— Путешествие прошло хорошо? — спросил он, наконец разбивая стену молчания.
— Не совсем… возникла небольшая проблема, — ответила я.
— Я полагаю, ты разрешила ее с присущими тебе тактом и сдержанностью?
Он улыбнулся, и в полумраке салона блеснули его ярко-белые зубы.
Я ничего не ответила. Он поддразнивал меня. «Не в этот раз, — подумала я. — Не в этот раз».
Наконец автомобиль свернул на длинную подъездную дорожку, и под колесами зашуршал мелкий гравий.
— Нужно поспешить, — предупредил он. — Скоро на землю упадут первые лучи восходящего солнца.
Я не сразу справилась с ручкой дверцы, но наконец-то выскользнула из уютного салона машины. Водителя нигде не было видно. Передо мной был загородный дом, который можно увидеть на страницах светской хроники. Я с первого взгляда возненавидела его.
В дверном проеме появилась женщина-цыганка; поприветствовав нас, она немедленно отступила в сторону. Отец шел позади меня; я слышала, как он ступает по мраморному полу, но отказалась от мысли обернуться и посмотреть на него: мне совершенно не хотелось быть обращенной в соляной столб.
— Вы голодны? — спросила меня служанка, и едва уловимый страх мелькнул в ее темных глазах.
— Нет, спасибо. Я уже… подкрепилась, — тихо ответила я.
Она вздохнула с облегчением: судя по синякам на шее, ее роль в этом доме была очевидна.
— Пойдем, дочь моя. За разговором мы лучше узнаем все друг о друге.
И это не было просьбой. Не многие из тех, кто перечил желаниям моего отца, оставались в живых. Итак, я последовала за ним, про себя взывая ко всем известным мне богам защитить меня сейчас и чтобы его мысли были направлены на то, как примириться и восстановить наши отношения, а не на то, чтобы окончательно их разрушить. Но возможно, где-то в глубине души я жаждала последнего.
Он сел в громоздкое кожаное кресло. Оно напоминало трон — высокая спинка, декоративные резные фигурки на подлокотниках и ножках. Мне же пришлось остановить свой выбор на более скромном предмете мебели.
— Все это тянется чересчур долго, — начал он.
Впервые я видела усталость в его глазах.
— Я бесконечно одинок, Анжелика, — продолжал он. — Долгие-долгие годы…
Внезапно он показался мне сильно постаревшим, я даже заметила серебристые пряди в его темных густых волосах. Конечно, я прекрасно знала, что он никогда не состарится. Но неясное чувство охватило меня, ощущение того, что могло быть или… должно было произойти.
— Я совершил много ошибок, думаю, ты знаешь об этом, но ты моя единственная законная дочь в этом столетии… Чудо во многих отношениях.
Он замолчал, и его слова повисли в воздухе, как будто он ожидал возражений.
Мне трудно было с уверенностью сказать, верю ли я ему, но услышала я достаточно. Вопрос, невольно сорвавшийся с губ, слишком долго сидел внутри меня:
— Ты действительно ждешь, что я прощу тебя? Я знаю, кто ты. Знаю, кто я. Неужели недостаточно того, что ты уже сделал?
Мгновение он молчал. Но звенящая тишина, наполнившая комнату, казалось, длилась вечно. Наконец он произнес:
— Ты нужна мне. Ты единственная, других таких нет.
— Нет, отец, я достаточно настрадалась. Все это было лишь, пустой тратой времени. Ты нисколько не изменился и никогда не станешь другим. — И я с такой силой сжала подлокотники кресла, что ногти впились в податливое дерево. — Я уеду завтра, сразу после захода солнца.
— Сегодня ты уже утолила свой голод, не правда ли? — Спросил он.
— Да, и ты прекрасно знаешь об этом. Некий самозванец, возомнивший себя посвященным в мистические тайны, и его подруга.
Мой отец встал с кресла:
— Ты думаешь, что ты совершенно иная, Анжелика. Но ты тоже забираешь жизни. Видишь ли, дочь моя, мы с тобой… одинаковы.
— Но это была лишь самозащита, — начала я торопливо. — Они были действительно опасны. В этом человеке было что-то странное… необычное. Я должна была защитить себя, скрыть нашу тайну. — Гнев пронзал меня и ранил, подобно тысячам острых ножей. — Тем не менее я признаю, что лишила человека жизни… — уже спокойнее закончила я.
— Что? Тогда, возможно, ты совершенно не та, какую я надеялся увидеть после всего, что случилось…
В глубине души я знала, что он прав, потому и ненавидела его так сильно. В этом и крылась причина столь долгих лет разлуки: именно я тогда оттолкнула его от себя. Не было больше смысла отрицать очевидное: я была частью его, а он — меня, и это была глубинная связь — через кровь и плоть.
