По толпе пронесся восторженный шепот:
– Самогон!
Смородиновый петух был мгновенно забыт, и десятки рук потянулись к стеклянному сокровищу. Хозяин поленницы первым отвернул золотистую крышку и вылил содержимое бутылки в рот.
– Ну? Как? Стукнуло? Забирает? – загалдели обступившие Иванова односельчане. – Вовка, что молчишь-то?
Прикрыв глаза тракторист прислушивался к собственным ощущениям. Вдруг по лицу пробежала рябь, рот скривился. Глаза выпучились, и в них появилось недоумение и обида. Такое выражение бывает у маленьких детей, когда они раскусывают пилюлю со сладкой оболочкой, под которой прячется горькая сердцевина.
– Отойдите, – прохрипел Вовка.
– Как так – отойдите? – опешили односельчане. – Что, и не угостишь даже?
– Христом богом прошу, – тоненько завыл тракторист. – Ой! Ой! АААААХХХХ!
Из его рта вдруг вырвались языки синего гудящего пламени. Вдоль бутылочной поленницы протянулась полоса черной выжженной земли.
Народ кинулся врассыпную.
– Караул! Горим! Ты что творишь, дурак! Вот угостились бы! – галдели перепуганные односельчане.
– АААААХХХ! – на этот раз тракторист выдохнул несколько фейерверков. Они взлетели высоко в небо и с оглушительным треском превратились в огненные цветы.
– К пруду беги, Горыныч хренов! – закричал жилистый мужичок, работавший в свободное от дачи время пожарным инспектором. – Всю деревню попалишь!
В ответ Иванов выпустил столб черного дыма с искрами, и помчался вдоль по улице туда, где за деревьями блестел небольшой пруд.
– Люди! Бегом к колодцам, тащите воду, лейте на этого вулканолога, – скомандовал пожарник.
– Не надо из колодцев! – завопил тракторист. – Вода ледяная!
– Ничего, – отрезал жилистый. – Изнутри согреешься.
На короткое время вся деревня включилась в операцию по спасению имущества от огнедышащего тракториста.
Тем временем облава продолжалась. Повинуясь поросячьим инстинктам, слон несся вперед, с легкостью уворачиваясь от Гереморовых заклинаний.
Улицы, по которым промчались загонщики, были усеяны черт знает чем. Несколько зеленых роялей, два колодца, наполненных вишневым вареньем, гипсовая статуя эльфийского короля Басаморра Срамного, огромная тыква из чистого золота с гравировкой «Я люблю сельское хозяйство», отряд голодных студентов, которых чудо перенесло с колхозного картофельного поля на клубничные грядки в председательском саду… много чего еще натворили шальные заклинания.
Сделав круг по деревне, слон вернулся туда, откуда началась безумная гонка – к черному джипу, принадлежащему двум лохматым дворняжкам. Обе псины как раз копошились возле водительской двери. Одна висела на дверной ручке, вцепившись в нее зубами, и смешно дрыгая короткими ногами. Вторая тыкала лапой в кнопку на радиобрелоке. Джип отзывался дружелюбным писком, но открываться не желал.
Завидев слона, собаки с отчаянным визгом бросились наутек. Огромный зверь плюхнулся на брюхо и, распластавшись в тени джипа, попытался подлезть под машину. Должно быть, в душе он остался маленьким поросенком.
– Жарь! – заорал Миша.
И Геремор не промахнулся.
Миша спикировал на поросенка как сокол на мышь.
– Уф, – выдохнул Геремор, наблюдая за тем, как бывший слон исчезает в грязном мешке. – Хвала богам, он не успел натворить много бед.
– Ага. Если не считать порушенных сараев, колонок, изуродованного Ленина и сытых студентов. Сытых за счет председательской клубники, между прочим.
В ответ эльф небрежно махнул рукой.
– Ничего, сейчас пройдусь по деревне, и все испра…
Он не договорил. Издали послышались яростные вопли. Через мгновенье из-за поворота хлынула толпа взбешенных деревенских жителей.
– Вон они, клоуны окаянные! – выкрикнула дородная женщина в зеленом платье. – Держи фокусников!
– Бей их! – зашумели сельчане. – Бей магов недорезанных!
– Не получится исправить, – шепнул Миша Геремору и, подхватив с земли радиобрелок с ключами, нажал кнопку. Черный джип отозвался приветливым писком.
– Залазьте, быстро! – скомандовал милиционер.
