Блейд отдернул занавеску, уже готовясь выхватить одно из спрятанных в ремне лезвий. Затем наклонился к стеклу, нахмурившись еще сильнее.
– Хренов ад!
Раздался еще выстрел. Подскочив, Онирия ринулась к мужу, но, заметив, что он расслабился, тоже слегка успокоилась. Если Блейд не волнуется, значит и ей не стоит. Она полностью доверяла его инстинктам.
– Что? – Онор встала на цыпочки, пытаясь что-нибудь рассмотреть.
Немного округлившаяся талия мешала перегнуться через подоконник. «Наверное, слишком много лепешек съела в последнее время». После того, как Онор месяцами голодала, пытаясь содержать Лену с Чарли, Блейд решил ее откормить – и успешно. Когда-то отчаяние почти довело ее до мысли продать кровь Осушителям, и ему это жутко не нравилось.
С веселой улыбкой Блейд смотрел на двор внизу.
– Твоя сестра пытается убить бутылку из-под молока. Подозреваю, стекляшке ниче не грозит.
Онория прижала лицо к стеклу. Она едва видела сестру из-за широких плеч Уилла. Он сжимал руками ее бедра, показывая правильную стойку. Затем взял за руку и помог прицелиться. Лена совершенно не обращала внимания на бутылку. Все ее чувства были написаны на лице, поднятом к учителю.
– Ой.
Блейд со смехом подхватил Онор в объятия.
– Ну так на чем мы остановились? – Он подошел к креслу и устроил ее на коленях.
Онория совершенно бесстыдно оседлала мужа и глянула в сторону окна:
– Но…
– Нет. – Блейд схватил ее за подбородок и повернул к себе. На мгновение он стал совершенно серьезным. – Ты решила позволить им сойтись. Теперь она старше и разберется с последствиями. Сама же сказала, мол, доверяешь ему.
– А ты? – прямо спросила Онор.
Блейд знал Уилла лучше, чем она.
Муж погладил ее шею тыльной стороной ладони.
– Он никада намеренно ее не обидит.
– А если обидит? – Онория никогда себе не простит.
– Проехали. – Он посмотрел на нее своими зелеными глазами. – Однажды мы уже пытались их разлучить, и эт была катастрофа. – Блейд глубоко вздохнул. – Милая, знаю, она – твоя сестра. Но я не могу снова потерять Уилла. И так чуть его лишился. Он тока начал оттаивать. За последнюю неделю провел под этой крышей больше времени, чем за весь прошлый месяц.
– Ради ее уроков, – прошептала Онор.
– Ради нее. – Блейд поцеловал жену в щеку. – Не волнуйся так, милая. Уилл – вервульфен. Он скорей умрет, чем причинит боль той, кого считает своей.
– Так почему ты прежде так сомневался насчет них? Зачем попросил его держаться от нее подальше?
Он снова легонько поцеловал Онорию в губы. Она знала мужа достаточно хорошо, чтобы понять: он пытается ее отвлечь.
– Блейд, – предупредила она, отталкивая его.
– Да так. Слыхал одну давнюю историю.
Онор раздраженно зыркнула на мужа, и тот поднял руки, сдаваясь:
– В Скандинавии по закону вервульфенам низзя быть с людьми. Под страхом смерти.
– Это все, что ты знаешь?
Он кивнул.
– Какая странная традиция. Интересно, зачем они приняли такой закон?
– Мож их спросить, ежель хошь.
Она задумалась.
– Так и сделаю.
Его жар просачивался в ее кожу. Судорожно сглотнув, Лена подняла пистолет и невидяще уставилась на мишень. Неужели Уилл думает, что она может сосредоточиться, когда он так близко? Турнюр служил плохим прикрытием, да и корсет не особо защищал от твердого мужского тела. Особенно когда в голове постоянно крутились воспоминания о том, как это тело прижималось к ней вчера вечером.
Он ласкает ртом ее грудь, задевает зубами соски, скользит мозолистыми руками между ее ног и прижимается к влажному лону.
– …через прицел – вот так... Ага... Легонько положи палец на спусковой механизм... – Теплое дыхание Уилла овеяло ухо.
С тихим стоном Лена нажала на спусковой крючок, и от кирпичной стены поднялось облачко пыли.
– Не переживай, – пробормотал Уилл. – У тя все получится.
Ей хотелось швырнуть чертову штуковину в молочную бутылку – может хоть так удастся в нее попасть.
Зарычав от раздражения и расстройства, Лена повернулась и сунула пистолет Уиллу:
– С меня достаточно. Мы торчим здесь уже почти час, и я попадаю все хуже и хуже.
– У тя получится...
Радость от обладания оружием давно померкла из-за присутствия Уилла. Последнее лишь служило напоминанием о прошлой ночи и об «ошибке», как он ее назвал. Лена покраснела, в висках запульсировало.
