«Как?..» — начал я.
«Как? Мы здесь все трусы, разве я этого уже не говорил? Флегматичные души, все поголовно, которые в состоянии наблюдать нечеловеческую красоту и… не быть уж слишком недовольными, что нет большего. Мы избегаем наши дома, скрываемся в местах, подобных этому — или содержим отдельные квартиры, если мы богаты. Мы ограничиваем время, в которое обретаем экстаз с нашими любимыми; сам я отваживаюсь спасть с Лириитой лишь раз в неделю. Всё остальное время… мы должны довольствоваться воспоминанием о том, какой может быть любовь». Он пожал плечами.
«Я не знал, что такое возможно», — сказал я.
«О, да, друг Хендер, есть много того, о чём не знают путеводители! На самом деле, я подозреваю, что человек с непреклонной волей… такой человек мог бы попробовать наслаждения сильфиды, а затем, прежде, чем смерть схватит его слишком крепко, отступить, разорвать связь, позволить сильфиде вернуться в её естественное состояние в Око». Он допил свой напиток и подал бармену знак повторить.
«Когда-то», — продолжил Ронделло: «я думал, что я и есть такой человек. Тщеславие, тщеславие. Интересно, сколько других глупцов начинали с таких же заблуждений».
Последовало долгое молчание. Ронделло был прав. Никогда путеводители не бывают полными, за что мы должны быть благодарны.
В конце концов он снова заговорил. «На продолжительность нашей жизни может влиять и другой фактор, хотя, лучше бы я даже не подозревал об этом. Думаю, что мы здесь все — мужчины с малым количеством природной красоты в душе, таким малым, что когда сильфиды проявляют это и делают очевидным, мы недолго можем этому противостоять. Есть в этом смысл? Нет, нет, не отвечайте. По правде говоря, я не хочу знать, что вы об этом думаете».
Он посмотрел на меня с выражением ничуть не печальным и таким чужеродным, что мне пришлось подавить дрожь.
Он заговорил снова. «Вы должны быть очень осторожны. Художник, почитатель красоты… вы будете как сухое дерево для её пламени, сгорите мгновенно. Будьте очень острожны». Он с содроганием глубоко вздохнул. «Итак, вы умный турист, вы кое-что нашли, о чём можно написать дома. Теперь настало время вам уйти». Он потянулся и потушил псевдосвечу, и я больше не мог видеть его выражение.
Я ушёл.
Утром моя голова казалось забитой полу-сонными видениями и я заказал завтрак в номер.
За сладкими пирожными и кофе с Джа-мира я лениво перелистывал свои путеводители, пытаясь найти цель на сегодняшний день, фокус моего любопытства.
Одна из книг, упав, раскрылась на тщательно скомпонованном чёрно-белом изображении Пляжа Встречи, где мужчины ждут, когда сильфиды появятся из Ока.
Я прочёл:
У каждого города вдоль побережья Ока есть свой собственный Пляж Встречи, и многие из них содержат в себе маленькие шедевры ранней Поселенческой архитектуры, сохранившиеся с тех дней, когда первые человеческие поселенцы Ноктайла ещё пытались объяснить странный феномен Ока религиозным языком.
Я закрыл книгу и оделся для похода на пляж.
Я решил прогуляться; мои путешествия в последнее время давали мне мало возможности для физических упражнений. Я обнаружил, что без такой стимуляции мои глаза становятся немного мутными, руки — немного дрожащими. Пляж был всего лишь в трех километрах от отеля, а мелкий дождь в данную минуту прекратился.
Когда я вышел из портика Скелпина, странное сине-зелёное небо Ноктайла показалось в проносящихся просветах в серых завитках низких облаков. Воздух был почти тёплым, а бриз — робкой лаской.
Крондиэм лежал на покатом косогоре между двух огромных скал. На севере город резко заканчивался у вертикального склона, который на две тысячи метров уходил в Око. Но на юге у основания скалы на километр шёл галечный пляж.
У главного южного входа города колонисты возвели впечатляющие ворота. Чёрные базальтовые колонны были пять метров в высоту и поддерживали массивный притолочный камень, украшенный резьбой в форме полулежащей обнаженной женщины. Она нежно улыбалась, поддерживая подбородок правой рукой, а в левой руке, которая покоилась на очаровательном изгибе её бедра, она держала маленький серп.
Высеченная фигура была всецело великолепной, мощной и сдержанной. Несомненно, народ Крондиэма когда-то был чувствительным к красоте. Я остановился на несколько минут, чтобы сделать быстрый набросок. Ворота создали бы изящный повествовательный фон для картины сильфиды — хотя, возможно, ни одна из них не проходила этой дорогой после того дня, как они вышли из Ока.
