Дарья смотрела на мужчину напротив, сосредоточено всматривающегося в пол. Она слышала его дыхание через дыры в маске, негромкое, но все же громче не фильтрованного дыхания.
— Почему? — спросила она.
— Потому что их считали совершенно ненужным расходом, — сказал он. — Нестоящей затрат идеей, я хочу сказать. Но люди из Бюро Продвижения Искусства настаивали, что музыка поможет в беспокойное время. А потом люди начали умирать… — Он пожал плечами. — Все начали понимать, почему Слушающие столь важны.
— И почему они так важны?
— То, что они слышат… это как что-то из-за пределов нашего мира. Что-то большее, чем мы, — улыбнулся ей он. — Это напоминает нам, что в нашем мире происходит намного больше, чем все то, что мы можем увидеть своими глазами и потрогать своими руками.
Дарья не очень поняла что имел ввиду ее отец, но она тоже видела в этом что-то прекрасное.
А затем она услышала ускоренное дыхание мужчины напротив. Она увидела, как капелька пота скатилась по его лбу. Он казался таким беззащитным — низкий, с седеющими темными волосами и в белой рубашке с воротником. Его брюки были смятыми. Он не был убийцей. Но своеобразная смесь страха и решимости в его глазах смогли остановить дыхание Дарьи.
Когда мужчина в маске направился к выходу из автобуса, он вытащил из сумки канистру и бросил ее на пол. Этот предмет она видела только на картинках — металлический, длинной в шесть дюймов, шириной с ее запястье, с проемом сверху, из которого должен выходить газ.
Кто-то закричал. Отец Дарьи зажал ей рот и нос своей рукой и поднял ее за талию. Он побежал к выходу из автобуса, расталкивая людей локтями. Дарья пыталась вздохнуть, но рука ей мешала.
Отец протолкнулся сквозь выход. Против ее воли, жаждущее воздуха тело Дарьи начало вырываться из рук отца. Он побежал по улице и остановился в аллее, когда у нее перед глазами начали появляться точки.
Он убрал руку с ее рта, и она жадно вздохнула.
У него не было времени прикрыть свой рот. Что если он вдохнул газа? Что если он заразился? Она начала задыхаться от рыданий. Что если он умрет?
— Все нормально, Дар, — он прижал ее к своей груди. — Я задержал дыхание. Мы в порядке. С нами все хорошо.
Технически имплантат был единственной отличительной чертой Слушающих. Его размещали в височной доле мозга. Он не выступал из кожи, но в нем содержалась краска, которая образовывала паутинистый узор на правом виске. Слушающие должны были убирать свои волосы, чтобы его было видно. Это было нужно, чтобы их могли легко узнавать.
Имплантат делал их теми, кем они были. Они слышали музыку везде; если были люди, была и музыка.
Впервые она увидела Слушающую перед Миннесотской Школой для Слушающих, на пятой ступени снизу длинной тридцати ступенчатой лестницы. Они так и не добрались до испытательного бюро в день нападения, но они пошли снова, через три дня, и на этот раз прошли весь путь пешком.
Ее отец стоял рядом и держал ее за руку. Они оба остановились, чтобы посмотреть на уходящую Слушающую.
Она была высокой и стройной, с земляного цвета волосами и бледной, как и у матери Дарьи, кожей. Она шла уверенно, легко шагая по асфальту. На ней было развевающееся на ветру пальто длиной до колен. Узор у нее на виске был черным, но Дарья этого не замечала.
Она думала лишь о том, что эта Слушающая Смерть была самой красивой женщиной, которую она когда-либо видела и ей хотелось стать такой же.
Когда Слушающая проходила мимо Дарьи и ее отца, она наклонила голову, как человек, который пытается что-то услышать. На мгновение она замедлила шаг и закрыла глаза.
Через это мгновение она посмотрела в глаза отцу Дарьи и улыбнулась. Несмотря на изгиб ее губ, ее взгляд оставался таким же огорченным. Она продолжила идти.
Через три недели отец Дарьи умер от инфекции, а та Слушающая была единственной, кто слышал его смертную песню.
Дарья прошла тест и осенью мать записала ее в Миннесотскую Школу для Слушающих. Несмотря на то, что Дарья еще не оправилась от горя, она туда пошла, ведь этого хотел ее отец.
Ее первым впечатлением о месте было ощущение, что оно слишком большое для нее. Даже ступени были огромными, из широких плит темного матового камня. Здание было высоким, из черного стекла, с балками, образующими огромный крест над входом. Гигантские часы в передней части здания сообщили ей, что у нее осталось пять минут на дорогу до кабинета.
