— Что у вас под рубашкой? — не спросил, а как бы потребовал он.
— Ничего! — дерзко уставилась на него Дэрин.
— Там что-то пристегнуто на лямках. Вы носите бомбу! Asesino!
— Это заблуждение, — совершенно четко произнес вдруг Бовриль.
Вид у Асуэлы был совершенно обалдевший.
— Ничего-ничего, доктор, все в порядке, — примирительно сказал Алек, поднимая руки так, будто сдавался на его милость. — Дэрин, сними-ка с себя рубашку.
Та оцепенело уставилась на принца, после чего молча кивнула головой. Доктор Асуэла, наконец, отвел взгляд от лори.
— Вы здесь для того, чтобы убить Панчо! — выкрикнул он. — Вы собирались спикировать на него с бомбой!
— Послушайте, доктор, — как можно спокойней произнес Алек, — она не убийца.
Асуэла таращился на него как помешанный.
— Она, — подчеркнул половую принадлежность Бовриль.
— Дэрин девушка. Именно поэтому у нее такие подвязки, — пояснил Алек, игнорируя выражение ужаса на ее лице. — Убедитесь сами.
Все еще не отводя от шеи Дэрин ножниц, доктор потрогал ее еще раз. Дэрин поежилась, а он, выпучив глаза, отдернул руку с ножницами:
— Lo siento, senorita!
Дэрин открыла рот, но не произнесла ни единого звука. Кулаки ее сжались, а тело начал бить крупный озноб. Стоящий рядом на коленях Алек нежно разжал и взял одну из ее ладоней в свои руки.
— Прошу вас, сеньор, — проникновенно сказал он, — никому не говорите.
— Но… как так? Почему? — изумленно выдохнул доктор.
— Она хочет служить… Летать.
Алек полез в свой потайной карман — тот самый, где неизменно хранилось письмо папы. Рядом с футлярчиком свитка пальцы нащупали тряпичный мешочек, который и вынули наружу.
— Вот, — Алек подал мешочек доктору. — За ваше молчание.
Асуэла заглянул и увидел там кусочек золота — все, что осталось от четверти тонны, оставленной Алеку отцом. Какое-то время доктор на него смотрел, затем покачал головой:
— Я должен сказать Панчо.
— Я вас прошу, — тихо проговорила Дэрин.
— Он наш команданте, — повернулся к ней Асуэла. — Но только ему одному. Обещаю.
Доктор вызвал снаружи одного из повстанцев и что-то приказал ему на беглом испанском. Затем он приступил к работе, прочистив рану тряпицей, смоченной из плоской серебряной бутылочки, простерилизовал иголку с ниткой, после чего протянул бутылочку Дэрин, жестом велев из нее пригубить. Когда та отхлебнула, он проткнул ей кожу иголкой и стежок за стежком начал сшивать рану.
Алек наблюдал, все это, держа Дэрин за руку. Та впивалась ему в ладонь ногтями, от которых на коже оставались вдавленные полумесяцы.
— Все будет хорошо, — успокаивал он, — не бойся.
В конце концов, какое дело великому вождю повстанцев до девчонки, которая скрывается всего лишь из неуемного желания служить в британском воздушном флоте?
* * *
Незадолго до того, как Асуэла закончил врачевать, брезент колыхнулся под жарким и шумным дуновением ветра. Это фыркнул один из тех громадных быков; все равно, что чихнул паром локомотив.
Куски брезента раздались, и внутрь ступил генерал Вилья:
— Esta muriendo?
— Да нет, он поправится. — Глаза доктора не отвлекались от работы. — Но у него для тебя есть интересный секрет. Для начала тебе лучше присесть.
Вилья со вздохом уселся возле Алека, скрестив под собой ноги. В седле он смотрелся поистине грациозно, а сейчас были заметны располневшие бока и брюшко. Движения генерала были затруднены, видимо, ревматизмом.
— Скажите ему, — обратился доктор Асуэла.
Несмотря на измотанный вид, голос у Дэрин был спокоен и тверд:
— Я Дэрин Шарп, представленный к награде офицер воздушной службы его величества. Но я не мужчина.
— Вот как. — Вилья оглядел ее, слегка приподняв брови. — Прошу прощенья, сеньорита Шарп. Признаться, я не знал, что британцы используют в качестве воздушных пикировщиков женщин. Наверное, из-за более миниатюрных размеров?
— Я не об этом, — уточнила Дэрин. — А о том, что это секрет.
— Отец Дэрин был авиатором, — пояснил Алек. — И брат у нее тоже служит. Она маскируется под юношу, потому что для нее это единственный способ летать.
Какое-то время генерал пристально смотрел на нее и вдруг затрясся всем телом, расхохотавшись:
— Que engano!
— Просим вас, никому об этом не рассказывайте, — сказал Алек. — По крайней мере, ближайшие несколько часов, пока мы не улетим. Вам-то в принципе нет разницы, кто она такая. А для нее это вопрос жизни.
