Я заменил магазин на снаряженный, передернул затвор и положил пистолет на стол.
Генерал-капитан повертел в руке блескучую машинку для убийства, приноравливаясь. Оценил.
— Удобно. Почти как «люгер». Только тяжелее.
Вскинул пистолет и выбил звук из восьми гонгов на разном расстоянии.
Потом поцокал языком в восхищении:
— Точный аппарат.
— Только не для этого климата делан, — вставил я свою реплику. — Арктический девайс. На холоде нет отказов, а вот как он поведет себя в джунглях — кто его знает?
— Все равно приятно в руке подержать. Удобно. Тоже трофей?
— Он самый, с натурального финна.
— Почему ты решил, что с финна?
В ответ я просто достал из кармана и продемонстрировал Паулино зажигалку со свастикой. Типичной финской свастикой с «обкусанными» концами.
Заодно и сигареты оттуда вытянул и прикурил, раз сам не стреляю.
А вот сказал совсем другое:
— Почему у тебя в лавке нет практических патронов семь шестьдесят пять на двадцать два миллиметра?
— Редкий калибр. Демидовск не делает. А за «ленточкой» они и по тем деньгам дорогие. Смысла нет. За последние четыре года ты первый, кто о них спросил. — И он кивнул на семьсот двенадцатый «маузер». — А из этого дашь шмальнуть?
— Одиночными или очередями?
— Одиночными. Куда мне, однорукому, очередями…
Вставил в пистолет магазин на десять патронов. Перевел флажок на одиночный огонь — сам только что очередями стрелять из него тренировался, и положил «маузер» рядом с «лахти».
— Мечта, — восхищенно произнес Паулино, прицеливаясь. Я дождался, пока «генерал капитанский» отстреляется, и спросил:
— Ты радиостанции покупать будешь?
— Посмотреть бы… — процедил Паулино, — пощупать.
Торгаш прям, а не мент.
— Не проблема. Только уговор: покупаешь как целые, так и разбитые — на запчасти.
— Разбитые, как я понимаю, это совсем другие деньги? — начал торг генерал-капитан.
— Сторгуемся, — ответил я неопределенно. — Только это не мое, а отрядное имущество, так что приготовь наличные. У отряда счета в банке нет.
— Если куплю, то за этим дело не встанет, — кивнул он, подтверждая свои слова. — Что еще у тебя на продажу?
— Автоматы советские калибра пять сорок пять миллиметра — четыре штуки и патроны к ним с бакелитовыми рожками.
— Нет. У нас, сам видел, все вооружены «Сетме эл си» [65] или ее немецким клоном от «Хеклер унд Кох» под натовский патрон пять пятьдесят шесть миллиметра. Так что стандарт мы разбивать не будем. Даже хорошими советскими автоматами.
— Тогда чего тянуть кота за яйца, — внес я новое предложение. — Поехали, все сам руками пощупаешь. Заодно и поужинаем.
И стал собирать свои пистолеты в оружейную сумку. Дома их почищу, после бизнеса.
Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.
22 год, 6 число 6 месяца, пятница, 22:19.
Сидели в номере с Анфисой, подбивали отрядные бабки после всех трат последнего времени. Деньги утекали как песок сквозь пальцы, со страшной силой. Около трехсот экю вообще не вспомнились, куда и как они ушли. Все потому, что вовремя не были эти траты записаны. Забыли мы закон бизнеса: купил карандаш за три копейки — запиши, иначе таких мелочей набежит за отчетный период на сумму «мама не горюй». И, конечно же, на поминки выкинули денег неоправданно немерено, да так, что и вина, и еды осталось очень-очень много. Нам с валлийцами все эти остатки не съесть и не выпить. Однако жаба моя молчала, ей тоже для Наташки ничего не жалко, но это не по-хозяйски как-то. Не рассчитала Фиса. Лишний раз пожалел, что ушла от нас аккуратистка Ингеборге. И это при том, что все кладбищенские траты я оплатил из своего кармана.
Но что делать? Управляться приходится с тем человеческим ресурсом, который есть.
Рации «Харрис» генерал-капитан ментовской забрал у нас оптом, даже разбитые. И записку мне на табачную фабрику написал. А деньги завтра с утра подвезет. Фиса примет.
По-доброму надо бы перетряхнуть все наши трофеи и отрядное барахло на предмет избавиться от лишнего и перевести в звонкую монету. Только золото решили оставить. За него в Нью-Рино больше орденского банка дают. Это Анфисе валлийцы подсказали.
