«А переться в пустыню — это правильно?!» — но словами «горю» не поможешь, ее явственно тянуло на восток.
— Это безумие! — в отчаянии воскликнула Лиза, но сил бороться с искушением, повернуть на юго-восток, уже не оставалось. И, подчинившись неизбежному, она пошла туда, куда вело ее неспокойное сердце, куда звал ее едва различимый голос судьбы.
* * *
К исходу дня Лиза уже агонизировала. Проведя на солнце большую часть дня, она была близка к потере сознания от общего обезвоживания. Скорее всего, еще через несколько минут она бы упала на горячие камни, чтобы больше с них не встать. Возможно, ее «разбудил» бы ночной холод, но шансы на выживание были так малы, что даже не просчитывались. Однако, похоже, судьба знала, что делает, отправляя ее в пустыню.
Запах воды заставил Лизу очнуться от морока и ускорить шаги. Ноги едва слушались, перед глазами стояло красное марево, но она упорно шла вперед. Обошла скалу, преградившую путь, и буквально через сто шагов, — никак не больше, наткнулась на гельту. Эта была глубокая расселина в твердой земле, короткий узкий каньон у подножия скалы, совершенно невидимый со стороны и вряд ли предполагаемый в самом сердце пустыни. И там внизу, на глубине сорока или пятидесяти метров лежало крошечное озеро в обрамлении негустой зелени. Зов жизни оказался сильнее дыхания смерти. Силы, — пусть и ненадолго, — вернулись к Лизе. Взгляд очистился, и в голове случилось просветление. Торопясь, как можно скорее добраться до воды, Лиза пошла по краю обрыва и вскоре нашла спуск вниз. Он должен был здесь быть, и он нашелся, хотя и напоминал скорее крутую козью тропу, чем творение человеческих рук. Однако, спускаясь вниз, Лиза с удивлением обнаружила, что тропу натоптали отнюдь не козы, ее построили люди. Там даже ступени, вырубленные в скале, кое-где нашлись. Ну, а на дне каньона Лизу ожидал Рай. Прозрачный родник, озеро, зелень — несколько деревьев, какой-то кустарник, пятна травы и мха, — и следы животных, спускавшихся к гельте на водопой. Впрочем, в тот первый момент, — и еще долго после этого, — Лизу интересовала одна лишь вода.
«Вода!»
Сбросив на землю рюкзак и освободившись от портупеи с револьвером в открытой кобуре, Лиза со стоном упала в холодную воду, погрузилась в нее с головой, вынырнула и поплыла. Она в три гребка добралась до родника, бьющего прямо из скалы в полуметре над поверхностью озера, и подставила лицо под струю льющейся сверху ледяной воды. Минуту или больше она просто пила, захлебываясь и отфыркиваясь, пока не заныли от холода зубы. Тогда, она снова погрузилась в воду, достигла дна, проплыла несколько метров над ним и вынырнула на поверхность. Трудно сказать, как долго Лиза нежилась в воде, плескалась, подплывала к роднику, подставляя лицо под крошечный водопад, но, в конце, концов, она просто замерзла. Выбралась из воды, разделась, разложив одежду и обувь на камнях, и занялась делом. Нашла несколько пучков сухой травы и мха, тонкие веточки и ветки потолще, скорее всего, обломанные кормившимися здесь козами или баранами, — Лиза не знала, кто водится в этой пустыне, — и разожгла костер. Сначала маленький, потом побольше, ведь ей надо было не только согреться, но и высушить одежду. Гельта находилась в довольно глубокой расселине, куда не попадали лучи солнца, и, хотя в этот час здесь было достаточно светло, на дне каньона царили прохлада и сумрак, характерные для пещер. Оно и к лучшему! После раскаленной как пекло пустыни, тень и прохлада казались подарком свыше.
Лиза еще раз окунулась в озеро, но на этот раз всего лишь, чтобы всполоснуть бутылку и наполнить ее чистой родниковой водой. Потом она набрала воду в свою крышку-плошку и поставила ее на огонь. А еще потом, как-то разом стемнело, но перед тем, как тьма сомкнулась вокруг разгоревшегося костра, Лиза услышала шум крыльев и увидела, как на берег озера слетаются птицы. Там было множество мелких птичек, удивительно похожих на среднеазиатских рябков, и несколько крупных птиц, в которых Лиза не без удивления узнала цесарок.
Она начала действовать даже раньше, чем успела обдумать ситуацию, и успела все сделать до наступления темноты. Костер горел вдали от воды, под самой стеной каньона, но, подхватив с земли пару увесистых камней, Лиза быстро сократила расстояние до птиц, и один за другим запустила камнями в пьющих воду цесарок. Попала оба раза, но подбить удалось только одну птицу. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы плотно поужинать и не хуже позавтракать. Впрочем, на рассвете Лиза умудрилась добыть камнем еще и осторожного рябка. Этот был мелкий, но его Лиза зажарила в дорогу.
