Барон не отличался особой воинственностью, слыл большим любителем искусства, особенно древней Терры. И в целом не выделялся на фоне прочих многочисленных баронов независимых домов, вошедших в Альянс Сектора.
Его последние действия и целая паутина династических браков, создавшая в Альянсе мощную фракцию, говорило Марку об обратном.
Личное дело, даже самое подробное, позволяет узнать информацию о человеке, составить о нем первичное впечатление. Но узнать человека, лучше его понять, не поможет никакое личное дело или самое подробное досье. Для этого нужно встретиться с человеком. Неплохо также побывать в месте, где он живет. Место может оказаться многословнее любого досье. Важно видеть.
Слуга в расшитой золотыми шнурами ливрее сопроводил его в большую комнату, обставленную роскошной мебелью. Но внутреннее убранство поражало не только роскошью, как раз таки этим Марка сложно было удивить, а чем-то непонятным... Вкусом, что ли? Именно это слово подходило больше всего.
Что-то подсказывало Марку, что все убранство комнаты барон привез с собой.
Любовь к роскоши — черта свойственная достаточно многим баронам и графам. Некоторые правители Благородных домов спускали на предметы искусства суммы, равные постройке неплохого крейсера.
Марку подобная глупость была непонятна. Но на подобные «шалости» он смотрел сквозь пальцы. Особенно если они были свойственны его врагам.
Его внимание привлекло несколько выглядящих довольно старыми, а значит и дорогих картин. Они весели на стене, заключенные вместе с рамами в сверхпрочные прозрачные пластиковые контейнеры, со сложной системой климат контроля. Что только подтверждало их ценность.
Встав перед одной из них, он некоторое время разглядывал полотно. Изобразительное искусство никогда не входило в число его приоритетов. Оно ему было просто неинтересно. Марк с трудом отличал один художественный стиль от другого. «Арборвитэ» этому не учило. Так что в этом плане в его знаниях зиял даже не пробел, а огромная, зияющая пустотой пропасть. Кое-что он почерпнул впоследствии из сети, но по верхам.
— Не думал, что вы примите мое приглашение, — донеслось откуда-то из-за его спины.
Марку с трудом удалось сохранить хладнокровие. Он не вздрогнул и не стал оборачиваться. Просто сделал вид, что любуется картиной. Тем более та была из того типа, когда понятно, что изображено. А не та, где в непонятной мазне или сочетании гротескных фигур нужно отыскать высокий смысл. Который, без всяких сомнений, заложил в полотно гениальный, но почему-то больше похожий на плохого маляра художник.
А тут все ясно — что-то историческое: древние люди в древней одежде.
— Питер Пауль Рубенс, «Суд Париса». Естественно, всего лишь копия. Но весьма качественная. Созданная еще на Терре в докосмическую эпоху. Так что, после утраты оригинала вместе с прародиной человечества, это полотно можно считать подлинником.
Марк дождался, пока человек не подойдет. И только когда барон поравнялся с ним, замерев перед картиной, слегка повернул голову.
В предках барона Джейсон Тао де Джабал явно затесались халифатцы. Об этом говорили черты лица и небольшая смуглота кожи. Хотя последнее могло быть просто загаром. Он выглядел довольно молодым для своих шестидесяти семи лет. Несмотря на небольшую полноту, в бароне чувствовалась крепость. Редкие, слегка вившиеся волосы побелила седина. Маленькая бородка и усы тоже были подернуты сединой, но все же сохранили природный черный цвет.
Вместо привычного Марку скафа на нем оказался обычный парадный мундир. Но это неудивительно. Марку всегда казалось, что в Благородных домах всего четыре вида одежды: скаф под военный мундир, скаф под парадный военный мундир, военный мундир и парадный военный мундир.
Иногда женщины надевали платья. Но совершенно непонятно — зачем.
