Я был готов к тому, что и ворота, и забор оснащены поверху тремя традиционными рядами колючей проволоки, чтобы никто не мог сбежать… Но её не было. И действительно, это я веду себя так, как будто бы спасаю Лёльку из тюрьмы или из вражеского плена. А на самом-то деле я лезу туда, куда она отправилась сама, по собственному желанию, находясь в здравом уме и, по всей видимости, заплатив немалые деньги…
«Если хозяева этого места и опасаются чего-то, – подумал я, одновременно с Какукавкой, добравшись до самого верха, – то уж, скорее, вторжения извне…» И стоило мне подумать об этом, как где-то поодаль взвыла тревожная сирена. Значит, я задел-таки какой-то датчик – какой-то жучок или проволочку-паутинку. Или нас засекли телекамеры, тепловые, инфракрасные, ультрафиолетовые или электромагнитные реле…
– Ты пока дальше не лезь! – бросил я Какукавке. – Спрячься и не дыши, мало ли что… – А сам поспешно перебрался на ту сторону и пополз вниз по воротам, цепляясь за выступы и перекладины… Сирена вдалеке все завывала и завывала. Внезапно совсем близко послышались чьи-то возбужденные голоса. Еще миг, и меня возьмут тепленьким. Возможно, меня уже увидели. А если нет, то единственный шанс остаться незамеченным – прыгать.
«Блин! Я ведь, в конце концов, музыкант, а не разведчик какой-нибудь, – подумал я. – Я и спортом-то никаким ни разу в жизни серьезно не занимался, не то что с парашюта прыгать!..» – и, оттолкнувшись от ворот, я рухнул вниз.
Похоже, я даже ничего себе не сломал, максимум, растянул связки. Больно левую ногу… Но поднялся я быстро и, прихрамывая, поковылял к кустам. И тут совсем близко услышал возбужденный юношеский голос:
– Ты видел, Эорлонд?! Огнендышащий дракон преодолел Священную стену!
– Да, я видел! – вторил ему другой юноша. – Он приземлился там, возле кустов волшебной розы и сразу же вполз в них!
– О, да! И, боюсь, нам не поймать его там, ты ведь знаешь, Эорлонд, эльф, уколовшийся шипом волшебной розы засыпает, и ничто никогда не пробудит его, а тебя, человека, яд этих игл и вовсе убьет насмерть!
Я уже раз пятнадцать укололся иглами этого проклятого шиповника, вглубь которого лез, но почему-то не уснул и не умер. Что я не эльф, я знал и раньше, но, если верить этим уродам, выходило, что я и не человек. Объяснение прозвучало тут же:
– Дракон с Чужих равнин покрыт алмазной чешуей, и шипы ему нипочем.
В полутьме я увидел две светлые фигуры, приблизившиеся к кустам, и замер. Сирена, кстати, смолкла.
– Талиаф, ты видишь его?
– Нет…
Зато я видел их довольно отчетливо, так как стояли они сейчас на освещенном месте. Парни были одеты в одинаковые светлые пижамки, а на их бритых лбах я разглядел круглые, как монеты, тёмные пятна. В руках они держали мечи. Вроде бы, деревянные.
– Он затаился. В кустарнике он в безопасности, он ведь в курсе, что мы не можем войти туда. Но и выйти он не торопится, так как знает силу наших магических мечей.
– Мой Галандрил предназначен как раз для отрубания голов драконам! – крикнул один из юношей в мою сторону: – Это говорю тебе я – Талиаф Анайский, сын Лаорна, будущий король Незримых эльфийских скал! Ты слышишь, проклятый змей?!
Я прямо-таки не нашелся, что ответить. Собственно, ответа никто и не ждал. Потому что второй парнишка без паузы тоже обратился ко мне:
– А я, Эорлонд, хоть, как и всякий человек, не могу похвастать столь высоким и древним родом, но возвещаю: мои предки трижды обогряли кровью драконов меч Акмельдур, который ныне принадлежит мне!
Неприятность. Почему-то я уверен, что ежели славный Акмельдур обогрится и в четвертый раз, его хозяин даже не заметит, что моя кровь на нем – человеческая, а вовсе не змеиная. Хотя нет, как он обогрится, если он деревянный. Но быть битым палками каких-то сумасшедших мне тоже не улыбалось.
– Выходи, презренный, – вновь крикнул тот из парней, что называл себя эльфийским принцем. – Великий Гэндальф предупреждал нас, что рано или поздно дракон вторгнется в наши пределы. Если ты выйдешь сам, мы не причиним тебе вреда, твою судьбу решит мудрейший из волшебников.
– А если не выйду? – не выдержал я.