Здравый смысл подсказывал идти ночью. Пересидеть полуденный жар в каньоне и выйти в дорогу ближе к вечеру, имея в виду, что ночью похолодает, и идти станет легче. Однако проснувшееся в сердце нетерпение гнало вперед, и Лиза не стала с ним спорить. Она поднялась наверх, в жаркое сияние наступающего дня и пошла на юг. Направление, откуда звал Лизу невнятный голос судьбы, изменилось, но, по-видимому, так и должно было быть. Она шла до полудня. Пересидела самое пекло в небольшом гроте, задремав от жары, но позже — солнце стояло еще достаточно высоко, — снова отправилась в путь. Шла до темноты, потом отдохнула немного в прохладе наступающей ночи и пошла дальше, теперь уже под луной. Было очень холодно, и ее бил озноб. Тут и там раздавались сухие голоса, шепот, потрескивания. Это остывала разогретая солнцем земля, трескались камни, сыпался песок.
Силы оставили Лизу на рассвете, но, как выяснилось, она уже достигла цели своего безумного путешествия. Здесь, на юге, холмы снова превратились в горы, хотя по-прежнему оставались совершенно безжизненными. Горная пустыня, и этим все сказано. Но внутренний голос вел Лизу по безукоризненному маршруту: в узкое ущелье и вверх на крутое плечо горы, под каменной аркой на узкий выступ, и по нему вокруг высокой скалы. С южной стороны в скале темнел зев пещеры, туда Лиза и забралась.
Вошла в тень и бессильно опустилась на камень. Воды у нее не было, еды тоже, а до ближайшей «земли обетованной» — хоть возвращайся на север, хоть сворачивай на запад, — идти долго и тяжело. И, скорее всего, ей попросту не дойти.
«Тупик… Но, с другой стороны…»
С другой стороны лежал интересный вопрос: откуда Лиза узнала про существование гельты и этой вот пещеры? Из последних сил она поднялась на ноги и пошла вглубь пещеры. Постояла, давая глазам привыкнуть к сумраку, и двинулась дальше. Ход уводил ее вглубь горы, вниз и, словно бы, по кругу. Вскоре стало совсем темно, но зато запахло водой, и где-то впереди возник слабый отблеск далекого света. Лиза пошла к нему и вскоре увидела, что свет льется из глубокой трещины в своде пещеры. Это был настоящий столб света, и он великолепно освещал обширную пещеру, на дне которой лежало темное, отсвечивающее серебром, озеро.
Лиза спустилась к воде и, будь что будет, напилась прямо из озера. Вода оказалась холодной и вкусной. Лиза утолила жажду, вымыла лицо, наполнила свою безотказную бутылку и пошла дальше. Сердце звало ее куда-то вглубь пещеры, вокруг озера, в неприметную щель в каменной стене и по темному ходу к пятну серого света на другом конце тоннеля. Лиза шла. Прошла темный коридор, увидела слабое отражение света на камнях и пошла дальше. Еще один коридор, но уже светлый, ведущий к свету, и Лиза оказалась в просторной пещере, освещенной, как и первая, мощным столбом солнечного света, падавшим сквозь глубокую вертикальную шахту. Была ли эта шахта естественной или искусственной, но те, кто выбрал эту пещеру, знали свое дело. Лиза даже охнула в голос, когда поняла, что за блеск слепит ее глаза.
Вдоль стен пещеры вперемежку с огромными глиняными горшками и высокими корзинами, сплетенные из толстых прутьев, стояли и лежали статуи. Бронзовые и серебряные фигуры, золотые головы царей и героев, бронзовые плиты с барельефами. Но все это было неважно, как не принципиальны для Лизы оказались сейчас и книги яруба, лежавшие в плетеных корзинах, и невероятные драгоценности, которыми были полны глиняные горшки. Лиза шла мимо всех этих сокровищ, замечая их, но, не придавая им особого значения. Ее вел зов судьбы, который звучал теперь «громко» и «разборчиво». Она прошла в глубину пещеры и остановилась перед высокой — в рост человека, — серебряной статуей, изображавшей Первого царя народа яруба, того самого царя, которого Лиза видела на фотографии в книге «Были и небыли старой Африки». И так же, как на барельефе из Передней камеры некрополя Касоссу, царь протягивал правую руку вперед, словно, указывал куда-то или на что-то. И с запястья этой руки на серебристо-серой цепочке свешивался сделанный из такого же матово-серого металла афаэр. Только вот этот был настоящим, а не отлитым вместе с фигурой царя.
Лиза осторожно сняла цепочку с руки Первого царя и положила Афаэр на ладонь. В следующее мгновение от афаэра начало распространятся приятное тепло, быстро охватившее все ее тело. Потом на смену теплу пришла волна прохлады, и еще одна волна — легких покалываний, словно, от слабого тока. А еще через несколько мгновений все эти ощущения исчезли, но зато пришло понимание, что афаэр снова обрел хозяина, и что хозяин этот — Лиза.
