Данная книга предназначена только для предварительного
ознакомления! Просим Вас удалить этот файл с жесткого диска после
прочтения. Спасибо.
Элиза Крейв
Надлом
Надлом — 1
Оригинальное название: Eliza Crewe «Cracked» 2013
Элиза Крейв «Надлом»
Перевод: Варя Бородкина (1-17), Аня Фетисова (18-21)
Бета ридер: Isabella Axentseva
За обложку спасибо: https://vk.com/sixfearscovers
Переведено специально для группы: https://vk.com/youngadultfiction
Любое копирование без ссылки
на переводчиков и группу ЗАПРЕЩЕНО!
Пожалуйста, уважайте чужой труд!
Аннотация
Знакомьтесь с Медой. Она ест людей.
Ну, точнее, их души. Но только души тех людей, которые того заслуживают. Она особенная, и не
ее вина в том, что она наслаждается этим. Она нехорошая девочка, да, но ничего не может с
этим поделать. К тому же, что ей еще остается? Ее мама убита, а других «пожирателей душ»
рядом что-то не наблюдается. Во всяком случае, пока она не встречает трех мужчин в костюмах.
Они могут делать то же, что и она. Они такие же, как она. Наконец-то, у Меды появилась
возможность узнать, кто же она на самом деле. Если бы только не одна проблема: они хотят ее
убить. До того, как они успевают это сделать, Меду спасают Тамплиеры, члены элитной группы,
посвятившие свои жизни истреблению таких, как Меда. Вот он — шанс! Прикинуться «хорошей
девочкой» и, в конце концов, узнать, кто же она такая.
Глава 1
Вы знаете, что есть люди, которых нельзя злить, потому что это нехорошо. Например, свою
маму… если она у вас милая.
Вы знаете, что есть люди, которых нельзя злить, потому что у них есть власть, чтобы вас
наказать. Полицейских, политиков, шизанутых санитаров психушек, свою маму… если она у вас
злобная.
Но вы не знаете, что есть и другие люди, которых злить нельзя, так как никто не выжил, чтобы
вас об этом предупредить.
Я из этих «других».
Я пожираю души. Оболочки, с которыми они идут в комплекте, могут быть не ахти, но, к
счастью, я обладаю способностью очищать свою еду от скверной шелухи. Мои зубы рвут кожу,
челюсти ломают кости. Я быстра, молниеносно быстра, убийственно — о-так-это-была-твоя-жизнь?
— быстра. В память о своей (милой) маме, я пытаюсь поедать только плохие души. Для того чтобы
делать это, есть и другие причины, но они для хороших людей. Я не такая.
Наверное, поэтому я тут чувствую себя как дома.
Маленькие комнаты, толстые стены. Приглушенный шепот и раздражающие завывания.
Симфония страданий в такт наказаниям.
Маллиганская Психиатрическая Лечебница — обычная, просто разрекламированная
психбольница — тюрьма из трещин и серости.
Треснувшие подоконники, треснувшие стены, треснувшие умы. Не зли тут никого, и тогда не
будет треснувших черепов.
Серые стены, серые полы. Серые — когда-то бывшие белыми — рубашки. Кожа больных?
Серая. Кровать с металлическим каркасом? Постельные принадлежности? Серые, серые, серые.
Решетки на окнах…
Черные.
Упс. Картинка разрушена.
Маленькая поправка: тюрьма из трещин, серости и черноты.
Звук хлопнувшей двери вибрирует в темном коридоре, и я приподнимаюсь, опираясь на локти.
Стоит громкому хлопку стихнуть, как снова воцаряется мертвая тишина. Сейчас середина ночи,
может быть, раннее утро, не слышно ни единого шороха. Я до боли напрягаюсь, вслушиваясь в
тишину, ожидая. Наконец раздаются тяжелые шаги — ботинки стучат по линолеуму точно
барабанная дробь.
Кто-то идет. Мои пальцы сжимают выцветшее одеяло. Надеюсь, это он.
В ночную смену работают два санитара, значит пятьдесят на пятьдесят на то, что это может
быть и Гидеон.
Мне нужен другой — Самсон. Я тут из-за него. Меня привела к нему девочка-призрак, Келли.
Сначала я не собиралась ей помогать, но она настаивала. Она все настаивала и настаивала, пока мне
2
не захотелось ее прибить. Они все такие — призраки, осознавшие, что я их слышу. Вечно что-то
требуют, и при этом их невозможно убить.
Обернувшись, я вижу в тенях полупрозрачное тело Келли. Она напряженно застыла, наклонив
голову и глядя сквозь стену на кого-то, невидимого мне. Кого-то в больших, громко стучащих по
линолеуму ботинках. При их приближении она отступает назад. Камера настолько крошечная, что,
сделав несколько шагов, она упирается в противоположную стену. Ну, вообще-то она проваливается
в нее.
Один взгляд на Келли, и я выпрямляюсь на постели. Возбуждение искрами бежит по венам.
Санитар, идущий по коридору — Самсон. Ее убийца.
Я бы могла схватить этого мерзкого санитара в его же собственном доме, спрятаться на
парковке у его машины, позвонить и сказать, что хочу купить его выставленный на продажу диван.
Мне не нужно было попадать в психушку, чтобы добраться до него. Просто в этом есть что-то
поэтическое — в воссоздании сцены, сыгранной санитаром с его собственной жертвой, но только на
этот раз с совершенно другой концовкой.
Келли со мной не согласна. Она хотела, чтобы я покончила с ним еще недели назад. Большую
часть времени здесь она прожигает меня нетерпеливыми взглядами и водит серебристыми пальцами
по грязным серым стенам. Однако если ей не нравится мой план, пусть ищет другого видящего
призраков пожирающего души монстра. Я за свои семнадцать лет ни разу на таких не наткнулась, но
она может попробовать поискать. Как говорила моя мама: есть два пути сделать что-то — легкий и
правильный. Хотя, с другой стороны, еще она говорила мне не играть с едой.
Я бы не сказала, что мы с Келли — друзья. А скорее, она бы не сказала, что мы друзья, даже
если бы могла говорить. Она же может только бомбардировать меня своими воспоминаниями. Келли
попала в психбольницу, потому что не могла принять то, насколько чудовищен мир. Я — одно из его
чудовищ, так что у нас с Келли мало что общего.
Но сейчас я — это все, что у нее есть, и, слыша, как приближается ее убийца, она смотрит на
меня, ища во мне успокоения.
