Адмирал Империи – 29 - Дмитрий Николаевич Коровников

Горацио перевел дух, медленно разжал и тут же вновь стиснул похолодевшие пальцы, ощущая, как его бьет крупная дрожь, и продолжил горестный перечень своих просчетов:

— Вторым подлым, совершенно вероломным ударом стал подрыв цистерн с интарием, устроенный русскими на топливной станции у Никополя-9, чудовищный взрыв которых мгновенно похоронил все, абсолютно все без исключения мои фрегаты сопровождения, начисто спалив их в адском ревущем пламени детонации. Да еще и танкеры, подошедшие для заправки, в придачу к ним, будь оно все неладно! Без малого два десятка кораблей, словно спички, сгорели дотла в один миг…

Ди Сенна загнул следующий палец.

— Третий удар — это тот самый внезапный массированный ракетный залп неведомо откуда, с поверхности планеты, обрушившийся исподтишка в тыл все тому же моему злополучному авангарду. В итоге — все без исключения крейсера, чья броня не выдержала удара, превратились в груду бесполезного хлама!

Еще один палец.

— Четвертый сокрушительный удар княжны — эта ее невероятная по своей циничной дерзости и наглости стремительная атака на мои линкоры неизвестно как и откуда взявшихся в системе элитных штурмовых подразделений гвардии самого императора! До сих пор хоть убей, не возьму в толк, где Романова прятала все это время своих головорезов⁈ Как она вообще умудрилась провернуть столь масштабную и прекрасно скоординированную операцию по высадке и захвату восьми моих линкоров⁈ У нас бы на космофлоте на это ушли бы долгие часы планирования и подготовки, а эти русские одним махом, влет проделали немыслимое! Уму непостижимо…

Пальцы на руке кончились.

— Пятым, окончательно вогнавшим гвоздь в крышку гроба моей несчастной дивизии, стала та самая роковая, будь она трижды проклята, позорно провальная лобовая атака. Моя атака, черт возьми, я сам повел корабли прямиком на заранее подготовленные оборонительные порядки врага… Как же дьявольски ловко и безупречно действовала в тот черный миг юная княжна, мастерски нейтрализуя наш, казалось бы, неодолимый атакующий «конус»! С какой легкостью и изяществом эта девчонка, будто играючи, охватила остатки моих сил с флангов, сомкнув вокруг гибельные клещи…

Ди Сенна замолчал и обессиленно уронил голову на грудь, чувствуя, что он на грани безумия. Только теперь до него в полной мере дошло леденящее осознание всей глубины собственного позора и унижения. Это просто немыслимо — его, потомственного космофлотоводца, прошедшего десятки сражений закаленного ветерана космоса, элиту из элит, словно желторотого юнца, раз за разом безжалостно и безнаказанно громила и втаптывала в грязь какая-то сопливая русская девка! Да сколько ей вообще лет-то, этой Таисии⁈ Двадцать, двадцать два от силы? Ди Сенна застонал сквозь зубы, сотрясаясь в приступе неконтролируемой дрожи — столь чудовищный позор не смоют даже реки крови…

— И апогеем, последним, контрольным выстрелом в голову стало вот это вот беспощадное преследование остатков моей эскадры крейсерами Романовой, — обреченно прошептал контр-адмирал, обводя блуждающим взглядом полупустой мостик и застывшие в ужасе, посеревшие лица подчиненных. — Несмотря на плотный заградительный огонь немногих оставшихся канониров «Джерси Блюз», русские неумолимо висели у нас на хвосте, методично выбивая из строя, одного за другим корабли, как мои последние надежды. Обездвиживали, лишали хода, брали на абордаж и безжалостно зачищали каждый из отступающих линкоров и крейсеров. Дьявол, как назло у них были эти «преображенцы» на четырех МДК!

Горацио Ди Сенна действительно разговаривал сейчас сам с собой, полностью отрешившись от реальности, будто внезапно помутившись рассудком. Казалось, контр-адмирал в одночасье утратил всякую связь с окружающим миром. Его, погруженного в пучину мрачных раздумий, уже не особо интересовали ни лихорадочная, на пределе сил работа изможденных операторов на мостике «Айовы», ни бесконечные, полные плохо скрываемой паники обращения к нему перепуганного вусмерть старшего помощника Дастина, ни непрерывные, назойливо пищащие сигналы экстренных вызовов, поступающие по закрытым каналам с других, уцелевших пока кораблей эскадры.

Ди Сенна, убитый свалившимися на него бедами, прекрасно осознавал — это конец, неизбежный и позорный крах возглавляемого им соединения. Однако даже в агонии, балансируя на грани безумия, потерпевший фиаско адмирал никак, хоть убей, не мог взять в толк: ну как, каким таким дьявольским макаром этой, прости Господи, наглой юной девчонке удалось переиграть его, прожженного и опытного морского волка, на всех без исключения этапах грандиозного сражения⁈

Горацио рвано выдохнул, обессиленно откинувшись на спинку командирского кресла, и попытался сморгнуть слезы бессильной ярости, застилающие взор. Даже сейчас, отступая к межзвездному переходу строго по всем правилам и канонам ведения арьергардных боев, исправно оставляя по маршруту следования заслоны из одного — двух вымпелов, что, по идее, должны были основательно замедлить продвижение противника, отвлекая его силы на себя, у некогда могучей эскадры Ди Сенны все равно ничегошеньки не получалось, хоть ты тресни.

Жалкие ошметки дивизии «Джерси Блюз», совсем недавно наводившей ужас одним своим появлением, еще несколько часов назад насчитывавшей без малого полсотни первоклассных вымпелов, буквально таяли на глазах. Раз за разом, неотвратимо, словно в замедленной съемке, американские линкоры и крейсера, из последних сил державшиеся рядом с «Айовой», вдруг начинали судорожно отваливать в сторону, беспорядочно кувыркаясь в пространстве. Дредноуты объятые пламенем пожаров, теряли последние единицы скорости в результате прямых попаданий вражеских зарядов прямиком в маршевые двигатели, после чего застывали безжизненными остовами посреди равнодушного космоса.

А дальше безжалостные русские действовали четко, выверено, будто по учебнику — набрасывались скопом на каждый отставший и замерший в пространстве одинокий корабль со всех сторон, хищно смыкая кольцо окружения. С остервенением выжигали последние проценты защитных силовых полей, плавили и рушили еще действующие артиллерийские батареи, корежа броню. Ну а затем, для контрольного и завершающего удара, в дело с кличем '

Ура!' и лязгом брони вступали все те же легендарные, наводящие ужас одним своим именем царские «преображенцы» — отборные, закаленные в боях элитные штурмовики-гвардейцы.

Их десантные корабли все время держались поблизости, в прямой видимости удирающих американцев, будучи надежно прикрыты броней и силовыми экранами русских крейсеров. Один-единственный такой вооруженный до зубов гвардейский МДК, едва успев пристыковаться к борту вражеского линкора и выплюнув на палубу без малого батальон кровожадных космических головорезов в сверкающей броне, был способен окончательно подавить сопротивление и в хлам зачистить американский линкор или крейсер буквально за считанные минуты, беспощадно вырезав команду.

К тому же перепуганные насмерть экипажи, столкнувшись с такими беспощадными и неустрашимыми космопехами, зачастую даже и не пытался дать отпор «преображенцам». Ведь «янки» прекрасно знали, а вернее, отчетливо слышали в открытом эфире леденящий кровь свирепый приказ капитана-командора