Я стоял в толпе, уставившись на страшного человека со страшной улыбкой.
Я знал его тайну, а он знал мою.
Закончив выступление, музыканты «Распутина» отсоединили свое оборудование, и на сцену вышла рок-группа «Концертино». Голос у солиста был пристойный, но это не спасало сырые аранжировки и злоупотребление искажением звучания, к тому же, отсутствовало сумасшедшее сценическое обаяние Карлины Карлайл, «Старлайт» опять начал выглядеть пыльным и обветшавшим. Обычная арендованная площадка.
Элис по-прежнему стояла в кружке своих друзей, и я вдруг решил, что мне станет лучше, если я выпью воды. Это был подходящий повод подойти к ней. Можно просто пройти мимо. А можно что-нибудь сказать или вдруг она сама меня окликнет. Короче, я направился к бару.
Гитарист из «Распутина» появился бесшумно. Только что я был совсем один, пробираясь вдоль стены к пожарному выходу. И вот он уже рядом, зловеще подсвеченный зеленой табличкой «Выход».
Он кивнул в сторону Элис и ухмыльнулся, будто знал нечто очень забавное.
— Прелесть! Но с такими, как эта, надо быть настороже. Может подкараулить на парковке и поцеловать взасос, сунув свой холодный железный язык тебе прямо в глотку.
Я отпрянул, но басист удержал меня, поймал за подбородок, впился пальцами в тонкую кожу под скулой. Потом притянул меня к себе так, что моя шея изогнулась под неестественным углом. Дыхание у него было горячее, пахнувшее паленой листвой.
Мы стояли в зеленом свете таблички и смотрели друг на друга. Мне было больно, но я не вырывался. На сцене он мог маскироваться, а здесь, внизу было глупо так себя раскрывать. Его глаза были неестественно темными. Не говоря уже об острых мелких зубах, едва помещавшихся во рту.
Я не шевелился, решив вытерпеть все, лишь бы не привлекать внимания.
Он наклонился, и тень от полей его шляпы накрыла нас обоих.
— Ты бледный и холодный, от тебя воняет железом. — Он говорил с усилием, казалось, слова с трудом протискиваются сквозь частокол его зубов. — Не притворяйся, будто ты не заражен и тебе не больно. Тебя выдают дыхание и белки глаз. Отрава уже у тебя в крови!
Я стоял, не в силах отвернуться, когда он наклонился еще ниже, еще крепче стиснул мой подбородок и хрипло прошептал:
— Неужели только такой урод, как я, способен сказать тебе правду: ты умираешь!
Глава седьмая
УМЕРЕТЬ МОЛОДЫМ
Пульс взорвался так, что пришлось вытянуть вперед руку, чтобы не упасть. Здание сначала навалилось на меня, потом откатилось обратно. Держась за стену, я смотрел на гитариста. Я не хотел делать ничего такого, чтобы он решил, будто его слова произвели на меня впечатление.
Умираю? Сама эта мысль была настолько чудовищной, что я растерялся. Да, возможно, я заболел, но — умираю?
Но где-то в глубине души я знал, что в его словах есть доля истины. Вспоминая все случаи, когда мне становилось плохо от поездки в машине или из-за стальных рабочих столов в лабораторном крыле школы, я не мог не признать, что каждый следующий раз был, пусть ненамного, но хуже предыдущего. Впрочем, если придерживаться фактов, то я и так зажился. Так сказать, злоупотребил гостеприимством, вместо того, чтобы много лет назад упокоиться на неосвященном участке кладбища, как Натали Стюарт.
Нет. Не как Натали — как тварь, зарытая под ее именем.
Мне вдруг стало так холодно, что я задрожал.
Гитарист наклонился ко мне и улыбнулся — почти по-доброму. Его нос очутился в неприятной близости от моего.
— Я могу изменить твою жизнь, — прошептал он. — Если сейчас пойдешь со мной, я спасу тебя.
Да, но на сцене «Концертино» играли песню под названием «Убей трусов», и никто не спас Келлана Кори. Неважно, что он был невиновен, а судебное решение округа было обыкновенным убийством, только под другим названием. Главное, ни в коем случае не общаться с чужаками. Иначе не успеешь опомниться, как тебя вздернут.
Я положил руку на запястье гитариста и вывернулся.
Его глаза были сплошными провалами тьмы, вдруг яростно и жарко вспыхнувшими под полями шляпы.
Я быстро — прежде, чем он успел меня поймать — повернулся и зашагал в сторону, куда направлялся до этого.
Сердце тяжело и испуганно бухало в ребра, пока я пробирался сквозь толпу к месту, где стоял Росуэлл — мой друг Росуэлл, который слишком громко говорил и смеялся, размахивал руками и почти всегда мог заставить меня чувствовать себя нормальным.