– А если не выйдешь…
– … Тогда!.. – наперебой стали выкрикивать, придя в неописуемое возбуждение, мои собеседники. – Тогда мы будем вынуждены…
– … Мы будем держать осаду, и мы дождемся, когда голод выгонит тебя из кустов волшебной розы!..
– И уж тогда тебе не сдобровать!
Внезапно где-то неподалеку раздалось топанье многих бегущих ног.
– Орки! – вскричал Эорлонд. – Несметное полчище! А нас лишь двое!
– Успокойся, – отозвался принц эльфов Талиаф Анайский, – ты забыл древнейшее заклятие? Есть лишь одно на этом свете, что должно заставить и эльфов, и людей, и гномов, и даже орков забыть все распри и сплотиться: вторжение с Чужих равнин.
– Ты прав. Поругана граница общая – осквернена Священная стена, и я не подниму оружие первым, при всем моем к ним недоверии. Я постараюсь временно забыть вражду людей и орков вековую и действовать совместно с ними.
– Но бдительности не теряй, – успел предупредить Талиаф, когда на освещенный участок выбралось человек двадцать ребят все в тех же светлых пижамках.
– Где он?! – вскричал один из вновь пребывших. – Где дракон-лазутчик?!
– Отсиживается в кустах, – отозвался Эорлонд.
– А нежный эльф и мягкий человек боятся уколоться? – риторически произнес орк и хрипло рассмеялся. Остальные вторили ему. – Что ж, – продолжал он. – У орков шкура погрубее. Убирайтесь-ка отсюда подальше, ведь когда мы изловим дракона, заклятие будет снято, и я сам с превеликим удовольствием перегрызу ваши изнеженные глотки…
Вот же психи.
– Тогда и посмотрим! – дерзко отозвался эльф. Но я видел, что оба моих прежних ловца попятились.
– За мной! – крикнул орк, и вся группа ломанулась в кусты. Я ринулся прочь, но не продрался и пяти метров, как был сбит с ног и мои руки были связаны.
5
Со свистом и улюлюканием гнали они меня по центральной аллее лагеря. Я пытался что-то говорить им, увещевать, мол, ребята, давайте потолкуем, но они только злобно смеялись мне в ответ, осыпали бранью и оплеухами.
Из неприглядных давно не крашеных деревянных домиков нам навстречу высыпали все новые пятнисто-лысенькие в пижамках. Они кричали мне вслед оскорбления, плевали мне в лицо… Какие, однако, жестокие тут игры… Какая-то девчушка со всего размаха залепила мне в лоб комком земли. Было и больно, и обидно, но главное, я напрочь ослеп: земля попала в глаза.
Они гнали меня так минут десять. Затем мы поднимались по дощатой, судя по скрипу, лестнице. Потом они вновь сбили меня с ног и бросили на пол со словами:
– Великий Гэндальф, вот зверь, проникший к нам извне. Прикажешь нам его убить? Изжарить на костре и выдать на съедение моим воинам?
– Ступайте прочь. Вы выполнили долг, – услышал я знакомый голос. – Заклятье снято, и вам тут небезопасно.
Дверь хлопнула, снаружи раздались приглушенные крики и топот… А Гэндальф высокопарно произнес:
– Когда же, наконец, все эти твари с Чужих равнин оставят нас в покое?! Ужели непонятно, что погибель их ждет от наших сказочных народов?!
Несколько секунд длилась тишина, слышны были только какие-то чмокающие звуки. Потом Гэндальф совсем другим тоном обратился ко мне:
– Какой упрямый.
Я промолчал, а он скомандовал кому-то:
– Поднимите его, посадите на стул. Руки развяжите.
– У меня земля в глазах, – сказал я, – мне надо промыть их.
– Умойте бедненького, – скомандовал Гэнтальф, и кто-то большой и сильный подволок меня к раковине, сунул носом в струю… Руки мои были уже развязаны, я протер глаза, поднял голову… Рядом со мной стояли те самые два здоровенных громилы, которых я видел с Гэндальфом в Джакарте. Они хотели тащить меня обратно, но я отдернулся:
– Всё, хватит, я сам пойду.
Они не стали спорить. Сопровождаемый ими, я прошел небольшим коридорчиком и оказался в просторной комнате. Раньше это, наверное, был кабинет директора лагеря. В кресле, закинув ногу за ногу и радостно ухмыляясь, сидел лысый Гэндальф. А на лысине его и на лбу я отчетливо видел красные пятна, как от медицинских банок. Слева от него на тумбочке стоял навороченный нейрокомпьютер, помощнее, пожалуй, даже нашего студийного. Гэндальф указал мне на стул:
