– Вы что, сдурели?! – закричала Жорина спутница. – Мы на самолет опаздываем!
– Всего несколько минут, – отрезал милиционер. – Я вам помогу.
Он ухватил синий рюкзак и вместе с владельцем поволок к приемному окошку, тыча удостоверение в нос возмущающимся пассажирам. Следом, ругаясь и причитая, семенила девица.
Когда добрались до цели, Миша взгромоздил рюкзак на весы и, бросив девушке: «Оформляйте, мы скоро», подтолкнул Жорика к укромному уголку за информационным табло.
– Что стряслось? – почти всхлипнул парень. Ростом он едва доставал милиционеру до подбородка. – Я ничего не сделал. Вы меня с кем-то путаете.
Милиционер молчал.
– Да что случилось-то? – заканючил Жорик. – Говорите скорей, а то самолет улетит!
– Уверен? – поинтересовался Миша.
Парень сокрушенно кивнул.
– Слушай, а ты сам-то хочешь лететь? – строго спросил милиционер. – Только честно. Положа руку на сердце.
Жорик мотнул головой.
– Так я и знал, – деловито сообщил милиционер. – У меня к вам дело, гражданин. Я выполняю секретное задание и должен инкогнито попасть на самолет. Мне нужен ваш билет.
Через минуту Миша вернулся к Плетневу, улыбаясь и похлопывая себя по нагрудному карману. В это время Жорик уже садился в такси, размышляя, действительна ли милицейская расписка о конфискации, накарябанная карандашом на клочке бумаги, вырванном из блокнота. Впрочем, это Жору почти не беспокоило. Главное, он не отправится в этот дикий, безумный, полный опасностей поход. Пусть Нинка ищет себе другого носильщика.
– Вот, есть у тебя билет, – Вовка потер переносицу, – и что? Может, у тебя и паспорт есть на имя Георгия Андреича Гаврикова? Как ты контроль собираешься прохо… Ух, вот это скорости!
Миша проследил за взглядом Плетнева. В сторону терминала выступала Жорикова подружка, лукаво поглядывая на низенького чернявого мужичка, семенившего рядом.
– Придется тебе пересаживаться, – сообщил Вовка. – Место занято. Да и длинноват ты для нее, похоже.
Объявили посадку. Сгрудившись в стальной кишке терминала, пассажиры с тоской глазели на диковинную конструкцию, состоявшую из рамки металлоискателя, рентгеновской машинки для проверки сумок и четырех хамоватых операторов. Счастливчики, протиснувшиеся сквозь узкую щель паспортного контроля, спешили дальше и терялись во мгле.
– Билет, – в свинцовых глазах обширной контролерши любой желающий мог без помощи гадалки увидеть и дальнюю дорогу, и казенный дом.
Миша полез в карман.
– Паспорт, – подбодрила дама чугунным голосом. – Что вы мне удостоверение суете? Ну и что, что МВД? Загранпаспорт предъявите. Не надо здесь рыться в карманах. Отойдите и ищите. За вами очередь, молодой человек. Не задерживайте. Следующий!
– Да отойди ты. Ишь, встал, охламон! – пискнула сморщенная старушенция, сжимавшая подмышкой потертую сумочку времен Парижской Коммуны. – На, милая, билетик.
Миша понуро отошел от стойки. Огляделся.
У входа в терминал маячила озабоченная физиономия Вовки Плетнева. Тот не желал уходить, пока не отправит приятеля в путь.
Справа, в беленой стене виднелась железная дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен». Дверь была приоткрыта. За ней тихонько мурлыкало радио, слышались негромкие голоса, и время от времени что-то загадочно брякало.
– Готовься, – прошептал милиционер, похлопав болоньевый бок спортивной сумки. – Эх, была – не была. Не умереть мне своей смертью.
Дверь распахнулась, открыв небольшую, похожую на аквариум, стеклянную караулку, от которой, параллельно пассажирскому терминалу, тянулся длинный серый коридор. В караулке, примостившись за серым от пепла столиком, дулись в нарды двое пограничников – старый и молодой. В воздухе лениво ворочались кудели сизого табачного дыма.
– Марс, – негромко объявил молодой и, щелкнув по доске красной шашкой, повернулся к вошедшему.
– Вам чего? Это служебное помещение, здесь нельзя находиться.
Миша покачнулся, икнул. Сделал шаг вперед, снова покачнулся, да так, что едва не опрокинулся на протертый до дыр линолеум.