Я знал, что на этот раз одного моего притворства будет недостаточно. В ушах продолжал звучать голос гитариста, вновь и вновь отражаясь от стенок моей черепной коробки, как тихое эхо: «Ты умираешь».
Когда я добрался до биллиардных столов, Дрю терроризировал беднягу Росуэлла «в девятку» — один за другим забивал шары, тут же объявлял новую партию и продолжал начатое.
— Ну, что там стряслось? — спросил Дэни, опершись на кий.
— Ничего, — ответил я, откашлявшись. — Так, маленькое недоразумение.
Дэни как-то нехорошо посмотрел на меня. Обычно, если ситуация грозила стать напряженной или неприятной, он с легкостью обращал все в шутку, но теперь почему-то на его лице не было улыбки.
— Немного странное место для недоразумений, знаешь ли. Чего он хотел?
«Ты умираешь. Ты умираешь».
Я невольно покосился в сторону пожарного выхода. Там никого не было, только зеленая табличка светилась над дверью, слегка помаргивая.
Дэни продолжал разглядывать меня с бесстрастным видом.
Что хотел этот тип? Куда-то меня отвести, что-то дать или что-то рассказать. Он сказал, что хочет меня спасти, и я тоже этого хотел, но только не посреди «Старлайта», не на глазах у всех, и не так, чтобы моим спасителем оказался подозрительный желтозубый тип с полыхающими черными глазами. И еще я не мог отделаться от взгляда Дэни, который, казалось, только и ждал, когда я себя выдам.
От ответа меня спасла Тэйт. Тяжело дыша, она вернулась к столам. Лицо ее блестело от пота, футболка на плече была разорвана в том месте, где кто-то из зрителей схватил ее за ворот.
Она подтянулась и села на бортик как раз в тот момент, когда Элис сбегала по лестнице у нее за спиной. Я было подумал, что они тусовались вместе, хотя никогда не видел, чтобы они разговаривали друг с другом.
Элис равнодушно прошла мимо Тэйт и направилась прямиком ко мне.
— Привет, Мэки! А я тебя ищу. Говорят, ты вчера приболел? Росуэлл сказал, что ты пошел домой. Ну, как себя чувствуешь, поправился?
Если бы! Но я небрежно пожал плечами:
— Да ерунда, забей!
Элис подняла на меня глаза, заправила волосы за ухо.
— Слушай, я хотела тебя спросить… Стефани завтра устраивает вечеринку, придешь?
Я смотрел на нее и улыбался. Это было так приятно — улыбаться.
— Конечно. Наверное.
Справа я чувствовал на своем лице взгляд Тэйт. И от этого мне хотелось посмотреть на нее и одновременно сбежать.
Элис вздохнула и прислонилась к стене, слегка коснувшись моей руки. В тусклом свете биллиардных светильников ее волосы казались бронзовыми.
— Слушай, ты вообще пробовал пробиться к сцене? Сегодня тут просто безумие! Представь, какие-то придурки едва не посадили меня на пульт — нарочно! Но я им не какая-то потная фанатка!
Тэйт спрыгнула с бортика и с раздражением посмотрела на нас обоих.
— Тогда не ходи на танцпол, раз ты не такая!
Элис приоткрыла рот, будто хотела что-то сказать, но Тэйт с вызовом прошла мимо и выдернула кий из рук Росуэлла.
Элис вздохнула, а когда обернулась ко мне, ее глаза погрустнели.
— Ничего себе! Вот до чего доводит отрицание утраты! Она все время пытается вести себя так, будто ничего не случилось!
Я отставил ее слова без ответа, потому что проблема была совсем не в этом. Проблема заключалась в том, что Тэйт думала о произошедшем совершенно иначе, чем остальные.
Тэйт с грохотом собрала все шары в пластиковый треугольник. И вдруг мне захотелось попросить у нее прощения. Извиниться за то, что не нашел смелости выслушать ее, позволил в одиночестве стоять перед классом, хотя на ее месте должен был быть я.
Элис наклонилась ко мне, наблюдая за тем, как Тэйт снимает треугольник.
— Слушай, ты не знаешь, как там у них в семье? По-моему, она сейчас должна быть дома, скорбеть или как там, ну, ты же понимаешь, да?
Я пожал плечами. Близнецы дружили с Тэйт со средней школы, но она принадлежала к тем людям, которых можно узнать по-настоящему только тогда, когда они сами этого захотят.
— Эй, Мэки, не хочешь сыграть? — спросил Дрю, кивая на стол.
Я помотал головой.
Дрю пожал плечами и передал кий Дэни, который натер его мелом и примерился. Пирамиду он разбил сносно, но не закатил ни одного шара.
Тэйт улыбнулась мне недоброй многозначительной улыбкой, будто представила, как я буду выглядеть с куском ржавой арматуры между ребер.
