Девочка-котенок приглушенно взвизгивает.
Из черноты, из глубины поднимается Она. Она бросается на свет, но Грин представляет себе скользкую поверхность, и ее зубы соскальзывают с окружающего их шара. Она заглатывает рыбу величиной с человека и начинает кружить и извиваться вокруг них. Пытаясь их поймать, Она вытягивает шею и бьет хвостом. Она такая большая, что увидеть ее целиком невозможно. Покрытая шрамами чешуя, огромный, плоский, похожий на мишень глаз, складки зазубренных плавников.
Он с ней играет. Грин — наживка. Грин — сеть, леска, крючок. Она пытается схватить зеленый светящийся шар.
Ее зубы в дюйме от них. Шар выскальзывает и отскакивает в сторону. Она оборачивает вокруг шара длинную шею и хвост. Он уворачивается и скользит прочь.
И вдруг все это превращается в танец. Он знает, чего она хочет. Он превращает шар, в котором они парят, в ее зеркальное отражение, в светящегося зеленоватым светом монстра. Она пятится. Зеленое чудовище повторяет ее движения. На мгновение оба замирают друг напротив друга в прозрачной, как стекло, воде. Монстр цвета черного дерева и монстр цвета изумрудов. Она неподвижна, неподвижна, неподвижна. Она вытягивает длинную шею, принюхивается, открывает рот, чтобы попробовать воду на вкус, склоняет голову, чтобы лучше рассмотреть его своим неимоверным глазом. «Ты такой же, как я, — говорит ее вытянутая шея. Ее язык облизывает губы, и сердце Грина гулко стучит у него в ушах. — Ты такой же, как я?»
Но вот она откидывает голову назад и, издав крик одиночества, исчезает в глубине.
Когда они снова оказываются на суше, дети молчат. Они стоят на каменистом берегу. В этот момент каждый из них абсолютно одинок. Затем паренек обходит девчонок, по очереди касаясь их плеч, привлекая их в общее защитное объятие. Они тянутся к мужчинам, к Лан. Она тянется к нему. Грин стоит вместе с ними. Он обнимает их, а они обнимают его.
Сегодня вечером он сделал много нового. Но это молчаливое одинокое объятие кажется ему самым трудным. Это то, что он запомнит. И еще он запомнит язык Несси, которым она пробовала на вкус зеленого монстра, созданного из энергии и ила, в надежде, что нашла кого-то такого же, как она сама.
Он снова окружает всех невидимым силовым полем, создавая своего рода НЛО, и отвозит в Японию. Всю дорогу подростки молчат. Сверху Япония кажется зеленым морем с розовыми бурунами. В Японии весна. На большом железнодорожном вокзале Токио дети и их сопровождающие жмут руки Грину и Лан. Потом японские Таланты уходят, становятся на эскалатор и начинают спускаться. Вокзал — это огромный торговый центр с открытой серединой. Грин и Лан еще видят свою группу, которая уже находится двумя уровнями ниже. Сбившись в кучку, подростки стоят перед магазином видеоигр.
— Наверное, детям казалось, что им станет легче, если они увидят что-нибудь героическое, — говорит Грин. — Наверное, им казалось, что они смогут что-то понять.
— Они видели монстров, — говорит Лан.
Он кивает.
— Мы отправились на рыбалку, — начинает рассказывать он. — Всей четверкой. Мы так гордились тем, что мы Таланты. Это была эра Талантов. Мы думали, что ухватили Бога за бороду. Мы были королями. Мы были похожи друг на друга. Но Атом заболел. Оборотень в конце концов взорвался, да иначе и быть не могло. Я украл свою жену у Игуаны и притворился человеком. Мы отправились на рыбалку, а поймали одиночество. Я не могу помочь этим детям, Лан. Барсуки и кошки живут всего несколько лет. Когда-нибудь на свете останется только один из них. И он увидит нечто, что напомнит ему его самого или его друзей. Но запах будет не тот. И вкус будет не тот. И он поймет, что во всем мире он совсем один. Других таких, как он, нет. Быть единственным в своем роде — это и означает быть чудовищем.
— Я куплю тебе подарок, — говорит Лан.
Она заставляет его ожидать возле магазина, битком набитого самыми разнообразными статуэтками — от Будды до Девы Марии. Здесь, на планете Токио, Будду можно купить на вокзале. Она подходит к нему с маленькой коробочкой в руках. Неподалеку от них находится что-то, похожее на закусочную. Во всяком случае, там стоят столики. Они выбирают стол, крышка которого украшена розовыми пластмассовыми цветами.
Она уходит и возвращается с двумя напитками. Это что-то тягучее и сладкое, явно из ячменя.
— А теперь открой свой подарок.
