Тагарон мрачно кивнул.
– Излагайте, – сказал Сварог. – К вам кто-то пришел с товаром, или обстояло иначе?
– Иначе, – сумрачно сказал Тагарон. – Не знаю, известно ли вам, или нет… В Равене есть научный черный рынок наподобие тех, где торгуют ворованным, курительной дурью или контрабандой. Только на этом…
– Я знаю, – кивнул Сварог.
Такой рынок и в самом деле существовал – и даже для хватких работничков Интагара во многом, в отличие от всех остальных, оставался загадкой, не профильтрованной еще должным образом агентами тайной полиции. Причины просты. За ворованным всегда тянется след. Курительная дурь и контрабанда сплошь и рядом движутся хорошо известными маршрутами. Да и контингент в этом ремесле занят специфический. Совсем иначе обстоит с черным рынком, где торгуют состоящими под запретом научными книгами и механизмами и разными прелюбопытными диковинками, то из случайно вырытого клада, то раздобытыми где-нибудь в Иллюзоре (а то и до недавних пор – в Хелльстаде). И покупатели, и продавцы, и посредники никак не принадлежат к числу обычной полицейской клиентуры. К тому же огромную роль тут играет случай. Интагар как-то горячился: ну невозможно же предсказать и просчитать заранее абсолютно неизвестного прежде персонажа, внезапно вынырнувшего на свет божий с чем-то запретным, выкопанным неведомо где!
– Ко мне пришел человек… Посредник…
– Личность этого посредника меня пока не интересует, – сказал Сварог. – Главное, вы не врете. Продолжайте в том же духе.
– К нему пришел некто, желавший продать чертежи и модель некоего механизма. Пришел по хорошей рекомендации от заслуживающего доверия человека, не первый год причастного к… нашему делу. Меня это заинтересовало, и я с ним встретился. Посмотрел модель в действии. Показал знающим людям имевшиеся при ней расчеты – ну, могло же оказаться так, что этот движитель прекрасно работает в виде крохотной модельки, а вот будучи выполнен в большем масштабе, окажется бесполезным, даже детскую коляску не сумеет сдвинуть с места… На сей раз обстояло иначе. Математики, двое неплохих, меня заверили, что вещичка перспективнейшая. И я решился. Такого мне в руки еще не попадало. Он хотел много, очень много, но прав был, стервец – вещь того стоила. Вот я и продал все, что мог, кое в чем изрядно продешевил, но время поджимало – он торопился и торопил меня.
– Что за человек?
– Да кто же его знает… – сказал Тагарон. – Средних лет, одет небогатым купцом, но, по моим наблюдениям, вполне мог принадлежать к Сословию Совы – чувствовался книжник… Имя он наверняка назвал вымышленное. Он проговорился мимоходом, что приехал из Градиса, но это опять-таки могло оказаться выдумкой…
Сварог насторожился. Градис был главным городом провинции Гартвейн – откуда странности в последнее время потоком хлынули…
– Я, знаете ли, не оторванный от мира книжный червь, – продолжал Тагарон. – Кое-какой житейской сметкой и практичностью, надо думать, обладаю… У меня создалось впечатление, что товар свой он… ну, если не украл, то все равно что-то нечисто было с этим товаром. Казалось, он пустился в бега, и теперь, получив изрядную сумму, намерен податься на другой конец земли. Как бы там ни было, он откровенно опасался слежки, уж об этом-то можно говорить с уверенностью… Словом, сделка состоялась. И я никогда его больше не видел.
– Вы снова ни капельки не соврали… – задумчиво сказал Сварог. – Значит, все так и было… Одного я в толк не возьму: как вы намеревались этот движитель использовать? Я видел у Анраха модель вашей подводной лодки, довольно давно… Но вы же прекрасно должны были знать, что винт запрещен…
– Подводная лодка – это побочный эксперимент, – сказал Тагарон словно бы даже с едва уловимой ноткой превосходства. – Я тогда просто забавлялся с новой игрушкой, прилаживал ее так и сяк, и к тому, и к другому… Анрах получил в подарок безделушку, модель лодки без внутренностей, я ему ничего о движителе не говорил. Как использовать? Вы совершенно точно подметили, ваше величество – я практик. И увидел прекрасный случай разбогатеть. Ну да, винт запрещен, я прекрасно знаю… но ведь можно приспособить движитель к разрешенным гребным колесам судна, к токарному станку, к водяному насосу, да мало ли… Что касается самого движителя, он не числился в реестрах запретных механизмов. Или я ошибаюсь?
