глубине сознания. Я дал клятву, и теперь, когда точно знал, где находится Оберон, у меня не было выбора. Я должен был идти вперед, так или иначе. Я не мог вернуться в Эндир.
Это был бы не первый раз, когда я проливал кровь – много крови – чтобы повлиять на будущее мира. Цель оправдывала средства. По крайней мере, именно это я пытался говорить себе, когда воспоминания о криках и уничтоженной плоти преследовали меня в полуночные часы. Я отнял так много жизней сотни лет назад, и я сделал это снова совсем недавно. Когда же это закончится?
Тесса боялась, что она потомок Богини Смерти, но именно я был тем, чьи руки унесли бесчисленное количество жизней из этого мира.
– Кэл? – знакомый голос Нив прорвался сквозь туман в моем сознании.
Все четверо ждали моего решения, сидя на лошадях, но у меня его не было. Как бы сильно я ни ненавидел смерть, я не мог повернуть назад.
Тесса пронзила меня взглядом. Она почти незаметно кивнула, словно понимала, словно видела призраков, которые преследовали мои мысли.
– Мы могли бы подойти к горе с другой стороны и пересечь западные вершины.
– Разве их возможно пересечь? – спросила Фенелла.
Тесса тонко улыбнулась:
– Южный горный хребет определенно непроходимый. Но, судя по тому, что я читала, район перед нами не так уж плох. Мы можем обогнуть подножие горы Лумикан, вон той большой вершины, затем подняться на горы поменьше и вернуться на наш маршрут до пещеры Оберона. Где бы она ни была.
– Звучит заманчиво, – кивнул Аластер.
Но Фенеллу было не так легко убедить.
– Что, если ты ошибаешься?
– Тогда мы придумаем другой план, – сказала Тесса. – Но я думаю, что попробовать стоит. Калену не придется убивать сотни людей.
– Кэл, решать тебе, – сказала Нив.
Вот цена королевского титула. Многие завидовали могуществу абсолютной власти. Но вместе с этой властью приходила и ответственность, настолько большая, что временами она становилась удушающей. Соверши ошибку – одно неверное решение – и последствия могут быть катастрофическими, особенно сейчас.
Я мог бы прорваться сквозь эту армию за считанные минуты, и мы могли бы уже подниматься по тропинке вдоль утеса к Убежищу Оберона. Если бы Король Света решил сразиться с нами в будущем, у него было бы меньше воинов, которых можно было бы призвать к оружию. Моему народу никогда больше не пришлось бы беспокоиться о светлых фейри.
Но воспоминания возвращали меня к тому моменту, когда я стоял в колышущейся траве лицом к лицу с Обероном и направлял свою силу на столкновение с его силой. Я предпочел войну капитуляции, жестокость – милосердию. Было так много других вариантов, которые я мог бы выбрать вместо того, чтобы направлять свою армию по всему Королевству Света и уничтожать все на нашем пути.
В Эсире осталось так мало фейри. Если бы я продолжал убивать, и убивать, и убивать, за что и кого я бы вообще сражался? Королевство костей, и ничего больше.
Закрыв глаза, я сказал:
– Мы пойдем долгим путем.
Фенелла стиснула зубы, но спорить не стала. Я взял инициативу в свои руки. Тесса ехала рядом со мной. Нив и Аластер замыкали шествие. Мы приближались к горе так тихо, как только могли. Когда мы оказались у подножия, ветер донес до нас звуки жизни. Мы услышали бормотание голосов и хруст топора по дереву. Ржали лошади, потрескивал огонь, сквозь этот оживленный гул флейтист играл печальную мелодию. Знакомая песня, которую знали все фейри, та, что прославляла души умерших.
– Ты принял правильное решение, – сказала Тесса, взглянув на меня. Она свободно держала поводья в руках и улыбалась. – Эти светлые фейри не заслуживают смерти.
– Я волновался, что клятва заставит меня растоптать их в любом случае. И это все еще может случиться, если этот маршрут окажется настолько труден, как думает Фенелла. Но мы должны вести себя тихо. Если мы можем слышать их, они могут слышать нас.
Тишина воцарилась в нашей компании, когда мы почти вплотную приблизились к лагерю фейри. Сквозь дымку костры выбрасывали искры в небо, и скорбная песнь мертвых разносилась по холмам, становясь с каждой минутой все громче и сильнее. Наконец, отдаленный вид лагеря скрылся из виду, а мы двинулись вдоль подножия горы на запад.
Тесса перевела дыхание, когда мы вышли на песчаную береговую линию. Вода плескалась о копыта лошадей, насыщенная ароматами соли и рыбы. Ветер трепал волосы вокруг лица Тессы, и на мгновение я был очарован светом, который танцевал на ее коже. Здесь, на краю Эсира, туманы рассеялись, и я чувствовал освобождение. Это был первый раз за столетия, когда я стоял в залитом солнцем мире, свободном от тумана.
И все же я не мог отвести глаз от нее.
– От тебя, черт возьми, захватывает дух, любовь моя.
Тесса вздрогнула, и румянец залил ее щеки. Такой яркий цвет. Темнота скрывала истинную глубину красок, и теперь, когда я смог увидеть Тессу такой, какой она была на самом деле, мне захотелось насладиться каждым мгновением.
– На тебя тоже приятно посмотреть.
– Снимите комнату, вы двое, – со смехом сказал Аластер, подъезжая на своей лошади и запрокидывая голову навстречу солнцу. Его серьги заблестели в лучах света. – Ради луны, я и забыл, каково это!
Я заметил удивление на лице Тессы, поэтому объяснил:
– Остальная часть побережья не такая. Туман простирается в море на многие мили, а я никуда не плавал со времен войны.
– Почему здесь все иначе? – спросила она.
– Если бы мы знали, – сказала Нив, кивая на горы позади нас, – это та же чертова причина, по которой солнце продолжает светить над Альбирией. Дело рук Оберона.
– И когда мы убьем его… – Тесса замолчала.
– Королевство Бурь будет единственным местом в Эсире, где есть солнце, – сказал я, мрачная уверенность оседала у меня в животе, как старое молоко. Эсир никогда не будут прежним, даже если мы победим. Это было то, чего я так долго хотел – увидеть, как мои туманы проносятся над последним клочком земли Оберона.
Но теперь, когда это наконец произошло, победа была горькой на вкус.
Не имело значения, что фейри и люди когда-то нашли способ изгнать богов. Те древние существа все еще преследовали эти земли, уничтожая все, что могли, и единственное, что оставалось позади, – это туман, тьма и смерть.
На западной стороне гор чистое небо открывало беспрепятственный вид на коварную тропу впереди. И только у вершины путь исчезал под
