— Ну и на хрена это надо? — с неподдельным удивлением спросил Виктор Валентинович.
Ученый явно не ожидал такой реакции, но остался спокоен и пояснил:
— Если с чисто научной точки зрения, то однозначно доказана возможность межвидовой трансплантации генов и его состоятельность в фенотипе. Вряд ли вам это о многом говорит. С практической же точки зрения пока трудно четко обозначить границы в полном объеме: эксперименты продолжаются, и я, к моему огромному огорчению, не осведомлен достаточно об их характере и результатах. Могу сообщить, что уникум был выведен с использованием той теоретической базы, которую я создавал в течение десятка лет. Увы, мои письменные отчеты о научных изысканиях в данной области были украдены из гостиницы во время одной из моих поездок за рубеж для чтения лекций. На мое обращение в полицию последовало вежливое обещание постараться отыскать похищенные материалы, но найдены они не были. В общем, результаты моих трудов перестали принадлежать мне одному, ими воспользовались. Однако уверен, что ко мне еще обратятся за помощью. Но я, прошу прощения, отошел от темы. Итак, из того, что мне известно, могу сообщить следующее…
Ганьский выпил очередную рюмку, закусив малосольным огурцом.
— Свинья очень эффективна при уборке площадей от опавшей листвы. Она принимает форму шара и перекатывается, собирая всю ее на иголки. Метод экологически чистый и, без всякого сомнения, будет одобрен партией зеленых. Далее. В зоне проживания свиньи полностью исчезли мыши, что способствует кардинальному улучшению эпидемиологической обстановки. И наконец, у животного великолепные сторожевые свойства — полное бесстрашие и практическая неуязвимость.
— Еще бы, — недобро усмехнулся Виктор Валентинович.
— Хотя и минусы тоже имеются. К основным относятся ограничения по сбору листвы на участках с перепадами высот, выраженное доминирование ночной активности, повышенная агрессивность.
— Да на такое чудовище запрет вводить надо! — уверенно заключил Вараниев. — Вы представляете, что будет, если за ней не уследить? А вдруг этот шар с иголками весом в триста килограммов под гору покатится?
— Именно так и произошло во время экспериментов, — сообщил Ганьский. — Свинья налетела на массивное дерево, но за счет иголок самортизировала и отделалась легким испугом.
— А если бы там человек был, от него осталось бы?! — не унимался оппонент. — Вы представляете, что бы от него осталось?
Ганьский оставил реплику без внимания. Он не видел необходимости выдвигать контраргументы, что-либо доказывать. Ученый отдыхал, вырвавшись из сумасшедшего ритма большого города.
Шнейдерман притащил часть сухого ствола, порубил его и подложил к тлеющим головешкам. Огонь занялся вновь. Боб Иванович подсел к беседующим. Вараниев, проявляя любознательность, продолжал задавать вопросы:
— Аполлон Юрьевич, по вашему мнению, что самое интересное во всем этом?
Ганьский вопрос не понял:
— Простите великодушно, в чем «этом»?
— Ну, в той науке, с генами, — пояснил Вараниев.
— Любое животное, получается, создать можно? — подал голос Шнейдерман.
Ганьский с уверенностью ответил утвердительно.
— И человека? — спросил один из товарищей.
— А какая разница — человека, слона, кошку… Был бы материал! — со знанием дела сказал ученый.
— Вы так говорите, Аполлон Юревич, будто дай вам сейчас все, что надо, вы и начнете людей создавать, — саркастически заключил Вараниев.
— Я не начну, — усмехаясь, развеял предположение ученый, — мне это не надо.
— Но могли бы? — встрепенулся председатель.
— Да, конечно, потому что знаю, как, — похвалился Ганьский. Собеседники не услышали и намека на сомнения в голосе ученого.
Вараниев рассмеялся, а затем заговорщицки, прикрыв ладонью рот, произнес:
— Тогда создайте человека. Очень надо!
Ганьский, будучи уверен, что Вараниев, хлебнув лишку, дурачится, решил подыграть. И ответил в том же духе, полушепотом:
— Миллион долларов, и я начинаю работу.
— Согласен, — заявил Виктор Валентинович.
Ученому нравилось, что они отошли от серьезных тем.
— Деньги наличными. В мешке. Завтра. — Ганьский захохотал от души. — Номинал — любой.
Хохотали и Вараниев со Шнейдерманом. Виктор Валентинович оглянулся по сторонам, пародируя секретность переговоров, подставил поочередно ладонь к правому и левому уху и, захлебываясь от смеха, очень тихо спросил:
— А частями можно?
— Можно, но равными, — кивнул Ганьский.
Смеялись еще долго: коммунисты — от радости, ученый — потому, что ему было смешно.