Когда считать закончили, Анфиса попросила с жалостливой интонацией:
— Жорик, возьми меня.
— Куда? С собой? Ты и так со мной едешь.
— Нет, просто возьми. Прямо сейчас.
Дошло до меня наконец что девочка желает. Как до жирафа.
— Фис, у меня траур. Прости.
— Понимаю, но хочется же…
И смотрит на меня, как Кот в сапогах из «Шрека».
— Сорок дней, Фиска, сорок дней, — покачал я головой. — Без обид?
— Куда я денусь? — вымученно улыбнулась девушка.
— Ты мне лучше расскажи, откуда у тебя такая привычка — кричать при оргазме: «Кончаю!!!»
— Жор, ну ты нашел ваще, что спрашивать, — даже смутилась чувашка наша, красавица.
— А ты расскажи. Мне просто понять хочется.
— Ох-х-х… В деревне нашей это было. Тринадцать лет мне стукнуло. Нас, девчонок, парни сажали на свои мотоциклы сзади, и мы катались, обхватив их руками. Соответственно прижавшись к его спине грудью. Хотя какая тогда у меня была грудь — так, прыщики. А кататься я любила. Где-то минут через десять покатушек приходило восхитительное ощущение от всего, от скорости, близости парня, недоступной мне иначе и, особенно, от вибрации сиденья между ног. Через полчаса я уже обвисала на парне, растекалась по сиденью и старалась изо всех сил прижаться лобком к этому источнику наслаждения. Через полчаса таких покатушек я была уже готова на все. Только они считали меня еще маленькой. Даже катали редко, только чтобы отвязаться от меня. Очень сильно приходилось канючить, чтобы прокатили. У нас многие девчонки испытывали на мотоцикле даже оргазмы. А одна подруга, постарше, как-то призналась, что секс по наслаждению — это просто жалкая пародия на мотоцикл. И свой первый оргазм я словила именно на мотоцикле, раньше, чем невинность потеряла. Тогда и заорала неожиданно для себя на всю округу, делясь своей радостью. А потом, когда уже я стала женщиной… получилось так, что если я не закричу это слово, то и не кончу. Вот такой я урод.
И засмеялась. Трудно разобрать, с какой интонацией. Но видать, прилетало Анфисе по жизни за этот задорный крик во время секса. Мужики вообще-то любят баб «с радиоточкой», но не до такого же фанатизма, от которого и упасть может в самый ответственный момент.
— Скажи спасибо провидению, что тебя на вибрацию не пробило, а только на слово, — посочувствовал я ей.
— А то что? — Девушка округлила глаза.
— А то могла бы кончать только на мотоцикле и только в движении. Была у меня как-то любовница, которая оргазм испытывала только на ковре. Я поначалу понять не мог, почему она у меня не ночует, а всегда к себе зазывает. Потом заметил, что, как только так сразу, она с постели прыг и давай по ковру вышагивать, приставным шагом. Оказалось, что у нее пресловутая «точка Же» образовалась на ступне, ближе к пятке. И больше оргазм у нее не вызывался никак. Только ступней по ковру поелозить. В принципе ей даже мужик для этого не нужен был.
— Правда, что ль? — Глупая улыбка озарила красивое лицо Фисы.
— Правда, правда. Еще и не такое бывает, — заложил я руки на затылок и запел, что твоя Шехерезада: — В шестидесятые годы прошлого века самыми бешеными пусси считались стюардессы с авиалиний. После полета они просто бросались на мужиков. Причем, как заметили, не с каждого самолета, а именно с Ил-восемнадцать. На реактивных лайнерах такого совсем не наблюдалось. Стали изучать явление, и оказалось, во всем виновата вибрация от винтовых моторов, причем в определенном месте самолета. Передвинули в салоне пост бортпроводниц на метр в сторону — и все как рукой сняло. Но вот те из них, кто на вибрацию уже «подсел», те оргазм без нее получить уже не могли. Вплоть до того, что на пылесосе катались. Тему эту, конечно, в хрущевском СССР засекретили, но утечка информации, естественно, произошла среди авиаторов — кто ж о таком не посплетничает, да и не военная тайна, по большому счету. И вскоре на Западе стали делать фаллоимитаторы с электровибратором. Спрос на них до сих пор бешеный. Так что ты еще легко отделалась психологическим кольцом без участия соматики.