Генерал озадаченно покачал головой — дескать, ну и дела — вслед за чем поднял проницательный взгляд на Алека: — Ну, а какова ваша роль в этой шутке, маленький принц?
— Он мой друг, — ответила за Алека Дэрин. Ее лицо было по-прежнему бледным, но голос уже окреп. Она предложила Вилье бутылочку, от которой тот отмахнулся.
— Только лишь?
Дэрин промолчала, оглядывая свежие швы у себя на руке. Алек открыл было рот, но первым пискнул Бовриль:
— Союзник.
Генерал Вилья с живым любопытством посмотрел на неведомую зверушку.
— Это что за создание?
— Лори проницательный. — Дэрин, потянувшись, погладила зверка по голове. — Он повторяет сказанное, примерно как вестовые ящерицы.
— И не только повторяет, — уточнил доктор Асуэла. — Он мне еще сказал, что я заблуждаюсь.
Алек тоже обратил на это внимание. По прошествии недель память у этих лори стала увеличиваться в объеме. Иногда они повторяли сказанное кем-то ранее или то, чему нахватались друг от дружки. Теперь иной раз уже и непонятно, откуда исходит то или иное словцо или фраза.
— Это как раз оттого, что он проницательный, — сказала Дэрин. — Иными словами, умный.
— Чертовски умный, — словно поправил Бовриль, вызвав еще один изумленный взгляд Вильи.
— Tienen oro, — произнес в тишине доктор Асуэла.
Запаса испанского у Алека хватало, чтобы уловить слово «золото». Он снова вынул заветный мешочек.
— Здесь немного, но мы можем заплатить вам за молчание.
Генерал Вилья принял подношение, заглянул внутрь и расхохотался.
— Богатейший человек Калифорнии шлет мне оружие! А вы — вы пробуете соблазнить меня этой золотой зубочисткой?
— Ну, тогда чего бы вы хотели?
Вилья с прищуром поглядел на Алека:
— Сеньор Херст говорит, что вы приходитесь племянником старому императору Максимилиану. Покойнику.
— Внучатым племянником. Но, собственно, да.
— Императоры — персоны на редкость помпезные и никчемные. Нам он был не нужен, и мы его пристрелили.
— Я в курсе, — насторожился Алек. — Возможно, это было немного бесцеремонно посадить на трон в Мексике австрийца.
— Это было оскорбление народа. Пощечина. Хотя дядя ваш был храбрым до конца. Уже стоя перед расстрельной командой, он пожелал, чтобы его кровь оказалась последней, пролитой во имя свободы. — Генерал поглядел на испачканную кровью тряпку в руках доктора Асуэлы. — К сожалению, это оказалось не так.
— Да, — печально вздохнул Алек. — Это было, кажется, полвека назад?
— Si. Но сколько еще крови пролилось с тех пор. Ну, да ладно. — Вилья бросил мешочек обратно Алеку и повернулся к Дэрин: — Держи свой секрет при себе, сестренка. И в следующий раз, когда будешь прыгать со своего корабля, смотри, будь осторожней.
— Да уж, как-нибудь постараюсь.
— И берегись молодых принцев. Первый человек, которого я пристрелил, был тоже богат, как принц, но я это сделал в защиту чести моей сестры. — Генерал Вилья снова рассмеялся. — Но вы же солдат, сеньорита Шарп, так что можете сами кому надо влепить пулю за себя, ведь так?
Дэрин пожала одним плечом:
— Да как-то приходило в голову, раз или два. Но извините меня, сэр, если вы терпеть не можете императоров, то где вы разжились теми германскими шагоходами?
— Оружием мы снабжаемся у кайзера, за деньги. — Генерал похлопал по маузеру у себя на боку. — Иногда он ссужает нам и технику, поэтому, когда в войну вступают янки, мы с ним дружим. Но ни в коем случае не кланяемся.
— А вообще, да, императоры фигуры никудышные. Правда? — Дэрин села прямее и протянула правую руку: — Спасибо вам за неразглашение.
— Можете считать, что ваш секрет как в сейфе, hermanita. — Генерал пожал ей руку и неторопливо встал. Внезапно взгляд его стал настороженным, а рука потянулась к маузеру. За брезентовой фалдой маячила смутная тень.
Вилья, подкравшись, резко ее отдернул. Ствол его пистолета уткнулся в небритую осклабленную физиономию Эдди Малоне.
— Дилан Шарп, Дэрин Шарп… Ну, конечно! И как я мог не догадываться. Ведь это объясняет многое. Просто очень многое. — Потерев ладони о бока, одну из них он шустро сунул Панчо Вилье: — Эдди Малоне, репортер «Нью-Йорк уорлд».
Порез на руке у Дэрин был, если разобраться, делом пустяковым: всего-то одиннадцать аккуратных стежков, которые немного чесались. А вот поврежденное колено грозило напоминать о себе еще долго.
