В пепел превращались сотни чужих и наших судеб, обещаний, несбывшихся надежд. Жгли старые карты…
Толстые кипы бумаги горели плохо, сопротивлялись огню, пытаясь отсрочить неминуемую гибель, как пытается отсрочить смерть безнадежный больной, цепляясь из последних сил за каждый вздох, каждый удар сердца.
Несколько листочков, взмахнув опаленными крыльями, взлетели над пламенем. Я поймал один. В графе «вызов выполняли» стояло твое имя. Зачем-то сложив пополам, засунул, пачкая сажей халат, поглубже в карман.
Сколь же ты была мне необходима, оказывается! Даже и не представлял, что настолько. Похоже, все мое восприятие мира последние месяцы происходило через розовые очки твоего присутствия. Тебя не стало, очки разбились, и мир предстал мне таким, каков он есть.
А он, оказывается, вовсе не светел и удивителен — напротив, скучен, грязен и убог. Как и прежде. Я не хочу, чтобы было так! Верните мне мои очки!
А чумазый механик, надзиравший за костром, швырял в огонь все новые и новые карты…
Последний труп выглядел ужаснее всех предыдущих. Истерзанное худенькое тело окостенело скрючилось под стеной столярки.
Ее изнасиловали, использовав для этого включенную электродрель. Кабель черной змеей тянется из дверей мастерской, петляя по окровавленной земле. На длинном сверле инструмента намотаны пористые сине-красные лоскуты. Снова беременная… И срок был солидный — в каше перемолотых внутренностей видны части изрубленного в куски плода.
Смерть законстатировали без нас. Линейный автомобиль отогнан на пару десятков ярдов в сторону, из-за него слышатся звуки рвоты. Неудивительно, самого так и подмывает. Патрик благоразумно предпочитает изучать изоляторы на столбе электропередачи с противоположной стороны улицы.
Наше дело — только забрать урода. Его счастье, что попался в пригороде, — в деревне уже бы раздергали по частям. Даже обученные парни из бригады по борьбе с уличными беспорядками с трудом сдерживают натиск разъяренной толпы, выставив вперед коротенькие автоматы. Забрала шлемов опущены, на руках — щиты, и не зря. Из толпы летят палки и камни. Народ жаждет крови — похоже, уже все равно чьей. Огромная пожарная машина развернула к напирающим людям стволы водометов, готовая включить сбивающие с ног потоки, если полицейская цепь окажется смятой.
К нам бегом подлетает высокий жилистый офицер, крича:
— Психиатры? Слава богу, забирайте скорее.
На согнутой в локте руке его торчит дулом вверх пистолет-распылитель, от которого тянется гофрированный шланг к висящему сбоку емкому баллону с ярко-желтой маркировкой с изображением желудя.
Преступник валяется на земле в паре шагов от убитой им женщины. Вывернутые назад конечности скованы черными браслетами. Двое полицейских стоят над ним, держа в паре дюймов от грязной нечесаной головы стволы оружия. На их лицах явственно читается: «Ну побеги, побеги же! Ну дернись хотя бы!»
Можно не сомневаться — при первом же шевелении псих получит полную обойму в затылок. У полицейских тоже есть дети и жены.
Поднимаю клиента за шиворот на ноги. Лицо его окровавлено. Что, когда брали, зубы выбили? Мало.
— Парни, вам наручники вернуть?
— А вы как же?
— Да у нас свои есть.
— Хрен с ними, с железками. Некогда возиться, держи, — ко мне, весело блестя, полетел ключик.
Я перехватил его в воздухе и поволок ублюдка в транспорт. Толпа взвыла, подаваясь вперед. Офицер бросился туда, придерживая хлопающий по бедру баллон. Крикнул на бегу:
— Уезжайте быстрей!
Патрика не нужно было долго уговаривать — как только я зашвырнул убийцу на лавочку, он тронул автомобиль с места, экстренно набирая скорость. Даже не дождался, пока я закрою дверь салона. Пришлось это делать на ходу.
Люси выпрыгнула из моего кармана в кабину, пискнув:
— Паси, Шура. Не желаю его видеть.
Устроился на сидушке, вгляделся получше. Да, я был прав — знакомая морда. Тот самый, что бил в живот женщину прямо при мне.
— Ну, здравствуй, сучонок.
Подонок выпрямился, глаза его сверкнули.
— Несчастные! — возгласил он. — Как вы смеете мешать высшему промыслу?
Это он еще о чем?
— Я поставлен у врат Силы, дабы отворить их Великому. Не вам, ничтожным, вставать на его пути. Зрите, грядет Хозяин во всей славе своей! Не удержать вам меня своими жалкими оковами! Хозяин уже вызволил меня из узилища, вызволит и вновь, дабы я служил Его воле.
— Кто ж твой хозяин?
— Вы, мелочь, зовете Его Сатаной. А имя ему — Люцифер, могучий демон, с кем не в силах совладать ваши мелкие божки.
— Это Сатана, значит, велит тебе мучить беременных баб?
