Старик поднялся и вышел из палатки.
— Ну, что ты наделала, — опечалился Умар, — зачем предложила ему невыполнимое? Теперь на меня точно наденут колодку, а ты пойдешь в гарем этого старца.
— Эх, мой глупый муженек, — вздохнула Абаль, — вечно ты всего боишься. Страх давит на твои плечи хуже всякой колодки. Ты сетуешь на судьбу, словно женщина. И зачем я спасла тебя? В гареме мне было бы лучше, чем с тобой. А для тебя любое ярмо легче, чем страх ожидания.
Глава 3,
в которой Вишвамитра принимает решение
Вишвамитра думал. Думал весь оставшийся день, ночь и следующий день. То, что сказала эта женщина, растревожило его. Молодость проплывала перед ним. Он видел хижину посреди джунглей, ручных попугаев, прихорашивающихся на изгороди, обезьян, раскачивающихся на лианах, швыряющих в него — тогда несмышленого малыша — кокосами и палками, верещащих, словно лесные духи. Отец отгонял бестий громким окриком, но те возвращались вновь и вновь. Вишвамитра помнил, как в бесконечной листве тонуло ярко-красное солнце, помнил ночи, источающие мириады запахов, рычащие, воющие, ухающие, стонущие... Он помнил нескончаемые дожди. И как пах лес во время дождя. И как казалось, что потоки воды смоют хижину.
Его отец ведал язык зверей и птиц и был великим охотником. Он же, Вишвамитра, рос в окружении деревьев и зверей. Однажды отец ушел в джунгли. Минул день, минул второй, ветрами пролетела осень над верхушками деревьев, зарядили дожди... Отец так и не вернулся. Духи леса забрали его... Сколько ему было? Тридцать? Сорок? Вишвамитра и себя-то плохо помнил, что говорить об отце.
Они жили вдвоем. Мать умерла, кажется, от какой-то болезни. Как он выжил? Вишвамитра смутно помнил, как скитался в джунглях. Его вырастили джунгли. Прибился к волчьей стае? Возможно ли?! Помнил пантеру, возившую его на спине. Или это ему приснилось? Помнил разрушенный, переплетенный лианами город, кишащий змеями. Что это? Майа — вселенский морок, в котором живет каждое существо? Или просто сон? Стоит открыть глаза — и ты вернешься к себе, сидящему на берегу лесного ручья. Останется лишь подняться с колен и вернуться в хижину, чтобы следующим утром вновь погрузиться в созерцание бытия...
Металась душа Вишвамитры. Рвалась в джунгли. Снова вдохнуть запах трав. Воздух... словно тонешь в нем. Кричит лес. Жизнь, смерть — круговорот вселенной. Кто он, чтобы противиться этому?
Приемная мать как-то в сердцах сказала, что нашла его в логове тигра. Он был уже юноша...
Вспомнил Вишвамитра, как они с отцом во главе нескольких десятков охотников ловили слонов для персидского владыки. Персидский шах послал в страну Синд своих слуг, чтобы те привели боевых слонов. И слуги исполнили повеление. Они наняли охотников, платили за каждого слона золотом. Каждый, кто был тогда с Вишвамитрой, сделался богат и знатен. Но лишь Вишвамитра понял, что богатство не в золоте, а в знании. Лишь Вишвамитра встал на путь, ведущий к прозрению.
Что это были за облавы! Казалось, джунгли восстанут и покарают охотников за их дерзость. Верещали макаки, волки то и дело подходили к стоянкам охотников. Вишвамитра помнил, как в ночи горели волчьи глаза — угольки, парящие во тьме. Несколько раз на охотников нападали тигры. Вишвамитра отгонял их, рыча, как рычат эти большие полосатые кошки, когда кто-то из собратьев покушается на добычу. Тигры думали, что охотников уже разодрали, и убирались восвояси.
Для того чтобы приручить слона, требуются годы. Берут несмышленого детеныша, и человек становится ему вместо матери. По прошествии нескольких лет слон слушает этого человека, к другим же людям относится с настороженностью. Поэтому погонщиком боевого слона чаще всего становится тот, кто его воспитал.
Однако Вишвамитра знал тайну зверей. Вишвамитра сделался великим охотником. Он мог подчинить взрослого слона.
Вишвамитра слышал их мысли. Они думают не так, как люди. Слоны, как и другие звери, думают не головой — брюхом, сердцем, селезенкой, ногами, шеей... Когда слон озлоблен, у него горит брюхо и бешено колотится сердце, когда мирно пасется — ноги будто каменные столбы. При опасности болит шея, потому что слон опускает голову, направляя бивни на врага, который много ниже его. Если слон смертельно ранен, душа его пребывает в селезенке, а когда желает самку, душа рвется через хобот вместе с трубным звуком.
