Нас взяли на базе империи, куда выманили для отчета. Поначалу мы сочли это ошибкой. Предположить, что миротворцы убивали детей, мог только больной человек. Но больными они не были. Империя бодалась с Россией, мы подвернулись под руку. Объявить русских садистами – что может быть лучше? Я предложил снять запись с мнемосканера. Пусть судят за расстрел банды – и только меня. Парни не виноваты: они выполняли приказ. Мне ответили, что мнемозапись не доказательство. Сканеры появились не так давно, вживлены немногим. Адвокаты нашли экспертов. Те подтвердили: мнемозапись подделке не поддается. Их мнение проигнорировали. Россию следовало наказать, империя не хотела упускать случая.
Муса в деле не фигурировал. Объявили, что террористов расстрелял имперский дрон. В сеть выложили фотографии: горелые остовы машин, разбросанные вокруг них тела. Даже на этом империя зарабатывала очки.
За процессом стоял режиссер. Россия пыталась протестовать, слала дипломатические ноты, но напрасно. Меня приговорили к пожизненному заключению, парней – к двадцати годам каждого. На суде мы отрицали вину, обвиняли следствие в фальсификации дела. После приговора Россия пообещала пересмотреть ряд соглашений. В Брюсселе поняли, что перегнули палку. Нам предложили помилование – если признаем вину. В конце концов дело сделано: Россия скомпрометирована, общественное мнение создано, мавр может уходить. Держать его в тюрьме нет смысла.
Мы отказались. Это сломало сценарий. Помилование он предусматривал, а вот отказ от него – нет. Такое не предполагалось в принципе: как это, предпочесть свободе тюрьму? Растерялись и придворные журналисты. Некоторые пытались вякнуть: русские по натуре – рабы, поэтому выбирают неволю. Не прокатило. В Сети есть идиоты, но их не так уж много.
В тюрьме меня посетила Катя. Она принесла мне Мирку – чтобы не скучал. Ей это разрешили, так же, как свидание. Видимо, рассчитывали, что Катя уговорит меня. Они не знали о ее даре. Для снятия мнемозаписи нужен прибор, сестре он не требовался. Катя ушла в слезах. Я надеялся, что она расскажет отцу и тот вмешается. Не получилось.
Нас отправили в Рудник. Эта шахта-тюрьма пользовалась дурной славой. Сюда отправляли серийных убийц, маньяков и прочих отморозков. В Руднике добывали радиоактивные металлы. Фонило там так, что ломалась даже защищенная электроника. Я знал это как никто другой, поскольку ее ремонтировал – образование и квалификация позволяли. Парни вкалывали в штреках. Кормили в Руднике скудно, а высокая радиация гарантировала лучевую болезнь. В империи рассчитывали, что мы сломаемся. Не вышло. Тогда нас начали бить. Строили в бараке, выводили одного и месили его дубинками на глазах у остальных. Другие охранники в это время держали нас на прицеле. После нескольких экзекуций я понял: будет взрыв. Парни бросятся на охрану, и их перестреляют. Возможно, этого и добивались. Империя загнала себя в угол и теперь не знала, как из него выбраться. Гибель русских во время бунта могла стать подходящим выходом.
Как ремонтник я имел доступ к Сети Рудника. Под контролем, конечно. Но контролер должен знать дело не хуже ремонтника. С кадрами в Руднике было плохо. Радиоактивный фон и невысокая зарплата – плохие стимулы для хороших специалистов. Системного администратора в Руднике не было. Поэтому когда однажды Сеть Рудника грохнулась – совершенно случайно, как понимаете, вызвали меня. В пультовой я пробежался по клавиатуре и заявил, что нужно смотреть сервер. Меня отвели к шкафу. Двое тюремщиков наблюдали, как я копаюсь. Скоро им надоело. Они отвернулись и стали болтать. Инвалида на протезах они не опасались. Что он может против двух здоровяков с пистолетами и дубинками на поясах? Они не служили в Африке…
Вырубив и сковав наручниками тюремщиков, я заглянул в пультовую и проделал то же со скучавшим оператором. Затем подключился к Сети и заблокировал отсеки с охраной и руководством тюрьмы. Их отделяли от остальных помещений стальные перегородки – мера против бунта. Еще в Руднике имелась защита от внешнего нападения: бронированные рольшторы на окнах, блокировка дверей и ворот. Все управлялось с компа и, естественно, было задействовано. В Руднике существовала защита от несанкционированного проникновения в Сеть: всякие там сканеры и распознаватели. Но такие системы делают интеллигентные люди в расчете на интеллигентных преступников. То, что можно войти в систему, просто захватив пультовую, им в голову не пришло. Кто же впустит туда хакера?