— Позвольте полюбопытствовать, а какого года ваша машина, уважаемый? и какой у нас пробег? — прозвучал вдруг вопрос Аполлона Юрьевича.
— Восемнадцать лет ей, совершеннолетняя уже, — пошутил Вараниев. — А вот пробег мне неизвестен: брал-то не новую. Я лично наездил сто восемьдесят тысяч, а уж сколько до меня — черт его знает. По спидометру шестьдесят тысяч было, но не исключаю, что его согнали.
Полученная информация стала причиной очередного приступа смеха, овладевшего Ганьским. Вараниев и Шнейдерман не понимали, что так рассмешило Аполлона Юрьевича. Боб Иванович еще больше укоренился во мнении, что Ганьский псих, а Виктор Валентинович, предупредив события, пояснил, что машина в отличном состоянии и продавать он ее не собирается.
— Да у нас деньги под ногами валяются, друзья мои! — немного успокоившись, неожиданно для всех, в том числе и для проснувшегося Макрицына, изрек Аполлон Юрьевич. — Мы же такой юмористический шедевр можем написать, что миллионные тиражи по предварительной записи разлетаться будут!
У Шнейдермана не осталось сомнений насчет психического нездоровья ученого. Дымящиеся головешки были в самый раз для шашлыка.
— Я вас не понимаю, — растерянно признался Вараниев.
— Полноте, полноте, дорогой Виктор Валентинович, — мягким голосом парировал Аполлон Юрьевич.
Но оппонент был настойчив в своем признании:
— Честно говорю, что не понимаю. Боб, ты понял, что Аполлон Юрьевич имел в виду?
— Когда? — уточнил Шнейдерман.
— Когда о деньгах, что под ногами, говорил, — подсказал куратор партии.
Его товарищ ответил отрицательно.
— Никак не могу определить, уважаемые, — перестал смеяться Ганьский, — вы меня разыгрываете или на самом деле не понимаете? Человек на кладбищенского, не сочтите за обиду, дорогой Виктор Валентинович, состояния машине предлагает миллион долларов, и вы не видите в этом юмора? Нет-нет, конечно же вы меня разыгрываете!
Коммунисты сидели с задумчивыми физиономиями, что охладило пыл ученого.
— Аполлон Юрьевич, — обратился к нему Вараниев, — когда первую часть денег можно принести? И телефон дайте, пожалуйста, для контакта.
Ганьский снова развеселился, хотя и не столь интенсивно:
— В любое время. Можно без предварительного звонка. Адрес спросите у Еврухерия.
Ученый взял удочку и вернулся к рыбной ловле.
Еврухерий хоть и проснулся, но сидел почему-то закрытыми глазами. Вараниев присоединился к Шнейдерману, успевшему уже не только разобраться с костром и соорудить мангал, но и большую часть мяса насадить на свежесрезанные березовые шампуры.
— Слава богу, похоже, согласие мы получили. Очень хорошо! — воодушевленно, но и тихо сказал Боб Иванович.
— Получить-то получили, да вот много неясного, — вполголоса откликнулся Виктор Валентинович. — Как он будет создавать вождя? Вернее, как он будет его создавать, меня мало интересует, а вот из чего — большой вопрос.
Молчавший доселе Еврухерий взял слово:
— Из чего, из чего… Вот заладил! Сам решит, из чего. А может быть, вообще скажет, что ничего не надо, что так сделает.
— Из воздуха? — с сарказмом спросил Боб Иванович.
Чуть было не поругались, но Вараниев вовремя предложил прекратить дебаты:
— Так, быстро замолчали и пошли ловить рыбу!
— Я не хочу, — отказался Еврухерий.
Макрицын и Шнейдерман остались жарить шашлык, а Вараниев ушел рыбачить.
Сначала он подошел к Ганьскому и поинтересовался, есть ли успехи. Успехи были: в садке сидели очень неплохая красноперка и окунек.
— Всего за десять-пятнадцать минут? Ого! — удивился председатель.
— И еще один прямо из рук ушел. А какой красавец был! Все пытаюсь линя у воды снять, но еще ни один не стал моим трофеем. До чего же они скользкие!
Вараниев лишь усмехнулся и занял свое место с удочкой.
Довольно скоро подошел Макрицын, сообщив:
— Через десять минут все на шашлык!
Ганьскому идти совсем не хотелось, потому что начался клев. Такое же настроение было и у Вараниева. Тогда добродушные чародеи шашлыка принесли рыбакам дымящиеся куски мяса прямо на позиции. А затем и сами уселись на берегу: Шнейдерман — зрителем, Еврухерий же вновь задумавшись о чем-то своем.
