Конечно, не надо было засиживаться в гостях у приятеля допоздна. Жена раньше никогда не оставалась по вечерам одна, — наверное, она волнуется, может быть, даже напугана. Но беседа настолько увлекла тебя: за один вечер твое отношение к соседу изменилось от настороженности до полного взаимопонимания. А вино было так великолепно, так согревало, разливаясь жарким огнем по телу, что теперь ты мало что помнишь из разговора, кроме невероятно приятного ощущения дружбы и единства, не нуждающегося больше в словах. И все же не стоило оставлять жену в одиночестве, как бы надежны ни были запоры. В конце концов, ты мог попросить жену дровосека, живущую неподалеку, посидеть с ней. Заботливый муж так бы и поступил.
Возможно, именно это чувство вины и не дает тебе покоя. Обычно, когда ты возвращался, из окон лился мягкий свет, который словно отодвигал высокие мощные деревья, плотной стеной обступившие дом. А сейчас он выглядит таким холодным, пустым и неприветливым, что невольно пробуждает воспоминания из далекого детства, когда ты, лежа в постели зимними ночами, с замиранием сердца прислушивался к волчьему вою, далеко разносившемуся по окрестным лесам, подобно шуму спускающейся с горы лавины. А может, тебе это только кажется, ты просто предчувствуешь, какую встречу приготовила тебе жена. Но нет, наверняка тут кроется что-то еще.
Как бы там ни было, придется постучать и разбудить ее. Первым делом ты подкрадываешься к окну и заглядываешь внутрь. Жена спит, и луна освещает ее лицо, оставляя шею и плечи в тени. На лице еще не высохли слезы. Несомненно, она оплакивала свою покойную сестру, чей портрет и сейчас стоит на столике возле кровати рядом со стаканом воды. Ты продолжаешь смотреть, погружаясь в детские фантазии, в которых тебе представлялось, как ангелы наблюдают за тобой через окно, и сам на мгновение ощущаешь себя таким ангелом. Но потом беспокойство охватывает тебя с новой силой, комом встает в горле, судорогой сводит живот. Те твои фантазии обернулись испугом, когда за окном и в самом деле промелькнуло чье-то бледное лицо. Ты поспешно отходишь в сторону, чтобы так же не напугать и ее.
Нужно постучать. Тебе самому непонятно, почему ты медлишь. Ты делаешь шаг к двери, поднимаешь руку, но тут же замираешь, словно пораженный ударом молнии. Внезапно то смутное ощущение опасности, которое ты все это время испытывал, становится реальностью, материализуется по ту сторону двери. Кто-то притаился там и готовится напасть на тебя.
Ты чувствуешь себя абсолютно беспомощным, тебе хочется убежать, скрыться от неизвестного врага в чаще леса. Едкий, обжигающий пот течет по твоей спине, будто кто-то насыпал горячих углей тебе за воротник. Однако ты не можешь оставить здесь жену, рядом с этим ночным кошмаром, словно воплотившимся тех небылиц, что обычно рассказывают о лесе. Ты заставляешь себя если не успокоиться, то хотя бы не шуметь, и прислушиваешься, надеясь по какому-нибудь признаку догадаться, что там может быть.
Но слышишь только сонное дыхание шелестящего листвой ветра. Страх вновь усиливается, ведь ты знаешь, что враг по-прежнему скрывается за дверью, готовый к схватке и ждущий только твоей оплошности. Ты снова подбираешься к окну, стараясь при этом не упускать из виду дверь. И тут тебе в нос ударяет ужасная вонь, просочившаяся из комнаты. Запах настолько густой и отвратительный, что ты даже не пытаешься понять, на что он похож, пятишься, беспокоясь теперь еще больше о том, чтобы не разбудить жену, ведь только неподвижность может спасти ее от того, кто находится в комнате.
Но ты не можешь справиться даже с собственным страхом, не можешь заставить себя подойти ближе к дому. А ведь жена не подозревает о грозящей ей опасности. Взбешенный собственной трусостью, ты обзываешь себя ничтожеством, тряпкой, тварью дрожащей, недостойной того, чтобы появиться на божий свет. В конце концов это помогает, ты осторожно, словно к раскаленной сковороде, протягиваешь руку к двери, толкаешь ее, и она отворяется.
Но едва успевает отхлынуть первая волна страха, как тут же накатывает новая. Тебе приходит в голову, что и враг проник в дом через ту же дверь. Ты быстро отскакиваешь назад, чувствуя, что эта тварь висит внутри над дверью и поджидает, когда ты пройдешь под ним: огромный черный паук, готовый спрыгнуть прямо тебе на лицо. Ты пытаешься убедить себя, что это всего лишь порождение твоей буйной фантазии. Но исходящее от него зловоние — самое настоящее, такое, от которого перехватывает горло и в животе начинаются спазмы.
