Дэрин, взглянув на Алека, украдкой кивнула, и они вдвоем подбрели к близлежащему плоскому камню. Дэрин тяжело на него опустилась, и на руки к ней запрыгнул Бовриль. Под его внезапным весом она болезненно поморщилась, но не издала ни звука.
Рядом в сланцевый камень был вбит металлический клин, принайтовленный к нему причальный канат дрожал от напряжения. Алек представил, как он, лопаясь, срезает ему голову, и невольно перевел взгляд на окна мостика. Было видно, как оттуда пристально смотрит капитан в тесном окружении офицеров.
— Твое сообщение мы получили буквально в последний момент, — сказал он.
— К-А-М-Е-Р-А, — горделиво произнес Бовриль.
— Я теперь жалею, что и первое послал. — Дэрин, поглаживая зверку спинку, покачала головой: — По словам мисс Роджерс, генерал Вилья по уши завязан в киношном бизнесе, представляешь? Вот почему Херст контрабандой протаскивает ему и оружие и пленку. Ему нужны батальные сцены для его киножурналов. Ха!
— Киножурналов, ха! — язвительно пискнул Бовриль.
— Эй, потише, парень. — Доктор Баск сейчас разрезал над коленом штанину. На бледной плоти красовался лиловый синяк. Дэрин с беспокойством поглядывала на Алека. Если нога сломана, скрывать обман окажется невозможно.
— Сэр, — окликнул один из охранников, — там кто-то едет.
— Ваше высочество, не соблаговолите соблюсти этикет? — не отвлекаясь, попросил доктор Баск.
— Само собой.
Алек, как мог, подбодрил Дэрин кивком — дескать, все будет хорошо — и, обернувшись, увидел, как сквозь расступающуюся толпу продвигаются два здоровенных фабрикатных быка. С три метра ростом, они грозно нависали над людьми своими кованными металлом рогами и теснили их плечищами шириной с паровозный тендер. На спинах этих чудищ сидели погонщики со стальными цепями, идущими от серебряных колец в бычьих носах. За каждым погонщиком возвышалась платформа — на одном быке с пулеметом Гатлинга, на другом — с кинокамерой и по повстанцу с винтовкой.
Между этими двумя гигантами едва был заметен всадник на лошади — в ковбойских сапогах, шляпе с маленькими полями и коротком буром пиджачке, перепоясанном двумя патронташами. Вся одежда на нем была смята, как будто он в ней где-то валялся, а на небритой физиономии с неухоженными большими усами горели карие глаза.
Испанский Алек знал всего ничего — от силы пару фраз, но тем не менее галантно поклонился, хватаясь за любую возможность продемонстрировать такт и дружелюбие:
— Sono Aleksandar, principe de Hohenberg.
Человек рассмеялся и на педантичном, но в целом вполне чистом английском сказал:
— Вы, видимо, имели в виду ‘soy.’ К вашим услугам — генерал Франсиско Вилья, революционный губернатор Чихуахуа.
— Честь имею, генерал, — сказал Алек, отвешивая очередной поклон.
Так вот он каков, знаменитый повстанческий вождь, Робин Гуд мексиканских пеонов. Еще неизвестно, что он может подумать о стоящем перед ним богатом юнце королевских кровей (и вообще интересно, чью сторону он принял в Великой войне на европейском континенте).
На ремне у Вильи в деревянной кобуре висел маузер германского производства.
— Ваш человек ранен? — осведомился Вилья. Алек обернулся. За его спиной Дэрин морщилась от боли, в то время как доктор Баск накладывал ей на колено какой-то компресс. — Ничего, сейчас подойдет мой персональный врач. Но помилуйте, зачем он спрыгнул с борта вашего корабля? Он всех нас на минуту переполошил.
— Это все из-за шагоходов с камерами, — пояснил, глядя снизу, Алек. — Возникла некоторая неясность насчет их цели.
— Ай-яй-яй, — Вилья озабоченно поцокал языком. — Мне надо было предугадать. Прошлой зимой один из этих шагоходов взял в плен целый взвод федералов. Они думали, он их постреляет!
Алек мысленно сравнил пулемет Гатлинга с камерой, водруженной на одном из этих грозных быков.
— Вполне оправданная ошибка. Эта штука в армейских рядах и вправду смотрится довольно необычно, тем более когда она на ходу.
— Может, и необычно. — Генерал указал на гондолу «Левиафана». — Но только, я вижу, не на вашем корабле.
Алек посмотрел наверх и увидел мистера Фрэнсиса с его бригадой: из открытых окон мичманской кают-компании они сейчас увлеченно снимали эту встречу. Получается, опять он перед камерами; опять позерство и игра.
— Похоже, от них просто некуда деться, — смирился Алек. — Генерал, вы можете оказать нам помощь в починке наших моторов?
Вилья в седле почтительно склонился:
— Безусловно. Все это часть моей сделки с сеньором Херстом. Он шлет свои искренние извинения за причиненное неудобство.