– Да нет… – сказал Сварог. – Нельзя запретить то, о чем прежде и не слыхивали…
– Вот видите. Соответственно, и принцип действия не числится в запрещенных. Я мог бы взять патент, присовокупив к чертежам достаточно убедительную порцию наукообразной чуши. Заинтересовать купцов или банкиров и производить двигатели быть может, даже не сотнями – тысячами. Это же золотое дно…
– Возможно, – сказал Сварог. – Очень может быть. Но вам не приходило в голову, что соответствующие инстанции, ознакомившись с вашим патентом, могли его и запретить?
– Могли. А могли и разрешить. В этом случае выгода стократ окупила бы все расходы.
– Тоже верно… И что было потом?
– Потом появились они… Еще до того, как я успел подать бумаги на патент.
– Кто?
– Не знаю, – сказал Тагарон. – Представления не имею. Как ни ломал голову с тех пор, не догадался. Обычные, ничем не примечательные люди, не похожие на бандитов, я бы даже сказал, скорее, принадлежащие к ученому сословию: порой в разговоре проскальзывали словечки и обороты, именно этому сословию свойственные, – он зябко передернулся. – Но это в то же время были страшные люди. Как-то это у них сочеталось. Убили бы и не поморщились. Мэтра Кердина… того посредника… определенно убили именно они, да еще пытали предварительно – иначе как бы им удалось до меня добраться? Тайну знали трое: я, продавец и Кердин… но из разговора с ними я вынес убеждение, что сведения они получили именно от Кердина…
– И что они хотели?
– Получить назад то, что, как они заявили, было у них украдено. Хотели, чтобы я вернул все: чертежи, модель… И забыл обо всем. Без гроша компенсации. Едва я заикнулся о деньгах, их главный сказал, что сохранение мне жизни будет лучшей компенсацией. Видели бы вы его и слышали… Он не ругался, не повышал голоса, изъяснялся тихо, вежливо, можно сказать, культурно… Это-то больше всего и пугало. Я знаю жизнь, до седых волос дожил. Такие, если обещают, непременно прирежут…
– Интересно… – произнес Сварог. – Вы по-прежнему говорите чистейшую правду… Как по-вашему, это были люди?
– А кто же еще? – фыркнул Тагарон.
– Самые разные создания могут замаскироваться под человека…
– Простите, не учен опознавать таких созданий. Магией не владею нисколечко. Они выглядели в точности как люди, они держались и говорили, как доподлинные люди, у одного в ноздрях росли волосинки, у второго на ладони был старый шрам, от двух припахивало так, словно они пару недель не меняли белье и чулки. Натуральнейшие люди… скоты! – яростно фыркнул Тагарон. – Один приставил мне нож к горлу, а остальные обыскали дом. И ничего, конечно, не нашли. Я давно уже к тому времени снял у одного разорившегося токаря его мастерскую, на другом конце города, там и держал все, там и работал. Они явно не успели еще ее проследить. И потому предъявили мне незатейливый ультиматум: двое суток на раздумье, а потом либо я добровольно отдам им все, либо они «найдут возможность» узнать от меня, где все спрятано, только в этом случае мне уже не жить… – он вновь передернулся. – И они бы сумели, я назавтра решил потолковать с Кердином – и узнал, что его нашли… каким его нашли…
– И они, конечно же, предупредили, чтобы вы не вздумали соваться в полицию, иначе…
– Ну да, – сказал Тагарон. – Они и тут не шутили, я уверен. С того момента, как они ко мне заявились, слежка началась постоянная.
– Так… – сказал Сварог. – А потом они признались, что прибыли из Горрота? И предложили уже деньги, если вы с ними отправитесь? Или все было как-то иначе.
– Иначе. Где-то к полудню второго дня… Я бродил по городу, шел, куда глаза глядят, думал, как выкрутиться, но не мог ничего придумать… Была мысль сдаться тайной полиции, ничего другого просто в голову не приходило… Это было на окраине… Меня догнала карета, оттуда вдруг выскочили, закинули внутрь, карета помчалась… Те двое, что за мной таскались, были пешие, они тут же отстали… И вот этот, главный в карете, был уже горротец. Он сказал, что наслышан о моем аппарате. И о моих… осложнениях. Предложил убежище, работу под высоким покровительством, весьма приличное жалованье… Я, честно скажу, долго и не колебался. А что мне оставалось делать? – воскликнул он с вызовом. – Либо потерять все, либо лишиться жизни… Вот не будете ли так любезны сказать, ваше величество, как вы поступили бы на моем месте? Окажите такую честь…