Вишвамитра выслеживал одиноких слонов и давал знак охотникам. Те закидывали слона дротиками, смазанными сонным зельем, опутывали крепкими сетями, сплетенными из лиан. В тот момент, когда слон открывал глаза, Вишвамитра вливал ему в глотку дурманящий отвар (главным компонентом которого был опиум) и произносил мантру подчинения, протяжную и тонкую, как писк комара — жалящего демона, который крапивил кожу в стране славян. Эту мантру знают лишь истинно великие охотники — они могут не только убивать животных, но и подчинять своей воле. После этого слон подчинялся тому, кто давал ему дурманящее зелье.
Слоны по своей природе добродушны, но им предстояло стать воинами. И Вишвамитра делал из гигантов свирепых хищников. Он день за днем, пока не отдавал покупателям, опаивал животных зельем и пробуждал в них жажду крови. Великий охотник заставлял слонов бросаться на буйволов и тигров, которых специально запускали в загон, где содержались гиганты. Слоны протыкали жертву бивнями и, растоптав, отправляли кровавую кашу в рот. Подопечные Вишвамитры не брезговали и человечиной. По этой причине слоновщики, ухаживающие за гигантами, менялись довольно часто... Вишвамитра не корил себя. Такая уж у них карма!
Слоны высоко ценились за свирепость и всеядность. До Вишвамитры доходили слухи, что персы, покупавшие гигантов, кормят слонов не только сеном и овощами, но и пленными, добытыми в походах. Многие охотники упрекали Вишвамитру в бессердечии: зачем он превращает слонов в людоедов. Но гуру лишь улыбался в ответ. Не он убивал пленных и даже не персы, а КАРМА. Кому суждено быть съеденным слоном, того не загрызет тигр.
Мало-помалу воспоминания отпускали. Молодость, полная тревог, необузданная, улетучивалась в прошлое. Вишвамитра открыл глаза. Он все так же сидел в шатре. Огонь погас, и камни очага простыли. Снаружи раздавались песни и смех. В дымовое отверстие заглядывало солнце.
Вишвамитра поднялся, вышел из шатра и направился к ручью, который журчал недалеко от стойбища. Внутри у Вишвамитры царила пустота, и, кажется, никто не заметил, как он прошел через табор.
Вишвамитра опустился на берегу, прислушался к звону насекомых... И погрузился в созерцание. На сей раз он созерцал не прошлое — будущее. Вишвамитра желал узнать дорогу, по которой надлежит идти его племени в страну персов, чтобы... добыть боевых слонов.
Ведь всем известно, что боевые слоны стоят на границах Персии. И всем известно, что всему есть своя цена. И тем слонам...
А в страну Синд племя не пойдет. Хлопотно. Да и охотников, умеющих ловить слонов, уж не собрать. Минули времена, изменились люди. А с воинами-персами Вишвамитра договорится, ведь с помощью чернобородого учителя Вишвамитра постиг высокое искусство обмана!
* * *
Вскоре Вишвамитра пришел к беку и сказал то, чему научил его новый раб, вернее, возлюбленная нового раба. Вишвамитра сказал:
— Ко мне пришел твой слуга, он говорит, что в его жилах течет высокородная кровь халифов.
— У меня был этот человек, — важно ответствовал хазарин.
— Я прочитал по его руке, что все сказанное им правда. Он наказал мне отправиться в страну персов, там у него много друзей, и привести тебе десять боевых слонов. Я принял его, как своего владыку, и повинуюсь его воле.
Бек удивленно взглянул на гуру:
— Слышали мы, что Умар был куплен тобой на невольничьем рынке.
— Его заключили в колодку враги! — возмущенно воскликнул Вишвамитра. — У правителей всегда много врагов. А Умар к тому же правитель в изгнании. Я видел его ладонь, и линии сказали, что этого человека не оставит удача. Я гадал на внутренностях черного барана, и они сказали, что он добьется, чего желает. Я вопрошал духов земли и духов неба, и они ответили, что я должен выполнить все, что скажет халиф Умар.
— Что ж, — сказал бек, — я не стану тебе мешать.
— Знаю, о достойнейший из достойных, заботясь о халифе Умаре, ты приставил к нему своих лучших воинов, которые не сводят с него глаз и следуют за ним по пятам, оберегая от недругов.
Бек усмехнулся:
— У твоих смуглолицых слуг слишком длинные языки и слишком большие уши... Тот, у кого такие слуги, нечасто умирает своей смертью.
Вишвамитра пропустил угрозу:
— О сын неба, в моем племени халифу Умару и его верной жене не будет угрожать опасность. Нет нужды тратить силы твоих воинов. Без него мы не сможем привести боевых слонов, ведь только Умар знает дорогу.
Когда Вишвамитра сказал это, к беку наклонился его верный слуга одноглазый Силкер-тархан и что-то прошептал на ухо. Лицо бека на миг озарилось улыбкой.