— Молчи, убогий! Ребенок непорочен, а непорочным не место в Его великом царстве.
Грохнуть тебя, что ли, поганец? Я не на шутку задумался, как бы это мне подстроить извергу несчастный случай, чтобы выглядело поестественней. Ну, сдам я его в дурку. А если опять сбежит? Сбежит и примется за свое? И моя ведь жена была беременна. Даже трижды…
Жена. Дом. Дети. Мир, в котором где-то есть ты.
Что, если?..
А ведь может получиться. Напихать ему за пазуху взрывчатки, да и пусть лезет в Зеркало. Уж при моем-то психиатрическом стаже убедить его, что это дьяволоугоднейшее дело, как два пальца… Не может он не быть внушаемым, не может. Ну просто обязан…
Вот, правда, Рой. Действительно парню на себя плевать. Он уже столько народа переправил к праотцам, что и свою жизнь ценит не дороже тех, им загубленных. Но Рой готов пойти на смерть ради того, чтобы освободить ВСЕХ пленников этого мира-ловушки. Он-то искренне считает, что, взорвав Зеркало, откроет двери любому желающему покинуть его.
Невдомек ему, бедолаге, сколько запасных отражателей складировано в бункерах военной администрации — и чуть ли не каждый день руки загипнотизированных пленников-зомби сплетают все новые и новые…
Мы успеем уйти. Ну, при везении, еще пара машин. При большом, замечу, везении. На моей стороне — внезапность, а их уже ждать будут. И не с цветами. Честно ли будет посылать Роя на верную смерть ни за что?
А почему, собственно, ни за что? Уйду я, уйдут те, что со мной постараюсь набрать побольше. А прочим — пример будет. Кто умный воспользуется. Кто глупый — не моя вина.
А Рою — что? Я ему не обязан докладывать. В конце концов, когда он мне предлагал идти с ним в паре — я и знать не знал про фабрику отражателей. Почему сейчас знать должен? Он сам себе выбрал путь — никто не толкал.
Хоп. Со своей совестью я столковался. Надо бы и с ублюдком потолковать.
Я сдвинул стекла, отгораживая салон от кабины, сел напротив сумасшедшего маньяка и негромко начал:
— И был мне знак, ниспосланный твоим Хозяином — великим демоном Ада. Рек он мне: «Знай, недостойный, что в мире, где ты влачишь свое существование, лишь один предмет мешает установить царствие мое. Тот предмет — Зеркало. Передай же слова мои слуге моему — верному из верных…»
— Эй, Люсь!
— Что там?
— Мы далеко от базы?
— Не особенно. Миль девять-десять.
— Вели завернуть.
— Для чего?
— Потом объясню. Поверь, позарез надо. Жизненно.
Рат пожала крошечными плечиками и отдала водителю нужные распоряжения.
Бог ли, Хозяин ли маньяка или кто там сегодня вертел моей судьбой оказался ко мне благосклонен. Роя я увидел, едва мы заехали во двор, — он подпирал плечом ствол чахлой скоропомощной яблоньки, покуривая.
Я кубарем выкатился из машины мало что не под ноги ему и ринулся навстречу Тот неторопливо раздавил окурок, гася огонь голыми пальцами, отщелкнул в сторону, приподнял в приветствии ладонь. Прищурился:
— Что, дозрел?
— Не вполне, но есть выход. — Я торопливо выпалил ему свой план.
Рой кривовато усмехнулся:
— На чужом горбу, значит, в рай проехать хочешь. Ну, орел. У самого кишка тонка, так дай другого подставлю. Отвалился от яблони.
— А, черт с тобой. Ты, ясно, скот, но дело сделаем. Обожди чуток, снаряжение соберу. Грузи народ пока.
Я не обиделся. Цель — она порой может оправдать средства. Если кто не пройдет по проложенному мной пути — что ж, я-то успею попасть домой раньше, чем военные нагромоздят новый заслон на пути Ключа.
Кого же мне взять с собой? Так долго я прожил в этом мире, а друзей не нажил. Всех, кто мне сколько-нибудь близок, можно пересчитать по пальцам. Сочту на одной руке: Люси, Дженни, Патрик… Лина — той я не нужен. Она сама уйдет в раскрывшийся проход. Кто еще? Ах да. Водитель, что привез меня сюда, — Игорек. Куда ж мне дома без него? Всё? Всё. Не густо. Все на базе.
Мечусь по станции, собирая их в автомобиль. Один и тот же вопрос:
— Куда?
Один и тот же ответ:
— Домой.
Пожимая плечами, недоумевая, лезут в салон.
— Быстрее, Патрик.
До зоны Зеркала рукой подать — одиннадцать миль. Пассажиры жмутся поближе к кабине, настороженно, испуганно поглядывая на заткнутого в самый дальний угол психа, роняющего из перекошенного рта струйку тягучей слюны на грязную больничную рубаху Сидящий напротив Рой лязгает железом, собирая какую-то жуткую огнестрельную штуковину.
