Финч невозмутимо заметил:
– А мне помнится, что нас вообще здесь не было, – и многозначительно поглядел на Арабеллу.
Девочка поняла, к чему он клонит.
– Точно, – кивнула она. – Здесь ведь живет куча других детей, может, кто-то из них виноват в том, что дерево осыпалось.
– Мы вообще не видели никакого дерева.
– Тогда…
– Да.
Финч и Арабелла развернулись и помчались по коридору. И не останавливались до тех пор, пока снова не оказались у лестницы. На ней никого не было, и дети поспешили покинуть этаж с прекрасным до их появления деревом.
Они спустились. Выглянув на третий этаж, удостоверились, что он пуст, и снова двинулись по коридору со статуями. По обе стороны от него располагались двери – десятки дверей, но ни в одну из них ни Финч, ни Арабелла так и не решились постучаться. Дети понимали, что просто бродить по этажам в поисках мадам Клары бессмысленно, но это пока что все, что они могли придумать. Им повезло, что хозяева и почти все гости были на балу, а слуги занимались его обслуживанием, иначе кто-то уже непременно их бы поймал.
Время от времени Арабелла заводила разговор на тему «Что делать?» и «Куда дальше?», но у Финча не было ответов. Он не хотел признаваться даже самому себе, что просто не знает, что делать дальше. У него уже была мысль вернуться в комнату, через которую они сюда попали, – вдруг мадам Клара будет через нее возвращаться, но он тут же одернул себя: что за глупость, им ведь не ждать ее нужно, а помочь ей или остановить, если она решилась на что-то… что-то плохое. Финч подумал, что, даже захоти он вернуться в ту комнату, он ни за что не нашел бы ее.
Исследовав левое крыло особняка, они с Арабеллой перебрались в правое. Как назло, ни одна дверь не была подписана, а у перекрестков коридоров не стояли указатели…
Этот проклятый гигантский дом казался бесконечным. И как здесь кого-то найти?!..
…Спускаясь по очередной лестнице, дети услышали смех, плач и чьи-то вопли.
Несмотря на яростное отрицательное качание головой Арабеллы, Финч на цыпочках спустился еще ниже, почти до самого второго этажа. Девочке ничего не оставалось, как последовать за ним.
Справа от лестницы располагалось нечто наподобие места для отдыха – в тени резных арок, в глубокой нише стояла скамейка. Шум раздавался именно оттуда. Когда Финч и Арабелла украдкой выглянули из-за перил лестницы, они даже не сразу поняли, что происходит.
Они снова увидели Уиллаби Уолшш. Помимо нее здесь также присутствовало еще шестеро детей: четверо мальчиков и две девочки. И все они издевались над бедной Уиллаби.
Один из мальчишек схватил ее за волосы, а худая долговязая девчонка лупила ее рыбиной по лицу. Уиллаби вопила, плакала и пыталась вырваться, а прочие дети хохотали. Среди них Финч с досадой узнал своего одноклассника и старого недруга Уинстона Пиклби – ничего удивительного не было в том, что сынок богатого и важного доктора приглашен на бал в Уэллесби, а также в том, что этот самый сынок с удовольствием участвует в издевательствах.
– Эй, Уиллаби! – воскликнула одна из девчонок, одетая в пышное пурпурное платье, которое впору было бы какой-нибудь принцессе. – Тебя не пустили на бал потому, что ты жирная, или потому, что ты просто уродливая?
И дети снова захохотали. Громче всех смеялся мальчишка с прилизанными каштановыми волосами, а долговязая продолжила лупить бедную Уиллаби по лицу рыбой. По лицу, которое и без того уже было красным, мокрым от слез и покрылось чешуей.
Финч не выдержал.
– А ну прекратите! – закричал он и спрыгнул с двух последних ступенек лестницы.
Все в недоумении повернулись к нему: эти дети считали себя настолько важными личностями, что просто не понимали, как кто-то смог позволить себе вмешаться в их забавы.
– Это еще кто такие? – вальяжно спросил один из мальчишек, который восседал на скамейке и наблюдал за происходящим, будто зритель в мышином театре. Юный мистер Снисходительность, вероятно, был главным в компании.
– Это просто парочка нищих бродяг, – высокомерно бросил Уинстон Пиклби, плохо скрывая ярость. Он не понимал, как Финч и Арабелла здесь оказались.
– Откуда ты их знаешь, Пиклби?
