— Ноутбук тот, с места происшествия, — вспыхнув взглядом, недовольно произнесла она. — В ломбарде обнаружили.
— Мне т-ща майора лично поздравить надо? — Не понял я.
— Ах, ты же не знаешь… Теперь этот ноутбук — моя проблема. По мне тут Павел Саныч при начальстве оттоптался. Говорит, не ведем профилактическую работу, не выявляем, не пресекаем. Студентки из-за нас пентаграммы на полу рисуют. Гладенько так излагал, будто подсказал кто. — И смотрит на меня с неким сомнением.
Тут главное не переборщить с честным взглядом в ответ.
— Пентаграмма — это ж не причина, а следствие глубокой социальной неустроенности! — Откинулся я на подушку и заложил руки за голову, вдохновенно устремившись взглядом в потолок. — Иначе стал бы кто жизнью торговать?
— Ладно, в самом деле, что это я. — зашуршала подполковник пакетом у двери. — Похоже, действительно болеешь. Поправляйся.
— Так и что там с ноутбуком? — Резко сел я на постели. — Есть что интересное?
Уловил скептический взгляд и достойно его выдержал.
— Вся информация удалена. — Все-таки задержалась Анна Викторовна.
— Так это вам любой студент восстановит. Например, я. В более комфортных условиях, разумеется — тут даже розеток нет.
— Серую пыль вместо жесткого диска — тоже?
— Не, с таким — это вам к демонам познания…
— С ума сошел⁈ Там одна квота на квартал.
«О, значит, демоны познания все-таки существуют… Но Мальдивы — надежнее».
— Приемщик ломбарда уверяет, что ноутбук работал. — Продолжила шеф. — Никаких подозрительных звуков он не слышал, ночью сигнализация не срабатывала.
— Так от меня что нужно? — Цокнул я, прикидывая варианты.
Чертовщина какая-то. И по всей видимости «чертовщина» — наша.
— Надо еще раз съездить на квартиру и посмотреть.
— Четыре подписи в месяц.
Шеф чуть не задохнулась от возмущения, но удержалась от крепких слов. Только голос стал строже.
— Семь!.. Но одну ставлю автоматом. — Это я на постель лег и отвернулся. — Нельзя, нельзя бить людей! Девочек перепугал, посуду разбил!
«А вот и чашка со снотворным».
— Вы сами-то на выезде были? Когда меня-буйного кантовали?
— Коллега был, он вечерами дежурит.
«Выяснить имя коллеги».
— А мое мнение вас вообще интересует? Что именно там произошло? — Оглянулся я на нее.
Анна Викторовна привалилась спиной к стене:
— Да мне уж рассказали. Говорят, ты искренне верил, что у тебя хотят выпить всю кровь. Кричал, вампирами обзывался. Одну девочку кровью облил.
— Не было там вампиров!
— А что было?
— Да… Не важно, — усилием воли заставил я замять тему. — Не было и не было.
Сам, все сам. Стану настаивать — запретят вообще приближаться к медцентру.
— Идешь на поправку, — прокомментировала она. — Давай собирайся, — смягчился ее голос. — Пока врачи не узнали, как ты человеку в метро ножом кусок кожи с шеи резал. Будешь в смирительной рубашке пузыри в потолок пускать.
— Добрейшей души вы человек, — искренне признался я, ложась на спину. — Есть у вас талант к любому ключик подыскать. Природное обаяние, я бы сказал.
— А будешь паясничать, прокурор узнает про книжку на твоей кровати в общаге. И тогда психушка будет тюремной.
— Что ж вы все добрее и добрее… — Невольно заерзал я. — Должны же быть какие-то пределы доброты.
— Ты — заслужил. — Безо всякого сомнения получил в ответ. — Но я все равно пришла тебя вытаскивать. Могла бы забыть на недельку. Могла бы проблемы устроить.
— Могла бы ножиком пырнуть… Все-все. — Поднял я ладони, а затем сел на постели, прикрываясь одеялом. — Ценю, люблю. Но насчет семи галочек-то…
— Не борзей.
— Сойдемся на том, что если дело идет дольше одного дня, то подпись — за каждый день консультаций. — Тут и пальцы за спиной скрестить не грех.
Потому как иногда получение одной-единственной может запросто растянуться на неделю — бывали случаи, когда приходилось выезжать с группой за город.
— Хм. Тогда одной бесплатной не будет.
