15
Никита Трифонов лежал на мокром снегу, на лицо его падал снег, но маленький оракул не чувствовал его ледяных касаний — он видел сон. Глаза так и бегали под закрытыми веками.
Очередной сон. Новый сон.
Последний сон.
Он не знал, откуда они появились, да и неважно это. Они уже здесь были — вот что главное. Это была их земля, земля по праву, бескрайние владения, простирающиеся от моря и до моря, сверху накрытые голубым сияющим куполом неба. Это было привольное житье, и никто не мог помешать этим созданиям строить свое государство. И они строили, одна за другой вырастали их деревни — пусть небольшие, не блещущие красотой, пусть просто набор грубых каменных хижин, — но это были их хижины, в которых они прятали свои массивные неуклюжие тела от непогоды, и гроз.
Ну разве людишки, хилые человеки, едва перешагнувшие из каменного в бронзовые век — слабые червячки, что звали их троллями, могли быть помехой? Люди селились под боком, в своих убогих деревянных домах, и скоро тролли поняли, что их можно использовать в своих целях. Ритуальная магия была подвластна троллям, и скоро уже с каждой человеческой деревни собиралась жуткая дань. Взрослые, женщины, дети, вот дети особенно интересовали существ, которые довольно скоро стали называть себя Хозяевами.
Но ведь они и были Хозяевами, разве не так?
Сила их росла, и с каждым новым пройденным веком они все больше переселялись из северных областей, где зародилась их цивилизация, в области южные, плодородные, полные людей — крепких и здоровых, а люди, люди и были залогом силы троллей.
В ту цветущую эпоху, которая для нас погребена под спудом тысячелетий, когда еще не зародилась великая цивилизация Египта, а Греции и этрускам еще предстоял трудный поход в гору познания, государство троллей достигло своего апогея, став величественной державой, слухи о мощи которой доходили даже до самых отдаленных земель. Пожалуй, никто на тогдашней земле не мог противостоять их совокупной мощи, во многом подпитываемой магией, разве что Атлантида, которая, впрочем, тогда еще только набирала силу и знать не знала о предстоящем огненном шторме.
В это-то легендарное время и был построен здесь, на этой богатой южной земле, город. Исполинский мегаполис, столица государства троллей, сосредоточие силы и магии их народа. Город, который многочисленные рабы из числа людей, а также их оставшиеся свободными соплеменники назвали Логово Троллей, или на одном мертвом языке — Тролльхеттен.
Могуч был город этот, простерший на многие версты щупальца районов и кварталов, пытливо тычущий небеса шпилями своих строений. Велик и могуч, и всякий путник, которому довелось увидеть эту евразийскую жемчужину, неизменно падали на колени, пораженный его великолепием.
Сильны были тролли, сильна их империя, но как всякая цивилизация, у нее было свое начало и свой конец. Никогда уже не узнать, что именно произошло с этим странным народом — все свидетели мертвы и сгинули в хаосе прошедших лет. И многочисленные рабы сгинули вместе со своими Хозяевами.
Троллей настигло проклятие. Кто проклял, и за что — тайна, и останется ею навсегда. Они стали бояться солнечного света, сначала бояться, потом болеть, а потом умирать, обращаясь в грубые каменные статуи. За неполные десять лет число их сократилось до совсем малого количества, а те, что остались в живых, страдали добрым десятком страшных болезней. Они вымирали, вымирали на глазах.
Другие бы сгинули. Сколько цивилизаций вот так пало во прах, не оставив после себя даже легенд и сказок. Другие, но не тролли. Сильные маги, они не вымерли, они… ушли. Все до единого, те, кто еще оставался в живых. Уход их сопровождался грандиозным жертвоприношением, которое должно было открыть дверь отсюда.
Куда они ушли? Далеко, может быть в иной мир, может быть дальше. Кто знает… После них остались смутные легенды, которые передавались людьми из поколения в поколение, пока не превратились в сказания, а после и вовсе в сказки — страшилки для маленьких детей, и город Тролльхеттен, опустевший, превратившийся в некрополь, и суеверные люди боялись подходить ближе чем на десяток километров к вымершему мегаполису.
Минули годы, века, тысячелетия. Сказки оказались прочнее каменных стен, и все так же непослушным детям рассказывали про страшных ночных троллей, хотя сами при этом уже ни капли не верили в их существование. А город исчез — ушел под землю, скрытый пролетевшим над ним сонмом веков.
