она сводит знакомства только с теми, кто ей приглянется, а те, кто придется не по нраву, будут безуспешно звенеть золотом, хоть пригоршнями его рассыпать. Вот и сейчас Тарик не сомневался, что у столь щедро вознаградившего его дворянина все сладится: молодой, симпатичный, сразу видно, что шутник и балагур, явно богат — шпага с вызолоченным эфесом, перстни с большими самоцветами, одет в дорогое... Потрепушкой Марлинетту за глаза именуют лютые завистницы вроде Шалки, которым такая дорожка не светит...
Приятно было вспомнить прошлогоднюю историю. Хорек, всей улице известный как заядлый потаскун (это облегчается еще и тем, что он не женат), как-то от невеликого ума вздумал приударить за Марлинеттой, а когда она его высмеяла, прямо на улице назвал грязными словами, что слышали несколько человек. Марлинетта, не моргнув глазом и притворившись, будто ничего не слышала, пошла дальше и в тот вечер вновь уехала в карете без гербов. А назавтра на улице Серебряного Волка появились двое верховых, по одежде — слуги из богатого дома, хоть и без ливрей с гербами хозяина. Остановили Хорька, как раз вышедшего на службу, и о чем-то с ним недолго поговорили. Видевшие это издали двое Недорослей потом рассказывали, что они держались чуть ли не дружески, не повышали голоса и не делали угрожающих жестов, наоборот, мило улыбались. Но когда они уехали, Хорек долго стоял бледный посреди улицы и Марлинетту с тех пор обходил шестой дорогой, а ежели случайно встречал, то притворялся, что не видит...
Эх, не додумалась Марлинетта попросить своего неведомого друга, чтобы поганого Хорька насовсем погнали из Стражников — наверняка он бы и этого без труда добился. А то ведь не только Недоросли и Школяры с Подмастерьями от него стонут — и многим взрослым стал поперек горла. Ладно, не стоит думать об этом скоте в такой хороший день, полный удач, как стручок — горошинами...
Тут Тарик обнаружил, что после разговора с дворянином, призадумавшись, незаметно для себя перешел на противоположную сторону улицы, где нумера обозначались делимыми циферками. И сразу понял причину: хотел непременно пройти близко от шестнадцатого нумера, авось повезет хоть мельком увидеть новую девчонку — такой уж сегодня день, что приятные события словно сами собой находят, чередой: золотая сова с трехцветным шнурочком, новая растрепка, рыбеха... А вдруг не врут — и Птица Инотали поможет? Может же так оказаться, что хотя бы половина красивых и увлекательных рассказов о ней — чистая правда?
Вокруг все было как обычно: табунками гуляли куры, помеченные широкими яркими мазками водяных красок — чтобы хозяйки узнавали своих, эти безмозглые птушки не умеют находить дорогу в свой двор, загонять приходится, вот гуси — другое дело, но на родной улице мало гусей, это курей немерено...
Глава 7 РАДОСТИ И ПЕЧАЛИ РОДНОЙ УЛИЦЫ Двенадцатый — во дворе у дядюшки Колиаса пусто: сам он,
конечно же, в мастерской, жена и служанка хлопочут по хозяйству, а обе дочери вышли замуж и живут своими домами.
Четырнадцатый — двое Малышей играют во дворе, расчертив свободную от травы землю на квадраты (довольно корявые) и разложив камешки, в которые кидают мраморный шарик. (Тарик смутно помнил, что в их годы тоже играл в такое, но все подробности, разумеется, забыл начисто.) Так, вот и невысокий, по грудь Тарику, забор палисадника шестнадцатого нумера, задняя стенка клеток с кролами...
От забора на середину улицы прыжками выскочил толстый серо-белый крол и остановился, прядая ушами и озираясь, такое впечатление, задумчиво, — ага, впервые за свою недолгую жизнь обрел полную свободу и теперь не представляет толком, как ее употребить...
И тут же раздался девчоночий звонкий голос:
— Слапай его, пожалуйста!
Это было произнесено с несомненным гаральянским выговором, с которым Тарик более-менее знаком: месяц назад в Школариуме появились двое гаральянских парнишек и быстро освоились, а к их выговору все привыкли и уже не передразнивают, как в первое время, — еще и оттого, что гаральянцы ребята бедовые, драться умеют, не позволяют сесть себе на шею и ножки свесить...
Ага! Девчонка в желтом платье с разноцветной гаральянской вышивкой грозит хворостиной трем здоровенным кролам, сбившимся в кучу в углу рядом со стойками крайней клетки, — теперь понятно, что тут произошло...
Некогда было, хоть и хотелось, разглядывать девчонку — она нуждалась в помощи, а кроме него, никого больше на улице не было. Ну, дело привычное! Тарик коршуном ринулся на беглеца, так и сидевшего в раздумье посреди улицы, сцапал его за уши и понес к забору, сноровисто держа так, чтобы не оцарапал — когти у кролов отродясь не стрижены, кто бы этим озабочивался, и царапнуть могут чувствительно. Теперь все ясно: между штакетинами забора нашлось достаточно места, чтобы крол просунул голову — а где пройдет голова, там и весь живенько пролезет...
Девчонка, погрозив кролам хворостиной, подбежала к забору и вместо скупой хотя бы благодарности негодующе воскликнула:
— Как ты его уцапал? Ему же больно! Тебя бы так!
Тарик нисколько не удивился такой наивности — месяц общался с гаральянскими парнишками и наслушался рассказов про тамошнюю жизнь. И потому лишь усмехнулся:
— Ну да, у вас в Гаральяне кролов нету...
— Нету, — подтвердила девчонка. — У нас только дикие зайцы, а их дома не держат: сразу как добудут — жарят или суп варят...
— Нисколечко ему не больно, честное слово, — сказал Тарик чуть покровительственно. — Их так и держат, за уши.
— Точно?
— Точно, чтоб мне провалиться.
— То-то я гляжу, он висит, как пустой мешок, — она оглянулась на троицу ушастых, не проявлявших поползновений разбежаться. — Клетка поломалась, они и побежали...
— Ну да, я отсюда вижу, — кивнул Тарик. — Вон, сетка отстала в углу, они бошками навалились и вылезли...
— И что теперь делать? — озабоченно вопросила она. — Никого больше дома, я одна, дядя не скоро придет...
Тарик почувствовал себя перед лицом такой беспомощности взрослым и сильным мужчиной вроде одного из героев голых книжек. И сказал так небрежно и покровительственно, как говорили они, встретив нуждавшуюся в помощи и защите красавицу:
— Это еще не беда, вздорные хлопоты (именно так выражался егерь Дольфис). В два счета справимся... Вот, держи побегайчика. Или нет, ты ж держать не умеешь, царапнет запросто, а у тебя руки голые, да и по пузу может... Хлестани его хворостиной...
Перегнувшись через забор, он с небольшой высоты сронил крола в траву. Девчонка, не потерявшись, хлестанула
