Мы последовали за Шоном. Солдаты у двери отдали нам честь.
— Откуда ты его знаешь? — Спросил Мати.
— Мы учились в одном классе…
— Да, мы одну школу заканчивали, — Встрял Шон. — Мы его избили в первый день, как он к нам перевёлся. Синяков ему наставили вот таких, — И Шон прижал кулаки к глазам, оборачиваясь к нам, чтобы мы его видели.
— А потом я их по-одному выловил в туалете и вмазал, как следует, — Злорадно сказал я.
— Ага, два молочных зуба мне вышиб, — Шон снова обернулся и показал пальцем на оскал своих передних зубов. — Я потом с ним целую неделю не разговаривал.
— Ну и нравы у вас в Америке, — Сказал Мати. — У нас в школе так часто не дрались.
— У нас тоже часто не дрались, — Пожал плечами Шон. — Только тогда, как кто-то подложит искусственного паука к нему в ранец.
— Они мне всё время пауков подкладывали, — Сознался я. — А меня это сильно раздражало.
— Мы тогда старый примитивный ужастик на уроке психологии посмотрели про пауков, — Шон прыснул от смеха. — А там главный герой как раз был такой мямля, его звали доктор Дженнингс.
— Они мне это потом на каждой встрече выпускников припоминали, когда я степень получил, и ржали, как идиоты, — Сказал я обиженно.
Очередная пара солдат отдала нам честь, и мы оказались в просторной гостиной. Угловой диван с кожаной обивкой расположился напротив большого белого полотна видеопанели. Массивные звуковые колонки возвышались на полированных мраморных постаментах. Огромных размеров невысокий столик овального стекла был придвинут к правой стороне дивана. Слева за палантином угадывалась гигантская кровать. По полу раскинулся цветастый ковёр.
— А теперь сюрприз! — Сказал улыбающийся Шон и распахнул дверцы бара, расположенного над диваном. — Выбирайте на любой вкус! Кто будет виски? Бренди? Ром? Водка? Это всё наша, земная выпивка!
Бар действительно был полон разношёрстных бутылок.
— Как ты всё это сюда протащил? — Спросил я. — А, ладно, я буду виски с содовой.
Я плюхнулся на диван и закинул ноги на край столика: если мне не суждено вникнуть в суть происходящего, так хоть напьюсь.
— Вот это по-нашему! — Обрадовался Шон. — Сейчас какую-нибудь закуску организуем. Как вам, кстати, мои апартаменты в стиле двадцать первого века?
Дождавшись от нас с Мати одобрительного мычанья, он открыл соседний шкафчик и извлёк оттуда огромную нераспечатанную банку испанских маслин. Мати сел рядом со мной, скинул кроссовки и пробовал босыми ногами ковёр.
— Ну что, напьёмся, как в старые добрые времена, — Сказал Шон скорее утвердительно, чем вопросительно. — Предлагаю тост за нашу чудесную встречу!
И мы напились.
— Ещё по стаканчику? — Спросил Шон хмельным голосом.
Мы с Мати дружно закивали и подвинули к нему пустые стаканы.
— Содовая закончилась, — Шон потряс сифон и поставил его под стол.
— Какая жалость! — Голос начинал уже плохо меня слушаться. — Может рому со льдом?
— Льда тоже нет, — Шон развёл руками.
— Лей тогда так, — Сказал Мати.
Шон разлил ром по стаканам и поднял тост за принца Руперта.
— Какой к чёрту принц Руперт? — Спросил я. — Ты что, с Луны свалился?
— «Принц Руперт» — это флагман эскадры из пятнадцати больших крейсеров, — Шон встал, пошатываясь. — А я — командующий звёздным флотом. Поэтому предлагаю выпить за «Принца Руперта», на борту которого вы имеете честь делить хлеб с великим и беспощадным адмиралом Блэквудом.
Мы выпили, Шон налил ещё.
— Какого дьявола, Шон, ты морочишь нам головы? — Я выловил из банки большую маслину и засунул её в рот. — Как аборигены могли назвать свой флагман «Принцем Рупертом»?
— А они и не называли. Это я назвал, — Шон тоже потянулся к банке. — Ещё у меня в эскадре есть «Бреда», «Адмирал Нельсон», «Кларент», «Виктория» и «Робин из Локсли». Тебе все перечислить?
— Ты издеваешься над бедными мартышками, Шон! Как же аборигены будут такие названия выговаривать?
— Ничего, за столько лет уже привыкли.
— Лет?!
— А ты думаешь, я сюда, как на курорт, на месячишко заехал? Нет, ты ошибаешься: я уже давно сюда свалил. Эмми бросил, — Шон погрустнел, но ненадолго. — Зато теперь любая местная женщина — моя. Вот кем я там был? Да никем! Рядовой юрист: долги за дом, за машину, пенсионная страховка, работа по шесть дней в неделю, а иногда и без выходных, только чтобы семью прокормить…
— Да, Шон, юристом ты был действительно никудышным. Помнишь, как продул дело Бартона?
