Но нет, подъем прошел гладко. Меня подхватили сильные руки, и я вынырнул, моргая, на поверхность с последней порцией добычи. И сразу заметил, как потемнело все вокруг. Стрельбы слышно не было.
– Неужели британцы угодили из пушек в наше судно?! – испугался я.
– Нет. Тогда мы бы услышали радостные крики, – успокоил меня Джубаль.
Казалось, что наступили сумерки, а вода приобрела странный зеленоватый оттенок, и катящиеся по морю валы стали еще выше. Кроме того, кругом сгустился такой туман, что вершины скалы не было видно. Шлюпка наша сильно покачивалась на волнах, ее бросало то вверх, то вниз, и временами она царапала борта о скалы нашей маленькой бухточки. Почему-то никак не удавалось вздохнуть полной грудью.
– Да, времени на золото не осталось, – заметил я. – Когда сможет подойти наш корабль?
– В полночь, – ответил Мартель. – Вы захватили летательные аппараты?
– Если вы именно так это называете, то да. Но вы сильно меня удивите, если сумеете сделать по их образу и подобию нечто действительно способное подняться в воздух.
– Ваш вызов принят, мсье. Французская наука – самая передовая в мире.
– Да вы самый настоящий фанатик, Мартель!
– А вы – типичный расхититель гробниц, кладбищенский вор.
Обменявшись этими комплиментами, мы поплыли к крохотной бухточке, где под прикрытием скалы была спрятана наша шлюпка. Забравшись на борт, мы натянули на себя одежду – у меня имелся еще и жилет – и стали есть сыр, запивая его вином. Хлеб, который мы захватили с собой, к сожалению, намок, да и сахар тоже. Джубаль наблюдал за развитием шторма, Леон рассматривал странные треугольные предметы, пытаясь разгадать их предназначение, а я следил за Леоном. Главная моя задача состояла в том, чтобы защитить Астизу и Гарри, которые ждали на кече. А дальше что?
Если все остальное пропадет пропадом – плевать, ведь у меня есть изумруд.
Я научился быть осторожным с врагами, а потому проглотил изумруд – на тот случай, если Мартель вдруг вознамерится отобрать его у меня, – поэтому старался не слишком налегать на еду, чтобы камень не вышел естественным образом раньше времени. И вот я выбросил свою долю испорченного хлеба за борт и стал смотреть, как налетевшие рыбки принялись жадно поглощать его.
– Так что, сможете долететь до Лондона? – небрежным тоном осведомился я у Мартеля.
– Смотрите, вот это крылья, – показал он мне одну из фигурок. – А здесь сидит человек и управляет аппаратом. И образчиком для этой скульптуры, несомненно, послужил предмет, который видели ацтеки. Но как двигаются эти крылья, как они хлопают?.. Да, этот вопрос требует тщательного изучения.
– Мне довелось полетать на планере, который затем разбился. Первый человек, который осмелится подняться на аппарате, скопированном с этой игрушки, будет настоящим храбрецом.
– Я буду этим человеком, – заявил Леон.
Настала ночь, и Мартиники больше не было видно. Мы оказались в темноте, словно на необитаемом острове – звезд видно не было, а ветер все усиливался. О берег с грохотом разбивались огромные валы, и нашу шлюпку сильно раскачивало. Кечу будет непросто подойти и бросить здесь якорь, чтобы мы могли перегрузить на него сокровища.
Время тянулось страшно медленно. Где французы, почему не подходят? Придется, видно, выгрести к берегу до наступления рассвета, чтобы не торчать здесь еще один день.
И тут вдруг наверху послышался шум, и на нас дождем посыпались мелкие камешки. Я поднял голову. Примерно в ста футах над нами раскачивался на ветру фонарь.
– Посмотрите-ка, лампа, – прошептал я своим компаньонам и указал в ту сторону.
Со скалы спускалась группа мужчин. Неужели они нас заметили?
Эти британцы всегда достанут, если не с моря, то с земли.
Жизнь – сложная штука. Моя плененная семья и я находились теперь на расстоянии ружейного выстрела от своих британских, французских и гаитянских врагов. Погода портилась, буря все усиливалась, рыба поспешила уйти на глубину… Одежда на мне стояла колом – настолько она просолилась, – всех нас насквозь продувало ветром, и мы измучились от жажды и усталости. Любого, кто посмеет утверждать, что приключения – это счастье, я назову самым отъявленным лжецом.
– Может, англичане нас не заметят, если мы поплывем к бую, – прошептал Джубаль.
– В такую волну? Да нашу шлюпку в лепешку разобьет о скалы! – выдохнул я.