– Кажется, я вот-вот заболею. И ты все еще не объяснил, почему рассказал Онории о моем письме. Даже не думай, что я об этом забыла.
Взгляд Уилла стал непроницаемым.
– Я сам не шибко разбираюсь в кодах.
– И поэтому привлек мою сестру? Мою невероятно любопытную сестру, которая обожает совать нос в чужие дела?
– У меня не было выбора. – Искорка гнева вспыхнула в его глазах. – Ежели бы ты с самого начала рассказала, во что вляпалась, мне б не пришлось идти на крайние меры.
– Значит, это я виновата?
У Уилла вырвался сдавленный вздох.
– Я такого не говорил. Просто жалею, что ты мне ниче не сказала. Черт, Лена, я ж пытаюсь помочь. Знаешь, каково это – увидеть то сообщение и понять, что ты влезла в неприятности? И не собираешься говорить, че надо делать? Как те помочь?
– Я никогда не просила тебя о помощи. Сама справлюсь.
«Как-нибудь». Лена скрестила руки на груди, не в силах встретиться с ним взглядом. Она сказала ему все, что могла.
– Мне плевать, просила ты о чертовой помощи или нет, – ты ее получишь. – С мрачной решимостью Уилл крепко сжал ее плечи. – Не важно, куда ты пойдешь – я буду за тобой присматривать и никого и близко к те не подпущу. Ни Колчестера, ни гуманистов, ни Ночных ястребов.
– Тогда почему ты так хочешь научить меня пользоваться пистолетом?
Его глаза на миг блеснули янтарно-бронзовым светом.
– Ежели помру, то не смогу тя прикрыть, – сказал Уилл спокойно. – Ты последняя линия обороны, и я не собираюсь оставлять тя безоружной или беспомощной.
Его слова пугали.
– Нет.
Лишь представив, как Уилл лежит на земле, как жизнь покидает его тело, Лена едва не сломалась. Уж этого она точно не хотела. Именно поэтому и пыталась скрыть от него свои тайны. В отчаянии, Лена вцепилась в рукава рубашки вервульфена. К черту намерение держать сегодня дистанцию – он говорил о своей смерти.
– Жаль, что я вообще тебе хоть что-то сказала.
Нужно было и дальше врать, держать его в неведении. Но прошлой ночью она дала слабину, проболтавшись о первой встрече с Колчестером. Объятия Уилла приводили в смятение. Лена никогда и ни с кем не могла обсудить нападение или признаться, как же ей от этого больно. Просто затолкала ощущения глубоко внутрь и притворилась, что все нормально.
– Слишком поздно.
Слишком поздно... Возможно. Лена покачала головой. Она должна найти какой-то способ предотвратить несчастье.
– Если ты собираешься вмешаться...
Уилл сверкнул глазами.
– Нету никаких «если».
– Если, – повторила Лена, – я позволю тебе вмешаться, ты сделаешь это по моей команде. Серьезно, Уилл. Или мы работаем вместе под моим руководством, или я разрываю всяческое общение и останавливаю это безумие. И ты ни словом не обмолвишься ни Онории, ни Блейду. Не хочу больше никого в это втягивать – достаточно того, что ты оказался замешан. Не хочу ничьей крови на своих руках.
Уилл поскреб щетину на подбородке. Казалось, у него всегда была легкая поросль на лице не зависимо от того, как часто он брился.
– В смысле – работаем под твоим руководством?
Лена прерывисто выдохнула – она не была уверена, что Уилл согласится.
– Я принимаю решения. Никакого самоуправства с твоей стороны, пока я не дала добро. – «Иначе точно верная смерть». – Мне нужно выяснить намерения гуманистов. Я не совсем понимала последствия того, что затеяла. Черт, Уилл, я была так зла! Не расспросила поподробнее. Думаю, вообще не хотела глубоко копать. А теперь я во что-то замешана, и даже не знаю, во что именно. – Она глубоко вздохнула. – Мне нужно сперва во всем разобраться. Я знаю, за что они борются – отмена налогов на кровь, равноправие и право голоса. Просто не уверена, какими методами они собираются этого добиваться.
Уилл изогнул брови:
– Сжигая сливзаводы, они ниче не добьются.
«Срывая мирные переговоры – тоже».
– Ну, мистер Мандевиль, кажется, уверен, что это была своего рода группа радикалов, отмежевавшаяся от гуманистов. – Лена ненадолго замолчала. Так кто же ей угрожал? Настоящий гуманист или кто-то из повстанцев? – Договорились?
– Ага, – наконец кивнул Уилл. – Ток при одном условии.
– Каком?
– Я позволю те всем заправлять. Но если ситуация станет скверной или опасной, ты закроешь свой симпатичный ротик и бушь слушать меня. – Лена только собралась возразить, но он прижал указательный палец к ее губам, остановив на полуслове, и твердо сказал: – Нет. Не спорь. При малейшей опасности я буду за главного. Уяснила?
