Молли сглотнула.
— Многое что магия может с раненым, с недужным сделать, — продолжала меж тем Старшая, в упор глядя на девочку, — а смерть всё равно ко всем приходит. Но вот головы мои живы будут, покуда я жива. А следующей, кто за мною явится, самой придётся частокол украшать.
— А… эти головы?
— Меня не станет — и магия моя исчезнет, — буднично пояснила ведьма. — Головы помрут все. После этого надо будет их выварить, черепа очистить и…
Молли едва не вырвало.
— Держись! — ещё один шлепок. — Барышням да белоручкам тут не место. А поскольку иного места для тебя и нет отныне, придётся старые привычки забывать.
Дом у Старшей был велик, изнутри он оказался куда просторнее, чем виделось снаружи. Туда и сюда вели какие–то проходы и двери, наверх и вниз поднимались–спускались лестницы, что–то где–то вздыхало, скрипело, ухало, бухало и плюхало. В доме была вода — он стоял на горячих ключах. Полы чисто выметены и вымыты, выстроились вдоль стен тяжеленные кованые сундуки, на бесконечных полках — и книги, и банки с «заспиртованными монстрами», как, наверное, сказал бы их старый учитель естествознания, и короба с травами, кореньями, семенами и листьями, и кости, и когти, и черепа, и ещё неведомо что.
— Спать будешь здесь. — Старшая привела Молли в маленькую, тесную комнатушку с низким окном, очень похожую на ту, что служила Молли приютом в доме Вольховны Средней. Здесь тоже имелся набитый сеном матрас, лоскутное одеяло, короткая лавка да здоровенный сундук с плоской крышкой. В стену вбиты колышки, одежду вешать
Ну и конечно, никакого ватерклозета!
— Вода холодная в колодце. Твоё дело будет натаскать с утра побольше. Горячая у нас сама идёт. Ходить можешь всюду, двери у меня не запираются. Кроме, — она хитро сощурилась, — кроме одной горницы. Вот туда ни ногой, поймаю — так выдеру, что имя своё забудешь.
— Конечно, госпожа Старшая. — Молли решила, что лучше всего будет сделать ещё один книксен, которые, как известно, лишними не бывают.
— Стряпать ты, разумеется, не научена, белоручка? — испытующе воззрилась на Молли старуха.
— Нет, госпожа Старшая. Виновата… — понурилась та.
— Как есть белоручка, — фыркнула хозяйка двора. — И этому тебя, выходит, тоже учить придётся?
Молли втянула голову в плечи — готовка, почитаемая обязательной к изучению любой «истинной леди», дабы её «не обманывала прислуга», была для неё мученической мукой и кромешным адом.
— В-виновата… — только и выдавила она.
— Ничего. Освоишь, — махнула рукой Старшая. — Значит, кухарить станешь тоже. Потом уборка. Полы мыть надо. Это–то хоть умеешь?!
Молли никогда в жизни не доводилось мыть полы. Этим занималась Фанни, это не занятие для юной леди…
— Сроду не видывала таких белоручек, — только покачала головой Старшая. — Ну, коли так, должна будешь в магии немалое усердие с успехами явить, чтобы корма- кров оправдались!
— Так я ж… мы же… вулкан как бы…
— Ха! А ты, оказывается, цену себе знаешь, yegoza yegozovna! То есть, поскольку тебе нашу цепь замыкать, решила ты, что буду я тут перед тобой мелким бесом рассыпаться? — Старшая вдруг очутилась рядом и крепко ухватила Молли за ухо по–настоящему стальной хваткой.
Льдистые глаза старой ведьмы оказались близко–близко, совсем близко. Блеснули кривые жёлтые зубы.
— Запомни, девочка, — очень тихо, очень спокойно и очень, очень страшно сказала Старшая, — цена нам всем здесь — фартинг в базарный день, если по–твоему выражаться. Магия всех сожрёт, и тебя, и меня, и всех. Станешь гордость свою показывать, станешь себя вперёд дела ценить, капризы пестовать — хоть все розги я о тебя изломаю, толку не будет. Ученица наставнице не просто доверяет — верит от и… и до самой бесконечности.
Молли не боялась госпожи директрисы, не боялась учительниц, и единственное, что пугало её раньше, — это Особый Департамент. Но тут душа у неё ушла в пятки прямо–таки по–заячьи.
— Простите, госпожа Старшая… Я больше не буду… — вырвалось у неё совершенно детское.
— Не будешь, не будешь, — кивнула ведьма. — А чтобы крепче запомнила — давай–ка ума я тебе прибавлю… через задние ворота.
— И–и–и!
— Не верещи, — деловито заявила Старшая, засучивая просторные коричневые рукава. — Ничего с тобой не сделается. Я, дорогая, уже убедилась — как по заднице ученицу приложишь, все уроки куда лучше в голове укладываются.
— И–и–и!..
