— Non sum qualis eram, — сказала я для доступа к проклятию, одной рукой держа его руку, другую положив на зеркало.
Я напряглась, когда энергия разлилась во мне, стряхнув грязь проклятий вокруг него и сияя тусклым блеском в моей голове.
«Я плачу за это», — подумала я, интересно, как я дошла до этой точки: добровольно принимаю копоть за проклятие, чтобы помочь Тренту. Тепло и болтовня прошли через мои синапсы, как вода через камни, проклятия неслись в моем уме, в моей ци, вытягивая энергию, следуя за ней, пока она не нырнула через мою руку в Трента.
Он дернул рукой, сжимая мою достаточно сильно и больно.
— Дело сделано, — сказала я, и он отпустил меня, вытягивая правую руку вверх в мерцающем свете очага. Мои плечи расслабились, поскольку я видела пять пальцев, пять прекрасных пальцев. Выдохнув, я плюхнулась обратно в свое кресло с облегчением. Я использовала модифицированное проклятие исцеления, чтобы восстановить его тело по образцу ДНК, которое хранилось в памяти коллектива, со времени, когда он был фамилиаром. В проклятии были настройки, которые сделал его отец, не только, чтобы сохранить жизнь, но чтобы расширить ее.
«А также чтобы исправить его руку», — подумала я, радуясь, что смогла это сделать. Хорошо быть целым, без шрамов.
А затем я посмотрела на него и побледнела. О, нет.
Радостное выражение лица Трента заколебалось, когда он увидел мое лицо.
— Что?
Я открыла рот, когда смотрела на его уши, не совсем зная, как ему сказать, и меня бросило в жар. Его уши были заостренными, как у Люси и Рэй. Черт, я думала, что его папа исправил их, переделывая его ДНК, а не обрезал их, как у добермана.
— Хм… — начала я, потом вздрогнула, когда серебряный колокольчик, висящий над камином, издал прекрасный перезвон.
Трент изумленно поднял глаза, и тогда мы оба отпрыгнули назад от тяжелого прилива жженого янтаря, который испортил воздух, взрываясь в очаге. Я ахнула, когда Ал выскочил в комнату. Сжимаясь, я подтянула ноги на стул. Трент встал, оттолкнув свое кресло на три фута, когда демон в своем зеленом бархатном кафтане почти перекатился по огню, дергая руками и ногами.
— Ал! — закричала я, когда он, кряхтя, остановился. Потом я завопила, паникуя, — Ал! Ты горишь!
С пылающим рукавом он сел, моргая из-за темно-голубых очков, которые практически сползли с его носа.
— О, вы только посмотрите на это, — сказал он с пренебрежением, похлопывая себя по руке, после того, как поставил черную бутылку. — Я горю.
— Рэйчел, скажи, чтобы он проваливал отсюда, — сказал Трент, пребывая в плохом настроении, его выражение лица затерялось в тени, когда он отошел в сторону. — Это неуместно.
Я поморщилась, глядя на Ала, когда он начал хихикать от огня, заставляя его танцевать под пальцами.
— Извини, — сказала я, разворачиваясь и действительно имея это в виду. — Не было никаких оснований для его появления. — Я повернулась к Алу. — Ал, ты должен уйти. Сейчас.
Но ущерб уже был нанесен. И было не похоже, что у меня было мнение по этому вопросу.
— Не хочу уходить… — сказал демон невнятно, когда он глотнул из бутылки, добрел до камина, сел на пол, подтянув колени и запрокинув голову. — Я слышал, как ты пользовалась линией, и я пришел в гости. Тут так тихо. Никого нет, никаких вечеринок, нет никого, чтобы содрать кожу, чтобы попытать. — Он моргнул, как будто видя потолок впервые. — Где я?
Я посмотрела на Трента, он теперь бесшумно передвигался по комнате, собирая вещи, и заталкивая их в ящики. Свечи на алтаре не было.
— Боже мой, — сказала я, всматриваясь в Ала. — Ты пьян!
Трент гневно распахнул крошечное окно, и Ал поднял бутылку в приветственном жесте.
— Нет, не пьян, — попытался оправдаться он. Потом… — Подожди, да. Да. Я пьян. Ты не представляешь, как трудно было дойти до этого изуми-и-ительного состояния отключения. — Вздрогнув, он посмотрел мимо меня на открытый шкаф. — Ой, смотри, там еще есть.
Я беспомощно наблюдала, как Ал встал, пошатываясь и спотыкаясь, и направился к стойке, где стояли шесть бутылок белого вина, которые я не сразу заметила. В растерянности, я повернулась к Тренту, сразу обращая внимание на его уши.
— Это эльфийское вино! — громко объявил Ал, и Трент нахмурился. — О, Рэйчел, это вещество токсично. Пинок тебе в задницу. Где мы?
— Там, где нам не положено быть, — сказала я в отчаянии. Трент открылся мне, показав что-то важное и хрупкое ему, а я прихожу и привожу Ала. То, что это был несчастный случай, ничего не значило. У меня внутри все скрутило, и, увидев мое зеркало вызова, я подхватила его и поднесла к Тренту, чтобы он мог увидеть себя.
Трент нахмурился, глядя на его окрашенное красным отражение. Затем его глаза широко распахнулись, и он выхватил у меня зеркало, поднося его ближе и наклоняя голову, чтобы рассмотреть уши. В углу Ал начал хохотать, бутылка эльфийского вина стала легче, чем когда он взял ее.
— Она дала тебе твой уши, маленький эльф! — сказал он, и я съежилась. А ночь так хорошо начиналась.
— Прости, — сказала я несчастно. — Я думала, что твои уши были изменены на клеточном уровне, генетически. Я не знала, что они были изменены хирургическим путем.
— Заостренные уши. Дьявол с заостренными ушами, — Ал сказал, когда Трент держал зеркало одной рукой, а второй — ухо. — Это хорошо, — добавил он, косясь на бутылку. — Ха! Это твоя марка.
Я не могла сказать, что думал Трент, и я сжалась, когда он, наконец, посмотрел мне в глаза.
— Я могу изменить их обратно…
— Нет, все нормально. — Он бросил последний взгляд в зеркало, затем передал его мне. — Хм… Мне нравится.
Он лгал, и я, уныло сгорбившись, села на место. Из угла Ал сказал, — Хочешь. Чтобы я обрезал их для тебя?
— Нет! — застонал Трент, затем нервно переступить с ноги на ногу. — Все хорошо, — сказал он, словно пытаясь убедить себя. — У Рэй и Люси — естественные уши. И вполне естественно, что у меня будут такие же.
— Ты уверен?
Он выглядел немного нездоровым, но он улыбался.
— Да, я уверен. Спасибо.
Скрестив ноги, Ал тяжело оперся о прилавок и рыгнул.
— По крайней мере, твои волосы перестанут лезть в глаза за такими огромными крыльями.
Я напряглась.
— Они не огромные, — сказала я сердито. — Трент, не слушай его. Они нормальные. Серьезно, я могу исправить их, — сказала я, собираясь до них дотронуться.
Трент поймал меня за запястье и остановил.
— Они мне нравятся, — сказал он, и я застыла. Отпуская меня, он отошел к своему креслу, сел и стал расшнуровывать обувь.
— Что ты делаешь теперь? — спросил Ал с сомнением, сильно качаясь, когда он засунул одну из бутылок под руку и, пошатываясь, пошел к кушетке наполовину скрытой за пологом. — Хочешь посмотреть на месте ли твое обрезание? Увы и ах.