Подарок — это восемь маленьких пластмассовых статуэток, выставленных в ряд на подставке.
— Восемь бессмертных. — Она по очереди касается головы каждой статуэтки. — Бессмертная женщина Хе. Ее цветок лотоса приносит здоровье. Королевский дядя Као, нефритовая табличка которого очищает мир. Стальной Ли, он оберегает беззащитных. — Следующую фигурку, худенького китайского мальчика (или девочку) с плетеной корзиной и флейтой, она снимает с подставки и ставит рядом со своей сумочкой. Сквозь плетеную ткань сумочки он видит очертания ее флейты. — Лю Донгбин, чей меч отгоняет злых духов. Философ Ен Сянцзян, флейта которого дарит жизнь. Старший Жанг Гуо, повелитель клоунов, виноделия и цигун кунг фу. Жонгли Кван, веер которого воскрешает мертвых.
Грин касается статуэтки с корзиной и флейтой и вопросительно смотрит ей в глаза.
— Бессмертная женщина держит магазин здорового питания в Нью-Джерси. Философ и Кван, думаю, уже умерли. Флейту философа я когда-то получила по почте. Я видела Жанг Гуо на пляже в Монтере, но он отказался со мной разговаривать. Мне ничего не известно о Лю, Ли и Као. Больше всех остальных меня пугает Бессмертная женщина. Она не хотела быть монстром. Она хотела иметь друзей и соседей. Она заставила себя забыть о своем бессмертии. Я приезжаю туда раз в год или около того, и она говорит только о самых обыденных вещах. Она говорит беспрестанно, насмерть забалтывая покупателей и забывая брать деньги за газеты. Но она не монстр.
— Ты хочешь быть одинокой? — спрашивает Грин. — Тебя не пугает одиночество?
Она касается статуэтки, на которой лежат его пальцы, а значит, касается его руки.
— Лан Кайхе. Оборотень. Самая загадочная фигура. Менестрель, чьи песни предсказывают будущее. Нет, — прерывает себя Лан, — я не хотела быть монстром. Поэтому я создала других оборотней. Я думала, они будут такими, как я.
— Да, — говорит Грин.
— И это сделало меня монстром.
Он не отнимает руки, хотя согласен с ней. Ее пальцы едва касаются его пальцев. Они готовы к тому, что их отвергнут.
— Я думала, ты сможешь мне помочь, — продолжает она. — Я надеялась, что благодаря тебе я больше не буду монстром.
— Прости.
Их руки продолжают соприкасаться, как будто зависнув в воздухе. Им неловко, потому что это касание становится чересчур многозначительным, но никто из них не отнимает руки.
— Кто мы, если мы не люди и не герои? Только монстры? — спрашивает она.
Нет. «Мы — это мы, — думает он. — Мы — это просто мы».
Бессмертные? Живучие. Как скала, как рыбалка, на которую собирается старик…
— Может, мы организованные? — высказывает предположение он.
— Не особенно.
Но она улыбается.
— Ты более организованная, чем я.
— Это талант.
Детям помощь не помешала бы. Хотя он все равно не смог бы ее оказать. Из него вышел плохой Защитник и не очень хороший человек. Но, возможно, она сможет указать на что-то, что окажется ему по плечу. Может, вместе они смогут…
Интересно, предвидела ли она, что он станет об этом думать?
Интересно, что она вообще предвидит?
Это его немного беспокоит. То, что она может предвидеть.
— Я им многим обязана, — говорит она. — Спасибо.
Хотя, возможно, тут вообще не о чем беспокоиться.
— Может, вернемся ко мне, заварим кофе и поговорим.
— А чаю у тебя, случайно, нет? — с надеждой в голосе спрашивает рыжеволосая бессмертная китаянка.
«Не-а», — собирается ответить он.
Он находится на вокзале Шиньюку, в Японии, на другой планете, и сейчас весна. Ничто не вернет ему Мутти и Даду, ничто не вернет ему жену или покинувших этот мир друзей. Даже если Лан — одна из восьми бессмертных, это все равно не дает ему никаких гарантий. И ничто не сделает его человеком.
Но, возможно, чтобы быть суперменом, необходимо вначале стать просто человеком и провалить это задание.
«Вот что я хотел бы вам сказать, — мысленно обращается он к японским детям, с которыми, вероятно, еще встретится, — вот вам мой совет. Вы — маленькие кусочки изморози, вы — опадающие листья, вы — смертные. Самое важное в жизни вы делаете правильно. Держитесь друг за друга, пока можете. Обнимайте друг друга и будьте все время вместе. Нет ничего вечного. Кроме Атома, Игуаны, Оборотня и меня? Мы здорово тогда порыбачили…»
— Это же Япония. Я уверен, мы сможем купить здесь чай.
