«Ну, сейчас мы проверим, понимаешь или нет», — зло подумала Светка и обложила его трехэтажным матом.
Парень нахмурился и сказал по-тюркски:
— Чего ругаешься, коза!
— Так, значит, с языком проблем нет! — засмеялась Светка. — В какие игры вы тут играете?
Парень тупо уставился на нее:
— Говори на языке Ашина, рабыня. Иначе тебя накажут!
Детина выглядел таким идиотом, что у Светки возникли сомнения, разумеет ли он великий и могучий. Может, и не разумеет. Может, он хлопкороб из туркменской глубинки и в школе не обучался. А что матюги понял... так их и эскимос поймет.
— Не губи меня, добрый молодец, — с издевкой проговорила Светка по-тюркски, — я тебе еще пригожусь.
— Ты собственность моего господина, — совершенно серьезно ответил парень, — только господин может наказать тебя.
Из шатра вновь донесся рык. У Светки мелькнула догадка. Наверное, ради араба по имени Умар и затеяно все это древнетюркское представление. Отвалил долларов, братья-туркмены и расстарались. А что, вполне логичная версия, извращенцев на белом свете хватает. Ведь играют же буржуи, скажем, в младенцев. Даже специальные пансионаты имеются, где их пеленают, кормят из рожка, меняют подгузники. Так почему бы богатому арабу не поиграть в древнего купца? Может, он даже профессиональных актеров нанял?
— Делай, что велел тебе господин, — подтолкнул ее парень.
* * *
Девушка отодвинула полог и вошла. Повсюду валялись объедки. Из бурдюка вытекал кумыс. Возле очага в растерзанном халате метался Умар, размахивал кинжалом и сыпал проклятиями. Увидев Светку, он впал в еще большее буйство — принялся лягаться, завывать и подскакивать. Пояс халата совсем размотался и путался под ногами. Умар с остервенением сорвал его и швырнул в Светку:
— Прочь, прочь, женщина-демон, убирайся, откуда пришла!
«Вот беда, — подумала Светка, — черти одолели, возись теперь с ним».
Она выглянула наружу и крикнула охраннику, чтобы принесли воды. Через короткое время появилась статистка-рабыня с бурдюком. «Даже реквизитом правильным обзавелись», — подумала Светка.
— Ступай, — приказала она рабыне, и та безропотно удалилась.
Улучив момент, Светка сделала подсечку — и Умар растянулся на полу юрты. Девушка ловко подобрала кинжал и, оглушив Умара ударом рукояти по затылку, перевернула на спину. Уселась сверху, заломила обе руки и связала поясом. Потом спокойно поднялась и вылила купцу на голову воду из бурдюка. Умар очнулся и вновь принялся орать...
Светка со вздохом села на него верхом, стала растирать Умаровы уши, массировать точки на затылке, над бровями, около носа. Провозившись около получаса, Светка добилась своего — Умар наконец перестал поминать шайтанов и успокоился.
Девушка слезла с араба и уселась перед ним, скрестив ноги «по-турецки». Взор у любителя кумыса был довольно мутным, но среди этой мути уже просверкивали искорки сознания.
— Развяжи, — через некоторое время прохрипел араб, — кумыс просится наружу...
Судя по урчанию в животе и иным звукам, Умар говорил правду. Светка распутала пояс, араб вскочил как ошпаренный и бросился вон из юрты.
— Я люблю кумыс, — задумчиво сказал он, когда вернулся, — но кумыс не любит меня.
Вылазка пошла на пользу Умару — взор его посветлел, правда, язык все еще заплетался.
— Ты свежая и сочная, словно персик, и сладкая, как хурма, — проговорил араб, раздевая Светку глазами, — вкуси блаженство в моих объятьях... — Умар, пошатываясь, подошел к Светке и облапил.
— Эй, дядька, — сбросила нескромные руки Светка, — полегче!
Но Умар не внял и продолжил домогательства. За что и поплатился. Схватив купца за отвороты халата, Светка дернула на себя и ударила коленом в пах. Купец охнул и осел, схватившись за ушибленное место.
«Закачу-ка я сцену, — подумала Светка, — как будто я его законная почти жена, то есть невеста. Это должно убедить его в моих правах, и спать с ним не придется».
— Аллах позволил проведать мне, Абаль, моего мужа! — визгливо закричала Светка. — И что же Абаль видит? Умар погряз в грехе, Умар пьет кумыс и предается разврату. Абаль пришлось спасать своего неверного мужа из лап демонов! Какой позор! Будь проклят тот день, когда нас сосватали! — Для пущей убедительности Светка плюнула в купца.
Охая и стеная, Умар подполз к ней и обнял за колени:
— О свет моих очей, ты вновь вернулась ко мне, слава Аллаху. Я сразу узнал тебя, едва ты появилась на пороге моей юрты...
«Клюнул», — подумала Светка. Следующий удар пришелся по ребрам.