Вся компания бросилась к машине. Гиллигилл плюхнулся на переднее сиденье и втащил в салон Велосипеда. Пес не сопротивлялся и, казалось, был очень даже рад возможности прокатиться с ветерком. Олло и Геремор с мечами и луками поместились сзади. Сам Миша, бросив поросенка, юркнул на водительское сиденье.
Джип бодро заурчал, задрожал всем корпусом, будто предвкушающий гонку беговой мамонт.
– Уходят! – зашумели в толпе. – Держи!
Люди бросились бегом, стремясь отрезать циркачам путь к отступлению. Миша до упора вдавил педаль газа. Автомобиль заревел по-медвежьи и, взметнув колесами тучи пыли, ринулся прочь от преследователей. Торчащая в крыше стрела тоненько запела, рассекая сонный летний воздух.
– Мужики, я с вами в уголовника превращусь, чессловво, – проворчал Миша, когда деревня осталась далеко позади. – Начальству наврал. Полдеревни превратил черт знает во что. Джип угнал. «Жигуль» отцовский потерял. Вот что, Геремор. Делай что хочешь, но как все кончится, «Жигуль» верни. А то батя мне башку оторвет.
В ответ Геремор пробурчал что-то невнятное. Можно было расслышать лишь произнесенное несколько раз имя Заззу.
Прошло какое-то время. Судя по карте, они почти добрались.
– Гиллигилл, ты что, наступил Велосипеду на хвост? – спросил вдруг Олло.
– С чего ты взял?
– Он скулит. Не слышишь что ли? Ты там полегче, а то вместо кобеля коврик получится.
Орк прислушался. Велосипед тихонько скулил, скреб лапами дверь, и вообще вел себя странно.
– Укачало, наверное, – проговорил орк и, опустив руку под сиденье, погладил пса.
Велосипед затих.
– Ну вот, – начал орк, – немного ласки и…
Пес заскулил сызнова, с отчаяньем дворняги, оставшейся морозной ночью наедине с пустой миской.
Миша ударил по тормозам.
– Господи, что с ним стряслось?
– Откуда я знаю?! – прохрипел орк, пытаясь дотянуться до Велосипеда, забившегося под сиденье.
– Что стряслось-то? – повторил молодой человек.
– Заболел, кажись, – орк все шарил в темноте. – Лихоманка бьет и горячий – что твоя печка. Не сдох бы.
– Вытаскивай его из машины, – распорядился Миша.
Гиллигилл нажал рычаг, дверь распахнулась. Орк выбрался наружу.
– Велосипед! – позвал он. – Что с тобой приключилось? Поди сюда, песик.
– Я щас растаю, – проблеял с заднего сиденья Олло. – Орк и собачка. Геремор, наколдуй для обоих по голубому бантику и…
– Что такое?! – закричал вдруг Гиллигилл. – Вы видели? Что, что это с моей собакой?
Он подхватил Велосипеда на руки и вытащил на свет. Вернее, это уже был не совсем Велосипед. То есть, не совсем тот Велосипед, который присоединился к компании в деревне. Этот новый походил на прежнего всем – цветом, несуразным видом, негнущимися лапами… Хотя, именно в лапах и была загвоздка. Потому что вместо когтистых собачьих ступней – передних и задних – Велосипед мог теперь похвастаться вполне натуральными, хоть и очень маленькими, человеческими руками и ногами. Причем, ногти существа явно водили очень тесное знакомство с маникюрными ножницами и лаком.
Глава 19
– Олло, ущипни меня… Ай! Я сказал – ущипни, а не вырви кусок мяса! – Геремор, морщась, потер запястье, на котором стремительно расцветал синяк. Олло проигнорировал вопль приятеля и продолжал делать в воздухе щипательные движения, таращась на ухоженные розовые ноготки, которыми оканчивались мохнатые лапы Велосипеда.
Сам пес (или псина?) вел себя как столетняя бабка, оставленная один на один с пятилетним хулиганом – тихо скулил, закатив глаза.
– Какая удача, что мы едем в психушку, – придушенно пробормотал Миша. – Зеленый слон. Рукатая собака. А?
– Это вы все виноваты! – Гиллигилл грозно уставился на эльфов.
– Ммы-то причем? – прохрипел Геремор, не отрывая взгляда от мохнатого чуда.
Гиллигилл вплотную придвинул жабью физиономию к лицу белокурого эльфа. Кожаная куртка зловеще заскрипела.