Люди забыли. И уже не так давно основали на месте ушедшего в землю Тролльхеттена свое поселение, что со временем разрослось, расширилось, взметнуло в небо громады панельных домов, корпуса завода с подпирающей облака дымовой трубой. И люди размножились, ощущая себя хозяевами здешней земли. Они как-то раз даже выдвинули идею, что кроме них никого нет. Глупые люди с короткой памятью. Двадцать пять тысяч человек над похороненной в земле чужеродной святыней…
Но кто же знал, что когда-нибудь тролли вернутся?
А они вернулись. Вернулись из непонятых туманных далей, преодолев бездну веков и расстояний. И нашли на месте своей великой Столицы людской муравейник, который к тому же по размерам в два раза превышал их Тролльхеттен.
Вернулись не все. Далеко не все, но проклятие отстало от них, болезни отступили, и лишь солнечный свет был для них смертелен. Тролли были в ярости, как же так, их — истинных хозяев этой страны задвинули под землю жалкие людишки, корм для их псов и сырье для ритуалов! Но что могли теперь сделать тролли, если выбирались на поверхность исключительно по ночам. К тому же обнаружилось, что наверху им стремительно становится хуже, и старые болезни снова поднимают голову.
Тролли остались внизу, в пещерах, на обломках своего Чудо-града и стали думать. Решение пришло быстро — если нельзя приспособиться к Поверхности, надо поверхность приспособить к себе.
В ту ночь начала лета и было совершено темное чародейство: оно не прошло даром, почти трети троллей пришлось отдать свои жизни ради воплощения колдовства. Они не колебались, все до единого пошли под жертвенный нож. И потекла наверх древняя темная сила, из каждой щели в породе, из водяных скважин и колодцев, вверх-вверх, как ядовитый газ, пока не собралась в небе над городом Черная Вуаль. Невидимая, неощутимая, но вместе с тем влияющая на судьбы людей. С тех пор и пошло ветшание города и одновременное возрождение твердыни троллей — Тролльхеттена. Вуаль эта, странно действовала на людей, изменяя и коверкая их разум и тело, а также стала причиной появлений совсем новых существ, предназначение которых было не ясно. Когда пошли первые люди, стало проще — они использовались для колдовства, насыщали его, и все больше и больше распространялась эта зараза, и все больше людей попадало под ее действие.
Больше, да не все. Часть почему-то упорно не желала под землю. Почему, тролли не могли понять, и, в конце концов, оставили их в покое, закрыв для надежности границы.
И недолог уже был тот час, когда поверхность окончательно трансформируется и легионы измененных людей, а также немногочисленные оставшиеся Хозяева поднимутся наверх, чтобы окончательно вступить в права владельцев этой земли.
По праву истинных Хозяев и града их вечного и неразрушимого — Тролльхеттена.
Никита моргнул и открыл глаза, некоторое время слепо глядел вверх, потрясенный открывшимся ему видением. С трудом разомкнул высохшие губы и тихо промолвил:
— Мама все-таки была не права…
В глазах его отражалось синее небо…
Они стояли на крыше, он и она, взявшись за руки, а их любовь вилась над ними бескрылой птицей. Внизу под ними лежал город — мертвый, холодный, и вместе с тем готовый к возрождению. Сверху падал снег — нежный, мягкий, очень красивый, он посверкивал, игриво серебрился и, кажется, улыбался двоим, что стояли на самом краю обледенелой крыши, посередине медленной, кружащейся в темпе вальса метели.
Сначала они молчали — все слова уже были сказаны, решение принято, и осталось лишь решиться и сделать шаг. Пять этажей пустых заледенелых квартир. Они одни. Ну и пусть.
Она улыбнулась. Впервые за долгое время. И он тоже, неумело, чувствуя какое-то глупое воодушевление, словно впереди была не смерть, а долгая и счастливая жизнь.
Сбросившие оковы, разбившие барьеры, отринувшие рамки — они стояли и по-детски радовались кружащему снегу.
Ее губы разомкнулись, и она прошептала совсем еле слышно:
— Мы как Ромео и Джульетта…
А он крепко сжал ее руку. Глубоко вздохнув морозный, пахнущий фекалиями воздух, они сделали шаг — с крыши, и из жизни, сделали со счастливыми улыбками на лицах.
Падали молча, и лишь у самой земли, повинуясь дремучему инстинкту самосохранения, она коротко крикнула, и тут же этот последний всплеск жизни оборвался глухим ударом.
