Кроме меня в комнате присутствовали еще трое. Двое – в обычных таких врачебных фартуках, в каких доктора пациентов пользуют, а еще один… Я проморгался, и даже потер глаза, будучи убежден, что у меня начались галлюцинации. Между двумя медиками стоял доктор Уоткинс. С полосами белого и синего цвета на щеках, в вышитом бисером кожаном плаще-накидке поверх костюма, и роуче[42] с рогами, на голове. В одной руке доктор держал бубен, а в другой – нечто вроде погремушки из тыквы. Вид у него был измученный.
— Вы в операционном блоке, голубчик, — просветил меня один из "нормальных" врачей. — Вас отравили, пришлось токсины из организма выводить. Как себя сейчас чувствуете, констебль? Слабость, тошнота, головокружение?
— Тошноты, пожалуй, что и нет, — ответил я, прислушавшись к ощущениям своего организма.
— Ну еще бы, там особо-то и нечем, — усмехнулся второй "нормальный" доктор, постарше и с бородкой. — Хотя кабы не коллега Уоткинс, могли бы так просто не отделаться.
Он повернулся к доктору-сыщику, и с чувством добавил:
— Я, должен признать, в восхищении! Соединить воедино методы фармакологии, шаманизма и ароматерапии – да это же прорыв!
— Ароматы – составная часть шаманизма, — устало ответил мистер Уоткинс.
— И все равно! Вам непременно надобно дать об этом статью в "Медицинском вестнике" и сделать доклады в соответствующих обществах. Пойдемте, коллеги, пусть санитары отнесут больного в его палату, а мы обсудим как это вот все в научном свете преподать.
Врачи удалились, а вместо них появилось двое дюжих, — кабы и не поздоровее меня, — санитаров с носилками.
— Перебирайся, — скомандовал один из них. — Осилишь?
— Да я и своими ногами осилю, — ответил я.
— Ногами отставить, больной, — рыкнул второй, и кивком головы указал на носилки. — Перелазь. Еще не хватало, чтоб ты на лестнице у нас упал. Сами уроним.
Надо сказать, что насчет "своими ногами" – это я изрядно погорячился. Непривычно было себя этаким слабым, словно мышонок, ощущать, неприятно, едва не болезненно даже. Даже когда болел после спасения молодого Крагга из Лиффи, и то так не было. Что ж это такое эскулапы со мной вытворяли, интересно?
Ну да ничего, здоровьем Бог не обделил – поправлюсь скоро, не иначе.
Отнесли меня в тот самый конец гошпиталя, где располагалась и палата Дэнгё-дайси, в отдельную палату. Интересно, кто за такую роскошь платит, и не помру ли я тут со скуки до смерти?
Перебрался я на кровать с носилок сам, хотя санитары и предлагали меня на нее перевалить. "Как кучу мусора" по их же меткому выражению. Через пару минут заскочила сестра милосердия, поинтересовалось, не надо ли мне чего, и снова упорхнула. А я, оставшись в одиночестве, начал потихонечку задремывать. Впрочем, сразу заснуть мне было не суждено. Дверь в палату открылась, и на пороге появился инспектор Ланиган. До крайности замотанный инспектор Ланиган, я бы сказал. Но, учитывая то, как именно собрались морщинки в уголках его глаз, и донельзя довольный.
— Жив, герой, — усмехнулся он.
— Так точно, сэр, — ответил я.
— Ну и хорошо. Вильк, вот скажите, что вы за человек такой?
— Простите?..
— Не можете без какого-то выверта, констебль. То чудотворной иконой арестуете, то вот как нынче, — старший инспектор усмехнулся. — Давно у нас таких задержанных не случалось: пришибленных, заблеванных, вся спина в урине, да еще чтоб и подушка в руках. Даже и не знаю, как отчет писать.
Он усмехнулся ещё раз, а потом чуть нахмурился.
— Не позволил бы себя отравить, так и под еще одну медаль мог бы дырку вертеть. А так, прости, лечением за казенный кошт и премией обойдешься, за задержание.
— А я?..
— Задержал, — мистер Ланиган хохотнул. — И чуть не убил. Все, отдыхай, не велели врачи тебя беспокоить.
— Да кого задержал-то? — увы, вопрос оказался обращен уже к закрывшейся двери.
Так вот я и остался в полном неведении, причем на последующие три дня. Лечащим врачом моим назначен был брат Власий, — преинтереснейший, доложу я вам субъект, хоть и чрезмерно религиозный, как по мне, — однако и он отговаривался незнанием. Упомянул только, что вместе со мной были отравлены господа Перец, О`Ширли и Мексон, однако и их спасти удалось благодаря поднятой мной тревоге. Ох, чую я, не поверит сержант Сёкли, что мы с ними из разных бутылок пили…
Мэри ко мне моя каждый день забегала, навестить, книгу принесла, которую мне ее хозяйка передала, чтоб я не скучал. "Илиаду". Ну, ту, про которую мне мистер О`Хара рассказывал.
