Все это напоминает гонку по кольцевому тоннелю, свет в котором не предусмотрен, торможение опасно для жизни, а поэтому охота выть крокодильим воем, пока тебя не вынесут на воздух все равно в каком направлении. Я прихожу в себя на лестнице или в вестибюле, в объятиях супермена местного значения, который смотрит на меня пьяными, но честными глазами, клянется, что поверил в любовь с первого взгляда и теперь уже не сможет забыть ни меня, ни этого прекрасного вечера. И, если не требует, то нагло вымогает номер домашнего телефона.
Но на каждый паршивый случай природа тоже предусмотрела. Всегда находится добрая душа, которая выносит меня к такси, и машина летит по ночному городу мимо разноцветных витрин и желтых светофоров. И если никто не дышит мне в лицо перегаром, ощущается легкость, похожая на полет в невесомости, наслаждение скоростью и желание гнать без тормозов вслед за ночью, совершающей кругосветное путешествие.
Машина летела по мокрому шоссе, асфальт уже не шипел под колесами, а гудел, отталкивая от себя и разгоняя быстрее, быстрее… Но виделось мне, как где-то далеко, в полусонном мире, летит по дороге желтая машинка, становится всё меньше, вот уже растворяется в темноте, исчезает город, и голубая сфера катится от меня прочь, покуда свет ее едва различим среди звезд. За окном огоньки: красные, желтые, синие, почти не кружится голова, видится всё отчетливо, будто существует на самом деле. Я закрываю глаза и взлетаю, чтобы на несколько секунд ощутить себя в пространстве между жизнью и пустотой.
В машине горит тусклый свет, спидометр рассыпался в мелкие брызги и никого. Только я. Подо мною космос. Холодный космос, заполучивший себе диковинную коробочку с живой тварью. Хмель исчез вмиг. От ужаса меня парализовало. «Это конец», — решила я. Земли не было ни снизу, ни сверху, ни сбоку, если у космоса существуют такие понятия, как «низ», «верх» и «бок». Шла минута, другая, час, день, а в голове вертелось: «Надо что-то делать, надо что-то делать, так пропадать нельзя…» и холодные пальцы глубже впивались в спинку сидения. Не знаю, сколько времени прошло. Достали меня из машины уже мертвой. Достали и увезли. Помню, что судили, но не помню за что. Вынесли самую суровую меру наказания — приговорили к жизни на Земле.
Приговор обжалованию не подлежал, и бросили меня на планету в глубокий океан, а когда я выбралась из соленой пены на пляжный песок, мне вдруг показалось, что все это когда-то было; что жила когда-то здесь, что знаю людей, понимаю их язык; что все их дела земные мне когда-то были знакомы, что любила их и ненавидела, что пела их песни и всерьез мечтала об их будущем.
Я не умела ходить. Люди взяли меня на руки и понесли, а когда выбились из сил, сели вокруг и разожгли четыре костра.
— Кто ты? — спросили они.
— Я человек, — ответила я, и первый костер погас. — Творение взбесившейся природы, — но первый костер уже не возгорелся.
— Зачем ты появился здесь?
— За счастьем и покоем, — ответила я, и погас второй костер. — Меня приговорили к жизни, не я писала ваши законы, — но второй костер уже не возгорелся.
— Зачем ты живешь? — спросили они.
— Чтобы радоваться жизни и приносить радость вам, — ответила я, и погас третий костер. — Затем, что успела привыкнуть к ней, прежде чем поняла, как она бессмысленна. Затем, что не хочу никому причинить боль своим уходом. Затем, что есть у меня отчаянная надежда хоть на один шаг приблизить вас к будущему, — но третий костер погас и больше не возгорелся.
— Почему ты не боишься смерти? — спросили они, прежде чем погас последний костер.
— Потому что мы с ней знакомы и очень похожи друг на друга.
Глава дополнительная к фантастической
Ир. Ириада. Персонаж об авторе: «Утренняя хроника».
1. Она проснулась в первый раз без четверти двенадцать. В окно ярко светило солнце и звонил телефон.
2. Она посмотрела на телефон. Он ей не понравился. И она заснула опять.
3. Она проснулась второй раз в двенадцать часов. В окно ярко светило солнце. Она сняла куртку, нащупала под диваном чайник и выпила половину. Заварка зашевелилась. Она выплюнула на пол надкушенного таракана. Очень сморщилась.
4. Она лежала на диване еще двадцать шесть минут, а в окно ярко светило солнце. Ей было плохо.
5. Она велела мне включить телевизор и убраться из ее жизни. Потом выпила вторую половину чайника. Ей было очень плохо, и она пролежала на диване до программы «Здоровье».
6. Она сняла ботинок, прицелилась в меня, но промахнулась. Я принес ей банку маринованных огурцов, которую она спрятала до праздников, потому что ей было очень плохо.