Она посмотрела на лист бумаги, который прислали ей из школы вместе с полудюжиной пакетов и брошюр с информацией, чтобы она могла узнать куда идти в первый день. Все новички занимались вместе до тех пор, пока их не разделят по уровням музыкальных знаний или пока они не выберут инструменты, в которых хотят специализироваться.
В расписании было написано: «Урок 1, Введение в историю Слушающих, Кабинет А104».
Дарья посмотрела вверх, когда входила в дверь, но не смогла увидеть ничего за защитным барьером. Суровый мужчина в черной униформе сказал ей положить сумку на черную транспортную ленту, на которой она пройдет через рентген. Затем девочке пришлось встать в что-то, похожее на шар с прорезанным сквозь него туннелем, чтобы могли просканировать ее тело. Она уже проходила через все это, когда приходила на тест, но в тот раз с ней был отец. Теперь она боялась. А что, если ее не пропустят?
Но мужчина на другой стороне вернул ей сумку и пропустил дальше. Коридор здесь совершенно отличался от грязного, покрытого зеленой плиткой, коридора в ее старой школе. Здесь пол был из белого мрамора — или из чего-то, похожего на мрамор — и стены были темно-синими. Даже шкафчики были изысканными; они были из темного дерева и тянулись вдоль всего коридора.
Она посмотрела на первую дверь, мимо которой прошла — кабинет А101. Она была близко. Она прошла мимо еще одного ряда шкафчиков и заглянула на двери справа и слева от нее. А104 был слева. Глубоко вздохнув, она зашла внутрь.
В комнате было неожиданно тихо. Десять детей ее возраста сидели за длинными деревянными столами. Она нашла пустое место ближе к концу, рядом с веснушчатым мальчиком, выстукивающим ритм карандашом по столу.
Прозвенел звонок. Внутрь зашла женщина с кудрявыми серыми волосами и без куска брови. Она была одета в форму Слушающих: черное пальто, застегнутое до верха, и серые брюки. Дарья наклонилась в сторону, чтобы посмотреть цвета имплантата женщины. Красный. Значит она слышала не смертные, а жизненные песни.
Женщина прокашлялась, хотя повода не было — никто не разговаривал.
— Здравствуйте, — сказала она. — Не будем тратить время на знакомство друг с другом. О, мне все же придется. Мы здесь зовем всех по фамилиям; я Хорнби. Я буду преподавать вам основы истории Слушающих.
Самое основное Дарья знала — имплантат Слушающих был как-то связан со струнной теорией и он каким-то образом получал вибрации человеческих тел и превращал их в музыку. Но она чувствовала себя незащищенной, не имея более глубоких знаний.
— Струнная теория была широко признана в начале века, — сказала Хорнби. — Может кто — нибудь рассказать мне основную мысль струнной теории? Может ты — как тебя зовут?
Мальчик, сидящий рядом с Дарьей, поднял руку.
— Кристофер Маршалл, мэм.
— Просто Хорнби, Маршалл. Продолжай.
— Струнная теория это теория о том, что субатомные частицы, вроде электронов и кварков, имеют лишь одно измерение из трех, и что одномерные струны формируют материю вселенной.
— Хорошо, — А еще эти струны все время вибрируют. Эта важно помнить, так как когда д-р Роджерс создала первый имплантат, тот только передавал вибрации на разных частотах и превращал их в музыку. И только ее преемник, д-р Джонсон, смог усовершенствовать имплантат, чтобы тот ловил только частоты человеческих клеток и музыка бы исходила от людей. Кто-нибудь хочет сказать почему он это сделал? Ты, вон там — тебя зовут..?
— Самант… ох, то есть Брок, — сказала девочка в переднем ряду. — Он сказал, что просто хотел проверить возможно ли это.
— Именно это он и сказал, но мы смогли установить, что он хотел услышать музыку своей умирающей жены, — добавила Хорнби. — Он попросил подругу попробовать имплантат, чтобы она смогла транспонировать музыку. Она была первой Слушающей. Но развитие имплантатов на этом не остановилось.
Тут она остановилась и постучала указательным пальцем по красному узору на виске.
— Последний разработчик имплантата узнал, что можно разделить вибрации регенерирующихся и умирающих клеток. Другими словами, он смог добиться, чтобы имплантат передавал или мелодию жизни человека или мелодию его смерти. В течение долгого времени мало кто из Слушающих выбирал смерть. Теперь, когда смерть повсюду, такие Слушающие пользуются большим спросом.
Дарья вспомнила взгляд той Слушающей, которая услышала смертную песню ее отца. Казалось, что она была околдована ей. Дарье не показалось, что та выбрала смертные песни лишь из-за спроса.
