сделает тебя бодрее и сговорчивее, — сказал кто — то сидевший со мной рядом на заднем сидении, не мог его толком разглядеть в темноте, он поставил мне укол. Интересно, что это, адреналин? «Сыворотка правды»? Да, так — то плевать.
Они выволокли меня из машины на небольшую поляну, окруженную деревьями. Две их машины стояли рядом, фары освещали поляну и этих «чертей», что стояли вокруг меня. Их было много, человек пять или шесть, если у меня не двоилось в глазах. Свежий ночной воздух и ветерок придали сил, почувствовал себя лучше, а может подействовала инъекция.
— Wo ist der Ring, Oleg? (Где кольцо, Олег?), — раздалось из темноты, за спинами стоящих передо мной фигур.
— Олег, господин Бирхофф в последний раз