Заблокировав тюремщиков, я включил громкую связь и сообщил им о захвате. Предупредил: или они сидят тихо, или я пускаю газ из противопожарной системы. Тот вытесняет из воздуха кислород, дальнейшее – понятно. Подтверждая свои слова, я это продемонстрировал. Хлынувшая в комнаты углекислота вызвала у тюремщиков панику. Героев не нашлось.
Пока тюремщики калякали о делах скорбных, я вышел в Сеть и сообщил миру о захвате. Объяснил причину. В подтверждение выложил ролики, на которых охранники избивали моих парней. Найти записи труда не составило – видеокамеры в Руднике были натыканы повсеместно.
Я ждал, что штурмовая группа прибудет через час или два. Однако они медлили – видимо, не могли поверить. Один человек захватил хорошо охраняемую тюрьму? Быть такого не может! Они пытались связаться с руководством Рудника, но безуспешно. Все виды связи с тюремщиками я отрубил первым делом. Так что я полюбовался скандалом в Сети и даже дал онлайн-конференцию. В ходе ее сказал все, что думал о нашем приговоре и о тех, кто его организовал. В выражениях не стеснялся. Ругался по-русски, но доброхоты переводили. Каждое мое высказывание получало море комментариев. В основном меня поддерживали. В разгар этого праздника позвонили из посольства России. Спросили, есть ли жертвы? Я заверил, что нет. Меня попросили избегать их и в будущем, я пообещал. Меня уведомили, что защитят от расправы. Этому я не поверил, но, видимо, кто-то кому-то все же позвонил.
Когда прибыла кавалерия, я подключил наружные камеры напрямую к Сети. Объявил, что сейчас будет прямой репортаж о расстреле узника. Затем покинул пультовую и вышел за ворота. Увидев направленные на меня стволы, поднял руки. Стрелять они, однако, не стали. Даже не били…
Следствие не затянулось. Обвиняемый был один, показания давал без принуждения. К тому же они спешили. Империя влезла в дерьмо и пыталась очиститься. Издевательства над заключенными вызвали международный скандал. Россия отозвала из империи своего посла и выслала из страны имперского. Объявила о заморозке ряда направлений сотрудничества. Это рассказал мне адвокат. Судили меня на месте преступления – в Руднике. Здесь же привели в исполнение приговор. В империи смертную казнь заменяет высылка в Запасной мир…
Глава 7
…Шлепки по воде вырвали меня из прошлого. Я прислушался. Ко мне кто-то плыл – звук явно приближался. Вскочив, я подбежал к калитке и приоткрыл ее. Засов и петли не скрипнули: днем я их хорошо смазал. Ночное зрение высветило на речной глади продолговатый предмет. Лодка, в ней два человека, правят к мосткам. Оба в плащах. Один на веслах, второй за рулем. Вот, значит, как…
Я подождал, пока они причалят. Видеть меня они не могли. Темно, а имплантов с ночным зрением у них нет. В последний миг гребец убрал весла, и лодка громко стукнулась скулой в доски мостков.
– Тише! – прошипел голос, и я узнал его. Сам мастер Иззи! Надо же! Такая честь!
Гребец выбрался на мостки. На нем был плащ с капюшоном, не позволявший разглядеть лицо, но по движениям я догадался: немой. Значит, работают вдвоем. Ожидалось. Чем меньше посвященных, тем легче сохранить тайну.
– Как сделаешь, неси его сюда! – прошипел толстяк. – Зверька не трогай: его трудно поймать. Он не расскажет.
Толстяк задавленно хохотнул. Немой что-то промычал и направился к калитке. Я прикрыл ее и, скользнув в сторону, прижался к забору. Попробовал, легко ли выходит из ножен кинжал. Нервы, блин…
Немой не стал ломиться в калитку, а перемахнул через забор. Мягко спрыгнув во двор, он сбросил капюшон с головы и огляделся. Я вжался спиной в плахи. Видеть меня он не мог – слишком темно. Но мне показалось, что взгляд его, скользя по забору, на мгновение замер на мне. Заметил или нет? В следующий миг я едва не выругался: лицо немого было зачернено. Да что ж это? Откуда в Средневековье эти ухватки?