— Не визжи. Я за тебя и не бралась ещё как следует…
— …десять! — отпустила последний шлепок Старшая. — Всё поняла, Молли Блэкуотер?
— Д–да–а… — хлюпнула Молли носом. Было не то чтобы очень больно, но донельзя обидно.
— Ломай себя, ломай, — проницательно бросила Старшая. — Я тебе говорила уже, кто мы все есть. Слуги земли. А магия — наш инструмент, как и сами мы. Коль не поймёшь, коль свои обиды и обидки лелеять станешь — ничего из тебя не выйдет. Это, Молли, считай, твой первый настоящий урок — начнёшь на меня злобу копить иль нет? Потому как если б и не отшлёпала я тебя сейчас — ты б нашла, за что на меня взъесться. Учёба — дело тяжкое, а времени у нас мало, да и ваши, не в обиду тебе будь сказано, с перевала на север прут. Того и гляди наши за мной пошлют. Знают, что нельзя, что другие у меня дела, — а могут, коль совсем скверно там у них обернётся. Вот и решай, Молли Блэкуотер, что делать станешь — гордость свою пестовать аль дело делать. Нос вытри, красавица.
Хлюп–хлюп–хлюп.
— Идём, — как ни в чём не бывало продолжила Старшая. — Дом тебе ещё не весь показала. Самое–то интересное у меня в подвалах…
Часть подвалов была просто подвалами — тёмными, сухими, чистыми и скучно–упорядоченными. С бесчисленными сундуками, полками, протянутыми от стены до стены шнурами, где висели какие–то шкурки вперемешку с костями, черепами и пучками пахучих трав.
Бок о бок неслышными тенями в темноте проскочили кот Vasilii и кошка Ди, похоже, нашедшие друг друга и тем премного довольные. Старшая толкнула низкую дверцу, такую низкую, что и ей, и Молли пришлось согнуться в три погибели.
Сухой щелчок старушечьих пальцев, и по углам сами собой засветились масляные лампы.
На первый взгляд казалось, что это обычная ведьмина мастерская — тоже теснились на столах вдоль стен склянки, бутыли и прочая посуда, так же вились трубки и змеевики, наготове стояли горелки.
— Что здесь другое? — отрывисто спросила ведьма. — Глазами не лупай, маломерка! Не ими здесь смотреть надо! Зажмурься, да покрепче! И мысли отпускай, отпускай, тесно им у тебя всё время на привязи!..
Молли послушно зажмурилась.
«Отпусти мысли!..» — легко сказать, да трудно сделать.
Сильные крючковатые пальцы крепко взяли её за плечи.
— Распусти, — последовал приказ. — Сжалась, ну точно твой ёж. Распусти, легче станет. Распусти и слушай.
Распусти и слушай… Чего тут слушать — как кровь в ушах шумит? Как мыши где–то шебуршатся?
Нет, что–то ещё. На самой грани слуха, тихое–тихое, неразличимое, но точно, точно присутствующее.
Что–то живое крылось здесь, в мягком полумраке. Живое, словно бы спящее. Но где? Подвал казался пустым.
Старуха терпеливо ждала, не снимая жёсткие пальцы с плеч Молли.
Живое шевельнулось. Где–то близко… и далеко.
«Кто ты?» — уловила Молли вопрос. Задали его не словами, не как с ней разговаривали Младшая или Средняя. Он возник сам собой, целиком, как возникает понимание.
«Молли, — постаралась мысленно ответить она, точно так же посылая не слово, проговариваемое без слов, но целиком себя. — Я, Молли Блэку отер, девочка из Норд—Йорка, бежавшая…»
«Понятно, — возник такой же ответ. — Страшен твой дар, Молли Блэкуотер. Беды летят за тобой по следам. Но ты справишься. А мы поможем. Теперь же ступай, слушай Старшую, она тобой управит».
И живое, тайное словно повернулось к ней спиною, исчезая в неведомой глубине.
— Молодец, — услыхала Молли.
Старая ведьма улыбалась во все свои тридцать два — или сколько их там у неё осталось? — зуба.
— Молодец, — повторила она. — Услышала, распознала, дотянулась.
— Госпожа Старшая… а что это? Кто это? С кем я говорила?
Ведьма ухмыльнулась.
— Много кто живёт в наших лесах, дева. Много кто — под горами. Все они — верные друзья наши. Тебе нужно уметь их слушать. Ты — смогла. Молодец.
— А… если б не смогла? — замирая, пролепетала Молли.
— Выдрала б тебя, как sidorovu козу!
— К-какую козу?..
— Козу некоего Сидора.
— Какого Сидора? Он что, с ней как–то по–особенному плохо обращался?
— Неважно! — отмахнулась ведьма. — Ты услышала, и это главное. Идём теперь наверх.
— А там я б их разве не услыхала?
— Ну горазда ты спрашивать, маломерка! Нет, не услыхала б скорее всего. Тут особая комната. Для такого зова открытая. Пошли теперь дальше…