За воротами к пляжу вела неровная тропинка, и я пошёл по ней.
Лёгкий ветер дул с вершин и стихал над Оком, разглаживая прибой в плещущую рябь. Я прошёл вдоль пляжа, изредка поскальзываясь на крупной гальке. Аромат Ока казался здесь более сильным, чем в городе, а сияющее солнце пригрело настолько, что я снял свитер.
Мужчины ждали в стоящих в ряд каменных хижинах, маленьких строениях с открытыми фасадами и высокими остроконечными крышами. Путеводители называли их «святыни» и сообщали, что в самом начале мужчины ждали в них, исполняя религиозный долг. Потом сильфиды стали появляться гораздо реже, и их выбор толковался как пророчество.
Было шесть святынь, каждая посвящена своему обитающему в Оке существу: ханосу, большому виндидному угрю, водорезу-фрегату, четырехкрылому скату, красному панголоиду и луножуку. Люди Крондиэма до сих пор разделяют свои кланы по этим тотемам, но первоначальный религиозный порыв уже давно испарился.
Высеченные подобия тотемов по-прежнему украшают фасадные фронтоны святынь, хотя теперь мужчины, которые сидят внутри, прибывают из отдалённых миров человеческой вселенной и по причинам, которые весьма отличаются от тех, что сподвигали ранних поселенцев.
Я медленно бродил по пляжу перед святынями, всматриваясь, с радостной невинностью обычного туриста, на на трёх ищущих, которые сегодня были в наличии. Сейчас они ждали в расслабленных позах; полный прилив будет ещё через пол часа. У одного был складной стул для лужаек и ящик со льдом, двое других сидели скрестив ноги на циновках.
Я решил подойти к экипированному лучше всех ищущему, который сидел внутри святыни, посвящённой виндидному угрю. Он прихлёбывал из жестянки светлого пива.
«Привет», — сказал я, направляясь к нему и пытаясь удержать равновесие на чёрных голышах.
Он добродушно махнул и я, ободрённый, ступил под его нависающую святыню.
Вблизи он, кажется, не выказывал какого-либо болезненного вида, который можно было бы ожидать от человека, выбравшего умереть ряди любви. У него было открытое покрасневшее лицо, коренастое широкоплечее туловище и грубоватые мозолистые руки. Он носил корабельный костюм и серебряные браслеты с бирюзовыми шипами. У него было выражение флегматичной авторитетности. Я принял его за инженера или механика.
«Привет», — снова сказал я. «Меня зовут Хендер. Я художник, здесь, чтобы записать виды Крондиэма. Можно с вами поговорить?»
«Почему нет?» — ответил он, улыбаясь. «При условии, что наше общение закончиться до того, как поднимется полный прилив». Он указал на установленный на галечном берегу обелиск, на котором были отмечены кольца, показывающие стадии прилива; двадцать сантиметров водорослей и кроваво-красных морских уточек ещё были видны над яркой поверхностью Ока.
«Спасибо», — сказал я, но дальше я не вполне знал, как продолжить. Я отложил свой мольберт в сторону и уселся на крыльцо святыни, раздумывая, что я могу спросить у этого дружелюбного сумасшедшего.
«Итак», сказал он. «Я могу представиться. Я — Кёрм Деллант из Брон Сити на Трегаскисе. Знаете такой?»
Трегаскис — это горнодобывающий мир, суровый и неприятный, а Брон Сити — его промышленная столица. Я кивнул.
«Да? Ну, тогда выпейте со мной пива в память об этой подмышке пангалактических миров, которую я, по счастью, больше никогда не увижу». Он выудил жестянку из ящика со льдом и передал её мне.
Она был лишь слегка прохладна; очевидно, лёд уже растаял. Однако от физической нагрузки я испытывал жажду и с благодарностью её выпил.
Прежде, чем я успел сформулировать любезный способ представить своё любопытство, он снова заговорил. «Полагаю, вам интересно, что я здесь делаю?»
«Да, верно».
Он решительно посмотрел на меня. «Обычно туристы сюда не приходят; они не хотят видеть сильфид такими, какие они на самом деле. Вы уверены, что вы здесь не для того, чтобы потребовать себе сильфиду?»
«О, нет», — уверил я его. Должно быть я выглядел довольно шокированным его предложением, потому что он рассмеялся и расслабился.
«Хорошо, хорошо», — сказал он. «Некоторые, кто приходит потребовать сильфиду, думают, что есть какая-то техника, что-то, чему можно научиться. Способ заставить её выбрать тебя из всех других. Такой уловки нет. Ты просто должен ждать, так терпеливо, как только можешь». Он похлопал свой ящик со льдом и подмигнул.