Вот с участка или из соседей никто не навещал. Они может и хотели, да брат Власий запретил. Сказал, что нечего беспокоить больного, так что эти дни я читал про древнегреческих Ши и осаду Трои, да отсыпался. Ну, кушал еще, сил набирался.
А на четвертый день меня навестили доктор Уоткинс и мистер О`Ларри.
— Ну-с, как себя чувствуете, Вильк? — с порога поприветствовал меня инспектор.
Рука его, видать, уже поджила, поскольку с перевязи он ее снял, хотя, сдается мне, все еще осторожничал, действуя ею.
— Спасибо, сэр, хорошо, — ответил я. — Готов приступить к несению службы.
За то время, что я валяюсь, жалование-то мне, поди, не начисляют.
— Это хорошо, — улыбнулся он. — Ваш доктор тоже упоминал, что через пару дней выписать вас намерен. А раз вы полагаете себя в достаточной степени бодрым, то я вас нынче и допрошу о произошедшем, а то дело закрывать надо.
Он уселся на стул возле койки и достал блокнот с карандашом, а доктор пристроился у окошка, на табурете.
— Сейчас мы проверим, насколько умственные выкладки мистера Уоткинса были верными. Докладывайте, констебль.
Я честно, как на духу, изложил все события, начиная с того самого момента, когда сержант откомандировал меня в гошпиталь, и до тех самых пор, когда очнулся в операционной. Боюсь, что в самом конце, я невольно покосился в сторону мистера Уоткинса.
Тот понял мой взгляд правильно.
— Я ведь служил полевым врачом в гуронской кавалерии, констебль, — ответил доктор на мой невысказанный вопрос. — Был там у нас такой унтер Сат Ок, шаман, настоящие чудеса вытворял. У него пару приемов я и перенял. Оно, порой, и не лишнее вовсе. Экзотика, опять же, а многие мои клиенты на нее падки.
Мистер Уоткинс добродушно ухмыльнулся.
— Ну что же, дело можно закрывать и передавать в суд, — подытожил мистер О`Ларри и захлопнул блокнот. — Убийца матери Лукреции найден, человек, стоявший за ним – тоже… Я, мистер Вильк, когда оформлю протокол, пришлю его к вам с посыльным, на подпись. Выздоравливайте. Синяк у вас уже сошел, можно и медаль "За служебное рвение" вручать перед строем.
— Я, со своей стороны, тоже хочу вас поблагодарить, мистер Вильк, — добавил доктор Уоткинс. — Если бы не вы, боюсь, что меня бы переиграли в этой партии, и Дэнгё-дайси был бы теперь мертв, а личность, его направившая, так и осталась бы для нас неизвестной.
— Как, сэр, а разве я задержал не известную нам Шарлотту Баксон, — удивился я. — Ну, вы сказали, что личность установили, а ее мы еще когда устанавливали – найти не могли просто, — вот я так и понял, что это не она.
— У вас острый, хотя и неторопливый ум, — сказал доктор. — Да, причиной последних событий была вовсе не она, хотя и о недоговоренности со стороны мисс Суонн вы догадались абсолютно верно. Дело в том, что сестра Анабелия и леди Элизабет – сводные сестры, о чем мисс Суонн прекрасно известно. Сэр Уэзерби, как и многие господа из высшего света, женился по расчету, без любви. Впоследствии чувства между ним и супругой разгорелись, но поначалу он изменял ей с вдовой мануфактурщика Баксона, женщиной, чьи дела после смерти супруга пришли в упадок. От их связи и родилась Шарлотта. Многие осудили бы его, если бы узнали об этом, — он ведь не венценосец, чтобы открыто признавать своих бастардов, — а потому рождение девочки держалось в секрете. Роман его, к тому же, продолжался недолго, хотя впоследствии он принимал участие в судьбе дочери, щедро субсидируя ее мать. Увы, это не уберегло ее от чахотки, и в четырнадцать Шарлотта осиротела. У нее не имелось близкой родни, а взять девочку в свой дом градоправитель Корка позволить себе не мог. В отчаянье он открылся супруге…
Доктор вздохнул.
— Это была воистину святая женщина. Она отнеслась к беде малышки так, словно та была ее родной дочерью, и лишь резоны о том, что признание девочки погубит карьеру ее супруга, не позволило той заняться напрямую ее воспитанием. Тогда она предложила отдать Шарлотту в аббатство Святой Бригитты, которому она протежировала. Именно этим-то вмешательством сильных мира сего и объясняется то, что установить откуда она туда попала отцу Брауну не удалось. Поначалу, по крайней мере – он обладает пытливым умом, настойчив, и, в результате, раскопал эту историю.
— Но… почему она тогда исчезла, сэр, — удивился я.