— Да не Бартона, а Бартека! Польский эмигрант, — Пояснил Шон уплетающему маслины Мати. — Врач, который не умел делать внутривенные инъекции. А в Америке есть строгие медицинские стандарты, которые запрещают колоть лекарства внутримышечно. И вот пара его пациенток — старухи, божьи одуванчики, — уговорили его сделать им курс витаминов в уколах. Ну он им и наколол такие синяки на руках, что те сразу побежали к окружному судье. Раздули неимоверный скандал: врач-убийца! Доктор — смерть! Но мне удалось свести это дело к лишению лицензии на год.
— То есть, дело-то ты продул, — Хихикнул я.
— Ах ну да, мистер умник сейчас будет тут всех учить, как вести дела! Надо было оставить тебя подыхать в капсуле.
— Что ты сказал, свинья? — Я негодовал. — Так это ты меня в капсулу засунул? Ну, сейчас я тебе и коренные зубы повылущу! — И я вскочил, одновременно размахиваясь правой рукой для удара.
Шон отпрянул, упал на ковёр, а я с размаху повалился на стол, роняя стаканы. Только ловкость рук Мати спасла банку маслин от опрокидывания. Рука разболелась, но я поднялся на ноги и, схватив левой рукой встававшего Шона за лацкан пиджака, кинул его на диван.
— Ну-ка колись, гад, — Сказал я зловещим голосом.
— Я позову охрану, — Предупредил Шон дрожащим голосом.
— О! Великий адмирал готов наложить в штанишки? — Я рассмеялся ему в лицо.
— Тише, мальчики, успокойтесь, — Подал голос Мати. — Ты сядь, — И он показал на меня вилкой. — А ты рассказывай, — Вилка обратилась к Шону.
Пристыженный, я поднял стаканы и сел. Мати налил нам всем по порции рома. Шон залпом опрокинул стакан в горло.
— Это была не моя идея, — Затараторил он. — Я вообще был против. Но им срочно нужно было испытать это своё устройство. Вот они и придумали этот трюк с капсулой: сгорит, и концы в воду. А пока горит, устройство работает. А наркоман этот, Рик, ну ему просто в капсулу газа подали, он и уснул, дурачок. Его в реактор затолкали, а когда процесс обмена завершился, обратно в капсулу и положили. Поэтому ты здесь, а он — там. Налей ещё, — Обратился он к Мати.
— А почему я? — Я задумчиво смотрел, как Мати наливает ему ром.
Шон залпом выпил вторую порцию. Мати подлил ему ещё.
— Потому что я тебя хорошо знаю. Я должен был удостовериться, что обмен прошёл нормально, и твоя личность восстановилась. Извини.
— И почему ты не сделал это сразу?
— Потому что мне пришлось разбираться с Хе’м Гор Т Сё и его сыном, которые умели командовать лучше меня, но ты сначала вырубил его сына, а потом и сам он спёкся. Я настроил местных так, чтобы они помогали вам подсознательно.
— А пистолеты-зажигалки и ночная пробежка под дождём — это тоже твоих рук дело?
— А здорово получилось? — Хихикнул Шон. — Я подумал, что в дело нужно добавить немного романтики.
— Да уж, романтики теперь хоть отбавляй, — Я подвинул стакан к Мати. — Наливай.
Мати чуть-чуть плеснул мне рома.
— Тебе больше нельзя, — Пояснил он.
Я не стал с ним спорить и выпил. Поискав глазами банку, и не обнаружив её, я уставился на Мати. На мой немой вопрос он развёл руками и смущённо улыбнулся.
— Со своими работодателями познакомишь? — Спросил я Шона.
— Что за вопрос! Они сами жаждут встречи с тобой. Милые старички, они тебе понравятся, — Шон усмехнулся. — Мы уже на полпути к ним.
— Мы что, уже летим? — Я недоумённо воззрился на Шона.
— И уже довольно давно, судя по моим ощущениям, — Сказал Мати. — Я тебе уже битый час глазки строю.
Я поднял со стола вилку и подвесил её между двумя пальцами. Вилка заметно отклонилась в сторону от вертикали.
— У меня одного здесь вестибулярный аппарат не работает? — Осведомился я.
— Пить надо меньше, — Сухо заметил Мати.
— Что, съел, профессор? — Шон расхохотался. — Ты бы так и не полетал на звездолёте, если б я тебя не вытащил. Здесь ориентация напрочь отказывает из-за постоянного вращения. Я тоже долго не мог привыкнуть.
— Вот смотрю я на тебя, Шон, и никак не могу взять в толк, как так получилось, что ты тут всеми командуешь? — Я толкнул свой стакан к Мати, он пролетел по стеклянной поверхности и рухнул на ковёр с другой стороны стола.
Мати даже не подумал его поднять.