— Ты лжешь, подлый ишак, сын шайтана. — Светка наклонилась и дала арабу в глаз. — Лукавый Иблис не сравнится с тобой в коварстве! Не лги, что узнал меня! Ты возжелал другую женщину, а не свою Абаль! Ты всегда обманывал меня!
Светка подняла свалившуюся с Умара чалму, размотала и, сложив полотнище в несколько раз, принялась охаживать новоявленного женишка.
— Ты не достоин носить этот священный знак хаджа, — приговаривала она, — тот, кто посетил Мекку, чтобы совершить жертвоприношение в великий праздник Курбан-байрам, должен быть праведником, а ты похотлив, как жеребец!
— О, узнаю мою Абаль, это действительно ты, хотя облик твой изменился! — Умар ползал на коленях, не смея закрываться от ударов. — Бей меня, Абаль, бей.
— Я брошу полотнище, из которого свернута твоя чалма, в огонь, и если ты умрешь в пути, у тебя не будет савана! — кричала Светка. — Я выцарапаю твои бесстыжие глаза!
— О Абаль... — стенал Умар, — что мне сделать, чтобы заслужить прощение?
— Не ты ли клялся, что после моей смерти будешь вести праведную жизнь?
— В мире столько соблазнов...
— Ах, соблазнов?!
Светка принялась лупить Умара с утроенной энергией. Тот вопил, заламывал руки, молил о пощаде. Наконец она умаялась и, бросив полотнище, вздохнула:
— Ложись спать, Умар, язык плохо слушается тебя. Утром ты отправишься к Бурехану и выкупишь свою Абаль из позорного рабства. Ты дашь хану все, что бы он ни попросил за меня. Если сделаешь, что я сказала, то Аллах наградит тебя и ты станешь халифом. А если откажешься сделать, как я сказала, то демоны будут терзать тебя каждую ночь.
Умар вздохнул:
— Я сделаю, как ты сказала, моя Абаль, но разве может стать купец халифом?!
«Извращенец с деньгами вроде тебя, — усмехнулась Светка, — может стать кем угодно. Сюжетик я тебе подброшу, даром, что ли, историю в универе учила, а дальше — наймешь массовку, и вперед».
Светка приблизилась к Умару и зашептала:
— Твоя возлюбленная Абаль научит, что делать! Совсем недавно абассиды устроили страшную резню в халифате, ты знаешь об этом. — Светка слышала, как Умар жаловался Бурехану, и сразу поняла, о каких исторических событиях идет речь.
Умар утвердительно кивнул.
— Бывший раб Абу Муслим поднял восстание, — продолжила Светка, — войска Абу Муслима захватили Куфу, убили халифа Мервана и провозгласили новым халифом Абуль Абаса.
— Это все так и было, — запинаясь, подтвердил Умар.
— Вскоре по приказу нового халифа Абу Муслим был убит.
— Все так, — пробурчал араб, — но при чем здесь Умар?!
— Абассиды жестоко истребляли приверженцев Мервана, — наседала Светка.
— Зачем ты мне это говоришь? — с трудом ворочая языком, промямлил Умар.
— После того как ты выкупишь свою Абаль у Бурехана, мы отправимся в Итиль — столицу Хазарии. Каганат давно враждует с халифатом. Ты предстанешь перед беком Обадией и скажешь, что ты — один из сыновей халифа Мервана, чудом избежавший кинжалов. Скажешь, что ради спасения жизни ты стал купцом. Скажешь, что знаешь верных людей, готовых пойти за тобой. Попросишь у бека, чтобы дал тебе войско, и пойдешь на халифат.
Умар уставился на Светку, явно что-то соображая. Наконец произнес:
— Почему бек поверит мне?
— Не важно, поверит он тебе или нет, важно, что ты ему нужен.
Умар хрипло засмеялся:
— Всем нужен Умар, когда у него звенят дирхемы. Но Умар никому не нужен, когда дирхемы заканчиваются!
— Послушай, что я скажу, — горячо зашептала Светка. — Обадии на руку, если в халифате поднимется смута. Тогда арабы оставят в покое южные границы Хазарии. Если убедишь бека в том, что удача сопутствует тебе, он даст войско, и ты станешь халифом.
— А если мое войско разобьют?
— Ложись спать, — топнула ногой Светка. — Ты и так прогневал Аллаха, незачем усугублять вину сомнением.
Умар покорно улегся на мягкий персидский ковер, натянул на себя одеяло из овечьей шерсти и тут же захрапел.
А Светка... Светка до самого утра сидела у очага, смотрела на огонь и изо всех сил пыталась понять, как это она вдруг заговорила на арабском.
Весна и начало лета Года Ожидания. Хазарские степи и предместья Итиля
На следующий день Умар с понурым видом пришел к Бурехану и отдал за наложницу чуть ли не весь караван. У незадачливого купца только и осталось, что несколько лошадей, навьюченных пряностями, один старый верблюд, к бокам которого были приторочены две корзины — для Умара и Светки, — и три осла, с тюками, набитыми финиками.