Сам он чаще всего обходился первым вариантом. Или вторым, предварительно избавившись от ненужных элементов в виде россыпи наград. Настоящий Марк Ортис получил их еще до совершеннолетия за невероятные заслуги перед домом Фобос — рождение в правящей семье и четырнадцать лет жизни. Впрочем, наград было несколько больше, возможно его также наградили за первый сделанный шаг и первый самостоятельный поход на горшок. Либо их давали за просто сданные, насчет положительно бывший клон сильно сомневался, общеобразовательные тесты.
— И что вы думаете об этом полотне? — спросил барон, все еще не глядя на Марка.
— Только то, что стандарты женской красоты с того времени резко изменились. Три прекрасные богини не смогли бы пройти даже предварительный этап отбора на современный конкурс красоты. — Марк поблагодарил свое пристрастие к теме Троянской войны. В живописи он ничего не смыслил, но этот мифический сюжет неплохо знал. В конце концов большая часть тяжелых крейсеров его флота носит имена героев именно этой войны.
Не самая полезная для выживания информация, но почему-то она привлекла его внимание.
— Тут вы не правы, — губы барона коснулась едва заметная улыбка. — Посмотрите ради интереса, что творится на подобных конкурсах в Демократическом Альянсе и Соединенных Системах.
— Спасибо, но поверю вам на слово — поберегу свое чувство прекрасного и нервы.
Некоторое время они молча стояли перед картиной.
— Не могу сказать, что очень рад вас видеть, — продолжил барон, вторя недавним словам графа Александра де Пеан. — Но эта встреча была необходима.
— Кому именно?
— Нам обоим. Скажи Марк… Я ведь могу тебя так называть?
— Вы гораздо старше меня по возрасту. Так что можете называть, как вам будет угодно. Я придаю мало значения всем этим титулам и ритуалам.
— Но рвешься к власти. И грезишь империей.
— Я не грежу, — теперь в голосе Марка сквозила твердость. — Я — создаю! И просто хочу, чтобы моя родина, сектор Тартар-2, перестал быть ничем. Огромное пятно на карте, от которого ничего не зависит. — Он позволил себе добавить в голос немного патетики. В конце-то концов, в глазах этого старого, много чего повидавшего человека, он всего лишь юнец. И надо придать этому образу новых черт. — Мы достойны большего! А для этого сектор должен объединиться! Сегодня наемники, завтра корпораты, послезавтра будет кто-то еще. Пока миры Центра заняты войной, пространству выпал редкий, уникальный шанс. Другого такого может не быть!
— Но объединяться мы будем под твоей единоличной властью… Знаешь в чем проблема всех империй? В неограниченной власти импертатора! Когда император нормальный, все идет гладко. Но стоит на трон пролезть глупцу или моральному уроду — все идет под откос.
— Единоличная власть в условиях Галактической Паутины не более чем наивная мечта, — поморщился Марк. — Везде большая часть полномочий остается на местах. Халифатские бейлербеи, избранные системные губернаторы и гранд-губернаторы подсекторов в Демократическом Альянсе и Соединенных Системах. Маршалы Конфедерации. Список можно продолжать очень долго. Даже в империи Тысячи звезд при всей декларируемой верховенстве власти императора власть над системами и подсекторами принадлежит местным дайме.
— Но ты все же попытаешься.
— А хоть что-то, кроме диктатуры, на этом этапе способно объединить Пространство? К тому же, я готов делиться властью.
— Я читал твои наброски законов, — покивал барон. — Они достаточно продуманны, хоть там еще хватает белых пятен.
Марк пожал плечами.
— На то они и наброски.
— Кое-что, ты продумал весьма неплохо. — Скупая похвала была столь неожиданной, что Марк насторожился и стал слушать барона еще внимательней. — Сенат из двух палат. В первой палате представители Благородных домов, во второй — избираемые представители от подсекторов. Двадцать преторов возьмут на себя функции верховной судебной власти и станут разбирать дела между домами. Сенат двумя палатами избирает двенадцать из них. Но за тобой остается право назначить верховного претора и оставшихся восемь мест. Судить Благородные дома… Тебе не кажется, что в руках верховного претора окажется колоссальная власть?