– Они учатся в моем классе, – вынужденно сказал Уинстон.
Долговязая девчонка с рыбой округлила глаза и сморщила губы.
– То есть ты учишься с бродягами, Пиклби? – спросила она.
– Нет! – воскликнул Уинстон.
– А вот и да, – мстительно сказал Финч. – Мы еще и в снежки играем. Помнишь, Уинни, как мы славно поиграли в снежки на ярмарке?
– Вот оно, значит, как? – спросил, разглядывая свои полированные ногти, юный мистер Снисходительность.
– Не было такого! – Уинстон весь побелел. – Он все врет, Невилл. Этот Финч тот еще врун!
– Может быть, ты скажешь нам, откуда они здесь взялись? Может быть, ты их пригласил?
– Нет! Конечно нет! Мой отец ни за что бы не позволил, да и я сам…
Финчу вся эта глупая пьеска уже порядком поднадоела. Он шагнул ближе. Арабелла тоже подошла.
– Отпустите Уиллаби, – велел мальчик. – Она вам ничего не сделала!
– Ты вообще знаешь, кто мы такие? – церемонно спросил Невилл.
– Да мне вообще-то все равно, – ответил Финч.
Невилл недобро улыбнулся и кивнул долговязой девчонке. Та размахнулась и отвесила рыбой еще одну оплеуху Уиллаби. Удар был сильнее предыдущих, и девочка закричала от боли.
– Хватит, – угрожающе прорычал сквозь зубы Финч. – Отпустите ее.
Невилл усмехнулся.
– Мы Уолшши, – сообщил он важно. – И мы делаем что хотим. Дарла, стукни еще раз Уиллаби рыбой!
Долговязая Дарла с удовольствием послушалась и снова треснула бедную Уиллаби. Та дернулась, но низкорослый широкоплечий мальчишка с щербатой улыбкой крепко держал ее за волосы.
Финч только открыл было рот, чтобы еще что-то сказать, но неожиданно его перебили. И это сделал тот, от кого он подобного не ожидал. Арабелла вышла из-за его спины и сказала:
– Финч, они же Уолшши. – Она кивнула на хозяев Уэллесби. – Мы вообще не должны с ними говорить.
Финч даже раскрыл рот от ужаса и непонимания. Она снова сделала это! Она снова предала его! И в такой момент! Когда эти мерзавцы вшестером издеваются над одной несчастной Уиллаби! Ему было все равно, какие Арабеллой движут мотивы: испугалась ли она, вспомнила о манерах, решила, что это не их дело, или еще что. Или попросту взяла и, как она хорошо умеет, пересчитала всех и решила, что шансы не на их с Финчем стороне. Ему было плевать – он уже просто не мог смириться с еще одним предательством…
Глядя на то, как со своей скамейки по-снобски кивает Невилл Уолшш, одобряя слова Арабеллы, и как плачет бедная Уиллаби, он почувствовал, что вот-вот взорвется от переполняющей его ярости.
А Арабелла, видимо, посчитала, что этого мало.
– Мы не должны с ними говорить, – повторила она и, мило улыбнувшись долговязой Дарле, ударила ее кулаком прямо в глаз. – Еще говорить с ними!
Финч почувствовал, как в нем поселилось какое-то доселе незнакомое чувство. Оно было сродни ненависти – такое же сильное, всеобъемлющее, давящее изнутри, но по сути своей явно противоположное ей. Он глядел на эту рыжую и чувствовал, словно умирает. Только в хорошем смысле.
Дарла выронила рыбу и, схватившись за лицо, закричала, а прочие дети пораженно замерли – даже Невилл Уолшш выглядел так, словно его прихлопнули по его лощеному благородному личику самым пыльным и бедняцким из всех мешков в мире.
Арабелла не стала терять времени даром. Она наклонилась, подняла выпавшую из руки Дарлы рыбу и, размахнувшись, огрела ею по голове щербатого мальчишку, который держал Уиллаби за волосы. Тот попытался увернуться и выпустил Уиллаби, но рыба все равно одарила его своим жирным солоноватым поцелуем.
Невилл Уолшш пришел в себя первым. Он вскочил со скамейки и закричал:
– Что вы стоите, болваны?! Бейте их! Бейте!
И все словно очнулись. Уолшши и Уинстон Пиклби бросились на Арабеллу и Финча. Завязалась настоящая драка.