Я чувствовала, как слезы катятся по моим щекам, оставляя влажные, едва заметные дорожки, и это были кровавые слезы. Тогда он шагнул ко мне — казалось, его ноги не касаются пола, — и, глядя на меня с бесконечной нежностью, светившейся в его глазах, крепко меня обнял.
Я чувствовала себя в полной безопасности, понимая, что он защитит меня от всех невзгод. Он прижал меня еще крепче к своей груди, так что я боялась не то что говорить, но даже дышать. Любой посторонний звук мог вдребезги разбить очарование момента. Он был бы потерян навсегда. Конечно, рядом со мной был мой дорогой отец, а я навсегда останусь папиной малышкой…
Я пристально взглянула в его глаза, сейчас они были бездонны и холодны как сталь. И в следующий момент, когда его зубы погрузились в мою нежную кожу, я едва не задохнулась от наслаждения, волной пробежавшего по всему телу. Ни одно из земных удовольствий не могло с этим сравниться.
— Прошло так много времени, дочь моя! — наконец сказал он, отстраняясь от моей шеи и вытирая кровь с алых губ тыльной стороной ладони.
— Ты действительно скучал по мне? — спросила я, снова оказавшись в его объятиях.
Он удивленно выдохнул, ощутив, как мои зубы вонзаются в его горло, твердое и холодное как лед. Я стремительно втянула в себя тепло, исходящее из глубин его тела, не тратя время на то, чтобы распробовать, отчаянно вбирая его жизненную силу.
— Довольно, — потребовал он, пытаясь освободиться из моих объятий.
— Нет, — ответила я.
Дрожа от страха, я крепко схватила его руками за горло… но он был слишком силен, даже для меня.
Он толкнул меня с такой силой, что, отлетев в противоположный конец комнаты, я ударилась о стену. Раздался странный звук, будто старые кости рассыпались в прах, и, лежа на полу, я осознала, что мое тело больше не слушается меня.
— Ты не оставила мне иного выбора, дочь моя, — сказал он. — Я не в силах смириться с неудачей, даже с твоей. Тот человек, которому ты дала шанс выжить, причинит нам еще много неприятностей в будущем, попомни мои слова. И ты должна понести наказание. — Он возвышался надо мной, подобно неприступной скале, такой величественный и такой же бездушный. — Боюсь, у тебя сломана шея, дочь моя. А это смертельно даже для таких, как мы.
Его образ затуманивался, черты становились все более расплывчатыми и неясными. Но сквозь застилающий глаза сумрак я увидела единственную кровавую слезу, сбежавшую но его щеке: все-таки он был глубоко огорчен. И последней мыслью, настойчиво пульсировавшей в голове до того момента, пока тьма не поглотила меня, был один-единственный вопрос: печалился он обо мне или о своем будущем?
Рэмси Кэмпбелл четырежды награждался Всемирной премией фэнтези, десять раз — Британской премией фэнтези и трижды — премией Брэма Стокера.
Его первый сборник рассказов, основанных на мифах Ктулху Говарда Лавкрафта, — «Обитатели Озера и другие непрошеные жильцы» («The Inhabitant of the Lake and Less Welcome Tenants») — вышел в легендарном издательстве «Arkham House» в 1964 году. Вслед за тем автор написал такие известные романы, как «Кукла, съевшая его маму» («The Doll Who Ate His Mother»), «Тот, кто должен умереть» («The Face That Must Die»), «Паразит» («The Parasite»), «Безымянный» («The Nameless»), «Голодная луна» («The Hungry Moon»), и многие другие, принесшие автору в конечном итоге звание Гранд-мастера хоррора. Рассказы Рэмси Кэмпбелла неоднократно печатались на страницах журналов и входили в тематические антологии, такие как «Демоны дневного света» («Demons by Daylight»), «Блуждающие кошмары» («Waking Nightmares») и другие. Писатель также был редактором ряда антологий, в том числе нескольких томов серии «The Best New Horror» (вместе со Стивеном Джонсом).
С 1969 года Кэмпбелл ведет на радиостанции Би-би-си Radio Merseyside программу новостей кино, а кроме того, является президентом сразу двух обществ — Британского общества любителей фэнтези и Британского общества любителей фантастических фильмов.
Дракула вернулся в Карпаты и проявляет интерес к политике и событиям в мире. Однако есть вещи, которые не меняются никогда…
Уже подходя к дому, ты чувствуешь что-то неладное. Лунный свет слабо мерцает в протекающем рядом ручье, деревья выступают из опустившейся на лес темноты, словно торчащие гвозди из забора. Дом тоже погружен во мрак, но дело все-таки не в этом. Ты останавливаешься, пытаясь разобраться, что же тебя тревожит.