7. Она съела огурец и стала пить рассол.
8. Пока она пила рассол, я забрал у нее второй ботинок. В окно ярко светило солнце и по телевизору шла программа «Здоровье».
9. Она ушла в ванную, закрыла за собой дверь.
10. Она вышла из ванной в четырнадцать часов пятнадцать минут, сказала, что ненавидит меня, что я искалечил ей жизнь, что есть много чего такого, что она никогда мне не простит, но я все равно не пойму. Она сказала, что у меня нет мозгов и это заметно. Потом легла на диван, стала смотреть в потолок и злиться, а в окно ярко светило солнце.
11. В три часа она должна была ехать в библиотеку, и она поехала в четыре часа.
12. До библиотеки она не доехала, потому что подвернула ногу на лестничной площадке, психанула, велела мне снова включить телевизор и убрать с пола посуду. Она легла на диван и накрылась с головой одеялом. А за окном уже не светило солнце, за окном шел дождь.
13. Так был прожит очередной бесполезный и бездарный день ее жизни.
Глава очередная — ностальгическая
«Итак, боги, подражая очертаниям Вселенной, со всех сторон округлой…создали сферовидное тело, то самое, которое мы именуем головой… так вот, чтобы оно не катилась по земле, всюду покрытой буграми и ямами, затрудняясь, как тут перескочить, а там — выбраться, они даровали ей вездеходную колесницу. Поэтому тело стало продолговатым и по замыслу бога… произрастило из себя четыре конечности, которые могло вытягивать и сгибать; цепляясь ими и опираясь на них… Найдя, что передняя сторона благороднее и важнее задней, они уделили ей больше подвижности… на этой стороне головной сферы поместили лицо, сопрягли с ним все орудия промыслительной способности души».
О них пойдет речь.
Утро мое скорее походило на минное поле, чем на обычное утро. Мина (с часовым механизмом) взорвалась в половине седьмого и верещала на всю квартиру отвратительным металлическим звоном, пока не угодила под подушку и не оглохла там от собственного воя. Ировы часы приобрели свойство тащить за собой время. Достаточно было перевести стрелку на круг вперед или назад, чтобы перепрыгнуть непрожитый день или вернуться в прошлое. Но, освободившись от пластыря, они пускались вход на необыкновенных скоростях. Я не успевала за ними жить. И когда скорость протекания суток стала приближаться к оборотам электродрели, я оторвала стрелки. Теперь они ходили сами по себе и «били в колокола» когда хотели.
Вторая мина (с дистанционным управлением) взорвалась в половине девятого, после того как я успела уснуть. Она хрипела, шипела, чихала и, наконец, разразилась градом автоматных очередей.
— Алё? Ты собираешься на экзамен или тебе его домой принести?
— Какой еще экзамен в середине семестра?
— Жди. Узнаешь.
Ир, негодяй, в чем дело?
Но телефонная трубка уже гудела. Это был дурной знак, и я пустилась по квартире закрывать форточки, занавешивать окна, затыкать щели и мышиные норы, чтобы не занесло сквозняком экзаменационную комиссию. Пожалуй, я простила бы ему что угодно, но рисковать единственной зачеткой на первом курсе — непозволительная роскошь. Надо было прикинуть, сколько времени займет растирание в молекулярный порошок средней жирности преподавателя, имплантация его в мою квартиру через бетонную стену и материализация здесь до полной готовности принимать экзамен. Я так предполагаю, что минут десять, не меньше. Но воздушная тревога уже началась.
Третий этаж, четвертый, пятый. Господи, помоги! Дверь лифта грохнула на моем этаже, раздался звонок — персональная гильотина с доставкой на дом. «Нет, так пропадать нельзя?» — решила я и стала спускаться вниз по пожарной лестнице мимо соседских балконов. По дороге выслушала мнение о своей персоне поочередно на всех этажах. И едва встав на землю, решила, что не существует во Вселенной такой силы, которая заставила бы меня когда-нибудь повторить этот путь.
За углом дома меня ожидало зрелище, увидев которое, я чуть было не совершила обратное восхождение. У подъезда стояло шесть колесниц, четыре кареты, две машины старого образца, одно чудо — переходное состояние от кареты к машине, один паланкин, покрытый бархатом, и еще несколько транспортных средств, к которым даже затрудняюсь подобрать название. Что следует делать в таких ситуациях? Вариант первый: как у нас обстоит дело с бегом на длинные дистанции? Отлично! На короткую дистанцию можно пульнуть из рогатки, поэтому, если бежать — то на длинную. Вариант второй: подняться в свою квартиру с участковым Сан Санычем и попросить оттуда всю тусовку, не вдаваясь в социальное происхождение и не затрудняясь проверкой паспортов. Вариант третий: играть в ирову игру, с ировой командой, по ировым правилам, на ировом поле, до ировой победы.