– Ммужжики, – промычал милиционер и так скосил глаза, что игрокам в нарды пришлось вывернуть шеи, чтобы не потерять с ним зрительный контакт. – Мужжики, котика купите, а? Трубы горят, мужики.
– Какой котик, мать твою! – рявкнул пожилой. – Пошел вон, пока цел!
– Не обижайте, мужики, – заканючил Миша и сделал еще шаг. – Труубы горят. Хороший котик. Сиамский. Не пожалеете. Кошечка сиамская. А мышей как ловит! Трубы, мужики…
– Сгинь со своими мышами! – скомандовал пожилой.
– У у меня нет мышей. Нету. Ммышей не принес, – милиционер сокрушенно развел руками и перебрался на середину комнаты. – Я мышками не торгую. У меня кот… Сибирский перс. Гладкошерстый. Вы только гляньте, мужики. Тру… трубы горят. Мне б полтишок на опохмелку, а?
С этими словами Миша расстегнул молнию.
– Мяааауу! – донеслось из сумки, и вдруг на игровую доску, разметав шашки, вспрыгнул череп на кошачьих лапах. – Мяаауу! Тртр-тртр-тртр…
Он прошелся туда-сюда, оглушительно мурлыча, и постреливая из черных глазниц фирменными адскими искрами.
Пограничники окаменели. Молодой выпучил глаза и распахнул рот до максимальных пределов, отпущенных человеку природой. Лицо сделалось одного цвета с погонами.
– Брбрбрбрбрбр, – затянул пожилой нечто невразумительное. – Брбрбр…
– Дядя, ты это о чем? – спросил Йорик. Он уселся на стол и совершенно по-кошачьи принялся драить лапкой костяную физиономию. – Ты собираешься меня покупать или нет? Решай скорей. Слышал, у хозяина трубы горят. Нехорошо мучить человека.
Тем временем «хозяин» огромными прыжками промчался по коридору, преодолел лабиринт служебных помещений и, никем не остановленный, выбрался на летное поле.
– Ну что, покупаешь или нет? – насел Йорик
Седовласый пограничник очумело помотал головой и еще несколько раз повторил свое «Брбрбр».
Череп вздохнул.
– Ну вот. Говорил этому Мишке, никто не поверит, что я кот. Белкой был, белкой и останусь. Ладно, бывайте, служивые!
Йорик грациозно спрыгнул на пол и юркнул в коридор.
– Брбрбрыыысь! – донесся вслед вопль пожилого пограничника.
Глава 5
Чернявый спутник златовласой красавицы оказался в полном восторге, когда Миша (он же – Георгий Гавриков, владелец билета), отловив его в проходе между сиденьями, предложил поменяться местами и сесть возле новой пассии.
Самому милиционеру попался в попутчики смуглый мужичок в тюбетейке. Едва самолет набрал высоту, попутчик принялся клевать носом, и вскоре погрузился в глубокий сон, выхрюкивая рулады, достойные чемпиона мира по храпу.
Люба со товарищи устроилась в противоположном конце салона, ближе к носу. Всю дорогу злодеи о чем-то оживленно шептались, склонившись над потрепанной картой.
Четыре часа лету прошли в скучливой дремоте под мерный гул двигателей. Наконец загорелось табло, призывающее пристегнуть ремни, самолет заложил вираж, и противный зуд в желудке предупредил Мишу о приближающейся посадке.
– Эй, брат, зачем стоишь? – проснувшийся попутчик толкнул милиционера в бок. – Выходить надо.
Другие пассажиры, поднявшись с мест, нетерпеливо семенили к открытому люку, пылавшему в полутемном салоне как жерло адской печи. Миша тоже сделал движение к выходу, но вдруг обнаружил, что тогда нос к носу столкнется с Любой и ее собратьями по вере. Обнаруживать себя раньше времени не следовало, и Миша уселся обратно в кресло.
– Иди уже, а? – настаивал нетерпеливый сосед.
– Не могу, – ответил милиционер заговорщицким шепотом, – там моя бывшая. Не хочу с ней встречаться.
– Ээээ, – презрительно протянул хозяин тюбетейки. – Женщины испугался. Дай я пройду, а ты сиди.
Миша дождался, пока противники нырнут в брызжущий солнцем люк, и лишь тогда двинулся к выходу.
Едва молодой человек ступил на площадку трапа, разъяренное солнце обрушило на его белобрысую макушку весь жар преисподней. Миша качнулся, ухватился за поручни и ойкнул, обжегшись. Йорик шумно задышал и заметался по сумке, будто та вдруг превратилась в раскаленную духовку.