– Ничего не увидят, если мы встретим их достойным образом, – сказал Мартель и извлек стилет, при виде которого пробирала дрожь. Это было грозное оружие – сталь сверкнула в ночи, как острый осколок льда. Этот ублюдок, похоже, просто сгорал от желания всадить стилет какому-нибудь мужчине прямо между ребер – так я всегда сгорал от желания, лаская и поглаживая женщину. Наш ренегат-полицейский был сродни бешеному псу, которого следовало бы усмирить, но в данный момент мы могли натравить его на противника.
– А вы, похоже, неплохо подготовились, да и смелости вам не занимать, – заметил я, чтобы подбодрить его. – А не могли бы показать, как лучше к ним подкрасться? Мы с Джубалем останемся на страже до прихода «Мон-Пеле». Будем надежно охранять ваши летательные аппараты.
Леон посмотрел на болтающуюся вверху лампу.
– Я предпочел бы резать глотки англичанам всей нашей дружной компанией, Гейдж. Кровопролитие, оно, знаете ли, очень сплачивает.
– Вообще-то я всегда симпатизировал жителям Альбиона, несмотря на различия между Лексингтоном и площадью Согласия, – возразил я. – Они ужасно честные люди, вот только чувство юмора у них своеобразное. И резать глотки англичанам, думаю, больше подходит французам, а не американцам, вам не кажется? Но это не значит, что я не буду молиться и надеяться на вас.
– Да вы бросите меня на этой скале!
Отличная идея, подумалось мне.
– Нет. Если вы поторопитесь, – солгал я Мартелю.
Но не успел он продемонстрировать свое мастерство ассасина или, что устраивало нас куда больше, получить пулю в лоб, как сверху снова посыпались камушки и кто-то крикнул:
– Смотрите, там лодка!
– Слишком поздно, – пробормотал француз. Он быстро убрал стилет, развернул сверток из промасленной тряпицы и достал три пистоля; один из них бросил Джубалю, другой протянул мне, а третий забрал себе, после чего встал, выпрямился во весь рост в нашей раскачивающейся шлюпке и выстрелил. Раздался крик, и фонарь подпрыгнул, взлетел вверх, как метеор, а затем погрузился вниз, в воду. И снова вокруг воцарилась непроницаемая тьма.
– Vive Napoleon![31] – закричал Мартель.
– Лягушатники! – ахнул один из английских матросов. Грохнули выстрелы из мушкетов, и пули просвистели прямо у нас над головами.
– Неужели нельзя было сначала обсудить стратегию, а уже потом орать во всю глотку, как извозчик? – с упреком проворчал я.
– Порыв души истинного француза достоин только похвалы в подобных условиях, – парировал Леон. – «Мон-Пеле» скоро будет здесь. Надо их как-то отогнать, Гейдж.
И мы с Джубалем тоже выстрелили. Британцы тут же ответили огнем, и послышалась богатейшая в своем разнообразии ругань – такую можно услышать разве что где-нибудь в пивной в Плимуте, – а затем все мы принялись перезаряжать оружие. На вершине скалы появились новые огоньки – как видно, была объявлена всеобщая тревога. Пропел рожок, затрещали барабаны. Весь день мы прямо у британцев под носом преспокойно занимались извлечением сокровищ и вот теперь, среди ночи, подняли на ноги целый гарнизон. Неужели Мартель хочет, чтобы они перебили всех нас?
– Мы не можем сражаться со всем этим чертовым гарнизоном, – сказал я. – Давайте поплывем к Мартинике, а потом, позже, ваши ребята вернутся за сокровищами. А я заберу Астизу с Гарри и отправлюсь своим путем.
– Нет, они видели нас здесь. А значит, поняли, что это неспроста. Начнут нырять и найдут сокровища, – ответил Леон. – Мы не можем потерять их, Гейдж. Ни один человек на свете не понимает истинной ценности денег лучше, чем нищий искатель приключений вроде вас.
Увы, но доля истины в его словах была. Всю свою жизнь мы трудимся не покладая рук ради каких-то несчастных барышей в надежде, что потом это позволит нам не работать вовсе. Совершенно бессмысленное занятие, равно как и любовь, следование моде или заседания в Конгрессе.
Откуда-то сверху, с Алмазной скалы, выстрелила пушка. Опустить ствол орудия так, чтобы попасть прямо в нас, они не могли, поэтому снаряд просвистел над нашими головами. Но фонтан воды, поднявшийся при этом из моря, напомнил нам, что и отступление тоже чревато опасностями. Затем защелкали мушкетные выстрелы, и одна из пуль срикошетила от скалы и застряла в борту нашей шлюпки. Слишком близко! Прежде, под навесом из каменного выступа, мы находились в безопасности, а здесь, в крохотной бухточке, были на виду, словно рыбки в аквариуме. Я даже позавидовал темной коже Джубаля – его почти не было видно.