Алеку хотелось сказать на это что-нибудь до неприличия едкое, но тут сзади послышался окрик Дэрин, и он рывком обернулся. Доктор Баск стаскивал с нее куртку, обнажая на левой руке Дэрин красное пятно. Еще немного, и он начнет стягивать с нее рубаху.
Алек повернулся к генералу:
— Сеньор Вилья, очень прошу: скорей сюда вашего доктора. Боюсь, наш корабельный эскулап… не вполне компетентен.
— В таком случае считайте, что вам повезло. Доктор Асуэла непревзойденный специалист по части боевых ран. — Вилья жестом позвал кого-то из толпы. — Отведите его к вашему другу.
Алек наспех поклонился и кинулся туда, где сидела Дэрин.
— Генерал Вилья, — сказал он, запыхавшись, но при этом твердо кладя руку доктору Баску на плечо, — выразил желание, чтобы мистера Шарпа осмотрел его персональный доктор.
— Блажь. С какой стати?
— Настаивает на правах хозяина, — сердито прошептал Алек ему на ухо. — Обидеть его — значит навлечь неприятности.
— Вот уж действительно дурь, — хмыкнул доктор Баск, но встал и отодвинулся на шаг в сторону. Через толпу пробирался доктор Асуэла — человек лет сорока, в твидовом костюме с галстуком веревочкой. Глаз за кругляшками очков было не видно из-за солнца.
Алек пошел к нему навстречу, отчаянно придумывая, как бы уберечь Дэрин. Он глянул на палящее солнце, прикидывая в уме скудный запас фраз на испанском:
— El sol. Malo.
Доктор-мексиканец поглядел на Дэрин, затем на тень от «Левиафана» в каком-нибудь десятке метров.
— Он у вас может идти? — спросил он на безупречном английском.
— Шевелить его нельзя, — ответил Алек. — Мы можем соорудить какое-нибудь прикрытие?
— Отчего бы нет, — с удивлением пошел навстречу Асуэла и стал выкрикивать какие-то распоряжения. Вскоре к нему стали стаскивать куски брезента, сооружая для Дэрин подобие палатки вне поля зрения корабельной гондолы.
Алек тем временем настойчиво отвел доктора Баска в сторону:
— Генерал Вилья хочет передать капитану сообщение. Он говорит, что сделает все возможное, чтобы корабль был снова на ходу.
— Что ж, замечательно. Я пошлю одного из охранников.
— Нет, — Алек покачал головой. — Он хочет, чтобы сообщение доставил офицер.
Доктор Баск хмуро смотрел на куски брезента.
— Понятно, — сказал он после паузы. — Вы присмотрите за Шарпом?
— Ну, а вы как думали, доктор, — даже с некоторой обидой отреагировал Алек, чувствуя в душе облегчение. Единственным деликатным моментом теперь было не дать повстанческому доктору узнать секрет Дэрин, или, по крайней мере, сделать так, чтобы он воспринял его спокойно.
На обратном пути к палатке Алек осознал, что в течение каких-то трех минут солгал троим. Хуже того, сделал это довольно умело. Он тряхнул головой, стараясь не обращать внимания на легкое подташнивание в животе. Ведь, если на то пошло, Дэрин его об этом предупреждала, а он дал ей слово. Это была битва, которую она вела каждый день, и он теперь был частью ее обмана.
Проскользнув в щель между колышущимися лоскутами брезента, Алек застал только Дэрин и доктора Асуэлу. Наземники быстро забросили сюда топчан для Дэрин и ящик под инструменты доктора, а сами возвратились к причальным канатам, и теперь, на расстоянии, вновь было слышно урчанье смолкнувших было лебедок, что притягивали корабль к земле. Тихонько урчал и Бовриль, лапками обвившись вокруг шеи Дэрин.
— Как вы себя чувствуете? — спросил доктор Асуэла.
— Ничего, бывало и похуже, — отвечала она, а сама не сводила глаз с пальцев доктора, ощупывающих ей руку.
— Перелома нет, — констатировал Асуэла, — но порез глубокий. Придется зашивать. Снимайте рубашку.
— Не могу, — тихо, но твердо ответила Дэрин. — Рука не действует.
Доктор нахмурился, еще раз сосредоточенно прощупав ей предплечье:
— Но ведь вы только что сжимали ее в кулак?
— А вы просто разрежьте рукав, — посоветовал ему Алек, опускаясь рядом на колени. — Я, с вашего позволения, помогу.
Асуэла, залезая в свой саквояж, медленно, с подозрением перевел взгляд с Дэрин на Алека. Из саквояжа он вынул ножницы и разрезал сначала манжет мичманской формы, затем добрую часть рукава. Светлая кожа под ним была скользкой от крови. Дэрин резко всхлипнула: свободная рука доктора прошла ей по груди. Асуэла нахмурился, настороженно замерев, и вдруг молниеносным движением приставил острые концы ножниц к ее горлу.