В растерянности ты отступаешь еще дальше и замечаешь возле угла дома грабли, лежащие там с тех пор, как ты пытался расчистить участок для посадок. Пожалуй, из них получится неплохое оружие, пусть даже непонятно пока, с кем придется сражаться. Если враг не настолько сообразителен, чтобы разгадать твои планы, если тебя не обманывает уверенность в том, где именно он притаился, если жена еще не проснулась и не привлекла его внимание… От волнения грабли едва не вываливаются из твоих рук. Невыносимо думать, что жена все еще в опасности.
Ты снова открываешь дверь, стараясь не шуметь и сознавая, что второй попытки у тебя не будет, тянешься граблями туда, где над дверью притаился враг, молотишь по нему зубцами, а потом стаскиваешь вниз. На пол падает что-то темное, спутанное, похожее на клубок, и ты отбрасываешь его подальше в сторону леса, так толком и не разглядев. Однако изрядный кусок этой гадости все еще лежит возле двери и немилосердно воняет. Ты соскребаешь его граблями и швыряешь туда же, под деревья. Потом подбираешь то, что зацепилось за дверь, и отправляешь в том же направлении.
Все, теперь можно дышать свободно. Опустошенный и обессиленный схваткой, на ватных, непослушных ногах ты входишь в дом. Вокруг печи все испачкано смердящими следами этой твари, ты отворачиваешься, с трудом сдерживая тошноту, прикрываешь рот и нос рукой и благополучно проскакиваешь мимо.
Ты стоишь, опираясь на грабли, и смотришь на жену. От граблей все еще пахнет этой мерзостью, потому ты ставишь их у стены подальше от себя. Жена по-прежнему спокойно спит, хотя всю прошлую ночь проплакала из-за сестры. Ты тихо благодаришь небеса за то, что тварь не нанесла ей никакого вреда. Но если бы жена согласилась пойти с тобой к другу, тогда и вовсе ничего этого не случилось бы. Все расплывается у тебя перед глазами, ты настолько измотан борьбой, что с трудом вспоминаешь предшествующие события, но все-таки пытаешься вернуть то недавно испытанное ощущение братской общности, чтобы поделиться им с женой, заранее представляя, как она обрадуется этому.
Внезапно ты чувствуешь, что в комнате есть еще кто-то. Вздрагиваешь, испуганно озираешься по сторонам и замечаешь точно такую же тварь, какую только что уничтожил. Она лежит на полу под окном, похожая на сбрасывающую шкуру змею. Тебе удается мгновенно зацепить ее и выбросить вон вместе с граблями. Обернувшись, ты понимаешь, что все же потревожил сон жены и она вот-вот проснется. Но новая волна страха захлестывает тебя, потому что теперь ты видишь у нее на шее что-то отвратительное и смертельно опасное.
Правда, ты не можешь определить, что это такое, страх туманит сознание, ни с чем подобным тебе не приходилось встречаться. Оно немного похоже на летучую мышь, мирно спящую в ложбинке под шеей твоей жены. И кажется, у него действительно есть короткие жесткие крылья. Ты видишь — нет, не глазами, а каким-то внутренним зрением, — как оно разрастается и вспыхивает ярким пламенем тупой, неприкрыто враждебной силы, жаждущей уничтожить тебя, и ты отворачиваешься, ослепленный этой мощью.
Это гораздо хуже той твари, что ты выбросил из дома. Ты собирался сражаться за жену, но теперь скован суеверным ужасом. У тебя едва хватает духу повернуть голову и снова взглянуть на врага. Дьявольское сияние над головой жены размывает черты ее лица, старается уничтожить твою любовь к ней. Но ты не отводишь взгляда, хотя тебе мучительно больно видеть эту тварь, устроившуюся, словно у себя дома.
Ярость захлестывает тебя, и ты бросаешься на врага, но не можешь до него добраться. Огромная нечеловечески холодная мощь, способная раздавить тебя, словно комара, заключена в нем. Ты не должен кричать, ведь тварь тут же укусит жену, стоит той только проснуться. Однако твой сдавленный стон все-таки будит ее.
Твоя голова пылает огнем, глаза словно засыпаны песком, но ты продолжаешь борьбу. Ослепленный исходящей от твари силой, ты едва различаешь заплаканное лицо жены. То ли наконец прорвались скопившиеся за ночь слезы, то ли теперь она плачет от страха. Но едва лишь ты приближаешься к ней, она испуганно отшатывается. Ее вовсе не пугает сидящая на шее тварь, она боится тебя. Значит, зло уже завладело ею.
Ты все еще сопротивляешься, надеясь отвлечь на себя часть внимания злой силы, когда жена хватает стоящий возле кровати стакан с водой. Ты не успеваешь даже подумать, зачем он ей понадобился, как вдруг она выплескивает его содержимое прямо тебе в лицо. Только это оказывается не вода, а кислота.
