одно слово не могло бы лучше объяснить вещь, чем именно то слово, которое естественно составляется из уже существующих, и поэтому, как бы далеки ни были две нации или расы, их разговорный язык всегда остается совершенно одинаковым.
Но не так обстоит дело с письмом. На Барсуме не существует двух наций, которые имели бы одинаковый письменный язык. Часто даже города одной нации пользуются различными знаками. Поэтому мне и было так трудно разгадать значение выпуклостей на бумаге. Но наконец я понял первое слово. Это было «мужайся», и оно было написано марентинскими знаками.
«Мужайся!» – то самое слово, которое прошептал мне на ухо желтый стражник, когда я стоял у ямы Изобилия! Весть была от него, и я знал, что он был мне другом!
Окрыленный надеждой, я принялся разбирать остальные слова, и наконец мои труды увенчались успехом; я прочел следующее:
«Мужайся! Следуй за веревкой!»
Что бы это могло означать?
«Следуй за веревкой». Какая веревка?
Я вспомнил о бечевке, которая была привязана к пакету, и ощупью снова нашел ее. Она спускалась откуда-то сверху, и, подергав ее, я понял, что она прикреплена к чему-то.
Веревка была хоть и тонкая, но прочная и, вероятно, могла выдержать вес человека. Затем я сделал другое открытие: на высоте моей головы было прикреплено еще одно письмо. Эту записку я расшифровал гораздо быстрее: у меня уже был ключ.
«Возьми веревку с собой. За узлами – опасность».
Это было все. Очевидно, вторая записка была составлена наспех и представляла, так сказать, постскриптум первой.
Теперь нельзя было тратить времени даром. Хотя значение последнего наставления «за узлами – опасность» было не совсем ясно, я видел, что передо мной путь к спасению, и чем скорее я им воспользуюсь, тем с большей вероятностью смогу завоевать свободу. Во всяком случае, трудно попасть в худшую ситуацию, чем сейчас.
Однако, прежде чем выбраться из этого проклятого колодца, я убедился, насколько мое бегство оказалось своевременным. Когда я взобрался по веревке на высоту пятидесяти футов, сверху послышался какой-то шум: крышку ямы отодвинули, и в дневном свете наверху показалось несколько желтых воинов.
Неужели я поднимаюсь только для того, чтобы попасть в новую ловушку? Неужели письма – подложные, присланные с провокационной целью? И вот в ту минуту, когда меня уже покинула всякая надежда, перед моими глазами возникла такая картина.
Во-первых, через край колодца осторожно спускали вниз огромного рычащего апта, а во-вторых, в стене было отверстие, из которого свешивалась веревка и до которого я почти добрался.
Я едва успел вползти в нору, когда апт, судорожно болтаясь на веревке, проплыл мимо. Он протянул ко мне свои огромные лапы, щелкнул челюстями, взвыл и зарычал самым страшным образом.
Теперь я увидел, что приготовил мне Салензий Олл! После мучительной пытки голодом он приказал спустить в мою темницу апта, чтобы закончить дело.
А затем другая мысль осенила меня – прошло девять дней из тех положенных десяти, которые должны были истечь, прежде чем Салензий Олл мог сделать Дею Торис своей женой. Апт призван обеспечить мою смерть до исхода десятого дня.
Я чуть не рассмеялся при мысли о том, как ошибся в расчетах Салензий Олл. Ведь апт скорее даже способствовал моему спасению! Когда мои враги увидят на дне ямы апта одного, они, конечно, подумают, что он сожрал меня целиком, а потому никто ничего не заподозрит, и мне не надо будет опасаться погони!
Подтянув веревку снизу, я смотал ее. Но она тянулась еще дальше вперед, и я понял тогда значение слов «следуй за веревкой».
Туннель был низок и темен. Я, должно быть, прополз несколько сот футов, когда под руками возник узел. «За узлами – опасность» – вспомнил я предостережение.
Теперь я двигался с величайшей осторожностью, и через минуту крутой поворот привел меня к двери в большое, ярко освещенное помещение. Поскольку пол туннеля все время слегка подымался, я решил, что помещение передо мною должно находиться или на первом этаже дворца, или непосредственно под ним.
На противоположной от входа стене висело много странных инструментов, а в середине комнаты стоял длинный стол, за которым сидели два человека, занятые серьезным разговором.
Тот, кто сидел лицом ко мне, был желтокожим – маленький, дряблый старикашка с большими глазами. Его собеседник был черным, и мне не нужно было видеть его лица, чтобы угадать, что это был Турид, так как другого перворожденного к северу от ледяного барьера не было.
Когда я подполз ближе, то услышал голос Турида. Он говорил:
– Солан, поверь мне, риска здесь нет никакого, а награда будет большая. Ты же ненавидишь Салензия Олла, ты всегда говорил, что ничто не может доставить тебе большего удовольствия, чем расстроить какой-нибудь план, который он лелеет. А ведь сейчас его самое страстное желание – взять в жены прекрасную Дею Торис. Но я надеюсь, что с твоей помощью сумею овладеть ею. Подумай! От тебя ничего другого не требуется, как уйти на минуту из этой комнаты. Я сам сделаю все остальное, а потом ты сможешь вернуться и поставить большую стрелку на место – и все будет по-прежнему. Мне нужен час – один час времени, чтобы выбраться благополучно за пределы действия дьявольской силы, которой ты управляешь из этой комнаты. Посмотри, как просто!
И с этими словами черный датор встал со своего стула, прошел через комнату и положил руку на большой полированный рычаг, выступающий из стены.
– Нет! Нет! – закричал старичок, с диким визгом подскочив к нему. – Только не этот! Это кран от резервуаров с солнечными лучами. Если ты повернешь его слишком сильно, вся Кадабра окажется спаленной жаром, прежде чем я успею повернуть его обратно. Ступай прочь! Ты не понимаешь, чем играешь! Вот рычаг, который нужен тебе. Запомни хорошенько – белый знак на его черной поверхности.
Турид внимательно осмотрел рукоятку рычага.
– А, магнит! – сказал он, как бы про себя. – Запомню. Значит, решено, ты согласен, – вновь обратился он к старику.
Тот колебался. На его далеко не прекрасном лице сменялись выражения страха и алчности.
– Удвой сумму, – сказал он наконец. – Даже и тогда она будет слишком мала в сравнении с услугой, которую ты просишь. Ведь я рискую своей жизнью, даже просто принимая тебя здесь, в этих секретных помещениях моей станции. Узнай об этом Салензий Олл, он бросил бы меня аптам раньше, чем сядет солнце!
– Ты сам прекрасно знаешь, Солан, что он никогда не посмеет сделать