— Будет. — Уверенно настоял я. — И еще вы меня покормите. — Не удержал я жалобного взгляда.
— Хорошо. — Закатив глаза, согласилась она и бросила в мою сторону пакет. — Одевайся уже, я второй день домой в ночь прихожу…
— Вчера ж не вы дежурили? — Перехватил я воздухе и принялся уточнять по содержимому.
— Вчера ловили банду сатанистов на кладбище, — отошла Анна Викторовна к окну, чтобы дать переодеться. — Оказались мажоры мелкие, ничего серьезного. Отдых на природе у них, с девочками и легкими наркотиками.
— Призовут ведь кого, на свою голову… — пробурчал я, выкладывая вещи на постель.
В сумке обнаружились носки, трусы, ботинки, джинсы, рубашка, кофта серого цвета — все новое, моего размера.
— А мои вещи где?
— Сам-то не помнишь? — Смерили меня внимательным взглядом.
«Я все помню, но выйти отсюда хочу».
— И все же?
— Как показывают потерпевшие, одежду ты с себя снял, порвал и изрезал.
— И куртку⁈ — Возмутился я.
— И куртку. И даже паспорт с документами — в клочья. — Кивнула она. — Приступ немотивированной агрессии.
«Вот же гады мстительные».
— То есть, я голышом бегал за ними, обливал кровью и кричал про вампиров…
— Про попытки изнасилования показания расходятся. Решили, что им показалось.
— И это удалось замять за семь галочек в месяц? — Совсем иначе посмотрел я на ситуацию.
— Одевайся. Я в коридоре подожду, — устало покачав головой, Анна Викторовна покинула палату.
— Куртку жалко, — буркнул я погасшим голосом, оставшись наедине с собой. — Хорошая была куртка.
Отольется она кому-то горючими слезами.
Документов нет, вещей нет — ушел налегке. Местную медкарту, по настоянию компетентных органов, даже не заводили. Как нехотя пояснила Анна Викторовна, выруливая на небесно-синем «Каптюре» с парковки, она попросила, чтобы сотрудник отоспался. Так что никаких уколов, никакого лечения. Максимум — заморили бы голодом.
Ехать нам через весь запад города, по новой кольцевой — позади остался указатель на область. Далековато как-то законопатили.
— Что искать-то собираетесь? — Посмотрел я через центральное зеркало на Анну Викторовну. — В квартире убиенной.
— Мне через неделю с отчетом на ковер. Надо найти страницы на две машинного текста, шрифт двенадцатый, отступы слева, сверху по два сантиметра. Имена фигурантов приветствуются.
— Может, начать с ломбарда? Диск ведь там в пыль обратился.
— Хозяин ломбарда с утра заявил, что не было никакого диска, — тяжко вздохнула Анна Викторовна. — Ноутбуков много, приемщик перепутал… Надо, думаешь, ему отписываться?
— Так пусть родственники убитой заявят о пропаже.
— Нет у нее родственников. Сирота.
Гнилостно-то как. Вот тут точно Бездной дыхнуло.
— Это мы знаем, что родни нет, — нахмурился я. — Хотите, заявление прямо сейчас напишу — с ним и заявимся?
— Мы знаем. Участковый тоже знает. И хозяин ломбарда вместе с ним.
— Коррупция. — Вздохнул я.
— Ага, — грустно кивнула шеф.
— Да нам бы просто повод внутрь попасть.
— Попадем, несложно, — пожала Анна Викторовна плечами. — Только к отчету как это привязать? Исчезнувший диск, которого не было?
Догадки и подозрения — это не то, что устроит начальство. Тем более, что припереть участкового или хозяина ломбарда просто нечем — разве что на совесть давить. Короче, дело безнадежное.
— На телефоне студентки тоже ничего не нашли?
— Никаких схем.
— Девчонка, получается, сама догадалась такую красоту мелом нарисовать. — Констатировал я.
— Пока получается так. — Нажала шеф на педаль газа и обогнала медленно плетущуюся фуру. — Минус квартальная премия и неполное служебное…
— Интересно, а Павел Саныч выступил уже после того, как пыль вместо диска обнаружил или до? — Мелькнуло подозрение.
— А ты догадайся, — сжались ее ладони на руле.
— Может, майор наш сам гадость с ноутбуком и сделал, — принялся разглядывать я пролетающие мимо окрестности через дождь со снегом. — Сам диск изъял, владельца ломбарда припугнул. А нам голову ломать.
