— Почему? — хмыкнул Николетти. — Он завоеватель в покоренной стране. Но отчего вас это вдруг волнует? Вы же служите даларской короне, и неважно, на кого она надета.
— Я не хочу иметь с этой короной ничего общего!
Это вырвалось у Ги так неожиданно для него самого, что он ошеломленно смолк.
— Разочаровались в службе? — вкрадчиво спросил мастер. — Чего же ради вы потратили на нее столько лет?
— Я тратил, чтобы этого не было! — рявкнул дознаватель. — Мы должны служить, чтобы защищать… — у Ги не хватило слов; он только махнул рукой в сторону дворца и отвернулся. — А это — не служба, это позор!
— Вы защищаете короля от его народа. А уж как вы себя за это оправдываете — ваше дело.
Солерн вспыхнул. Слова мастера-иностранца почему-то задели его так глубоко, что он едва не начал оправдываться вслух. То есть не оправдываться, потому что служба королю не требует оправданий?..
Солерн снова посмотрел на дворец. Кто-то затаскивал в окно Зала Ястребов трехцветный флаг. На миг Ги вновь ощутил запахи крови, пороха, дыма пожаров и человеческой плоти, которые висели над улицами Ожероля. Он брел домой почти вслепую, до того сильно дым резал глаза, и, спотыкаясь о трупы, гадал, кого из этих людей он знал.
— Если вы разделяете убеждения мятежников, — резко спросил Солерн, — то почему не с ними?
— Потому что у мастеров есть определенные правила, которые нельзя нарушать.
— Чушь! Любое правило можно нарушить.
— Не всегда, — Николетти прищурил глаза, глядя на дознавателя против солнца. — Мастер, прошедший обучение, получает…
— Не надо мне рассказывать!
— Для дознавателя вы на редкость не любопытны.
— Потому что я не хочу знать ничего лишнего ни о вас, ни о вашей работе, ни о правилах.
— Боитесь, что вас сразу же убьют?
Солерн, с усилием проглотив этот наглый выпад, процедил:
— Если я помогу вам найти дикого мастера, вы поможете мне с поиском человека, который передает оружие бунтовщикам?
— Не уважаю натуральный обмен. Да и вообще, это уже не имеет значения. И что вы будете делать с этим человеком, когда найдете?
— Допрашивать, — буркнул дознаватель и вдруг понял, что не чувствует ореол принуждения. — А где ваше это… — он обвел пальцем голову.
— Сдерживаюсь из уважения к вашему состоянию, — сказал старик. — Не каждый день человек лишается последних иллюзий.
— Вы все равно согласитесь, когда регент предложит вам деньги, — зло ответил Ги: иллюзии, черт подери! Почти тридцать лет в иллюзиях!
— Нет, — задумчиво отозвался Николетти, — я ведь могу и отказаться. Правила не обязывают меня выполнять абсолютно все прихоти власть имущих.
— Откажетесь от денег?
— Ну же, мы, мастера, не настолько продажные твари, как о нас принято думать.
"Даже у этого есть что-то святое", — дознаватель отвел глаза от площади: никто не пытался убрать трупы.
— Ладно, по рукам, — внезапно сказал Николетти. — Вы поможете мне найти мастера, а я помогу вам отыскать вашего оружейного барона.
Солерн в изумлении вытаращился на старика.
— Но минуту назад вы отказались…
— Я же не могу работать совсем уж бесплатно. Денег у вас, понятно, нет, поэтому вы не просто поможете мне его найти, но и предоставите людей, чтобы я мог известить своих, задержать и доставить дикого мастера… туда, куда следует.
— Э… хорошо, — пробормотал Ги, хотя еще не мог понять, щедрое это предложение или коварное. Ну, по крайней мере, с мастером не придется расплачиваться натурой.
Глава 4
— Они хотят уйти, — сказал Греналь. Ги перевел взгляд с бумаг Русенара, начальника тюрьмы, на своего помощника
— Сколько?
— Двадцать восемь человек, — Греналь деликатно кашлянул: — Я имею в виду, после сегодняшнего не каждый захочет…
— Пусть идут.
Помощник удивленно поморгал.
— Э… ну ладно… то есть так им и сказать?
— Пусть снимут камзолы с королевским гербом, иначе далеко не уйдут.
— А вы? — после долгой паузы спросил Греналь.
— Что я? — резко отозвался Солерн.
— Ну, если вы их так просто отпускаете…
— А что я могу сделать? Вывести их во двор и расстрелять как дезертиров?
— Но вы-то остаетесь. В смысле, вы ведь тоже были сегодня у Моста Невинных. И видели расстрел у дворца. А Луи Жильбер…
— Думаешь, я намерено его отпустил?
Греналь помолчал и медленно, явно подбирая слова, сказал:
— Когда началась заварушка у Моста Невинных, у вас было время, чтобы застрелить его прямо в карете.
— И что? Ты думаешь, что сейчас жизнь или смерть одного бунтовщика имеют значение? Если регент продолжит в том же духе — а он продолжит, даже не сомневайся — то получит не бунт, а восстание, и Секрет Короля… — Солерн горестно смолк. Секрет короля! Какого именно, вот бы еще узнать. Если регента — то Ги прекрасно понимал агентов, которые не захотели после событий у Эксветена иметь ничего общего с короной и ее делами.
— Так я пойду их отпущу, — сказал Греналь и взялся за ручку двери.
— Сам останешься? — вдруг спросил Солерн. Его помощник пожал плечами и, не ответив, вышел из кабинета.
Ги взял бокал с вином и подошел к узкому окну. Он без особого стеснения грабил личные запасы Русенара, поскольку в глубине души был уверен, что тот не вернется. Во-первых, чтобы пробраться к Бернардену через кипящие, как адский котел, предместья Байолы потребуется небольшая армия, во-вторых, дикий мастер, убивший сына Жильбера, едва ли оставит в живых человека, с которым общался лично, а в-третьих…
Русенар служил начальником Бернардена почти двадцать лет — за такую хлебную естественно держаться руками, ногами и зубами. Будь он жив, давно бы примчался обратно и уже строчил на имя короля слезные доклады о том, как его принудили покинуть любимый кабинет.
К воротам Бернардена вереницей потянулись бывшие агенты. Солерн не считал их предателями — скорее его удивляло то, что хоть кто-то решил остаться. Он сам был чертовски близок к тому, чтобы швырнуть камзол с гербом в ров вокруг тюрьмы и хлопнуть дверью. Из окна на третьем этаже были видны пригороды Байолы, которые превратились в светящееся в ночи кольцо: там никто не спал, в домах горели огни, и толпы с факелами заполнили улицы.
Гвардейцы, которых Солерн послал во дворец, до сих пор не вернулись, хотя уже наступил глубокий вечер. Так что пока старший дознаватель пребывал в полном неведении насчет планов регента. Единственное, в чем Ги был более или менее уверен — члены парламента все еще во дворце. Если только солдаты герцога их там не перебили.
"Но это вряд ли. Даже регент должен понимать, что не нужно резать парламентариев, как овец, в первый же день правления", — старший дознаватель поправил фитиль в лампе и собрал бумаги в стопку. Интересно, где дикий мастер подловил Русенара? И кстати, почему Николетти называет этого мастера диким?
Ги допил вино. Кто может просветить его насчет последнего дня Русенара? Кучер? Исчез вместе с хозяином. Стражники? Но они ничего не знали — Солерн их уже допросил. Камердинер? Ушел в город и не вернулся. Может, обратиться к ведьме? Но Солерн не знал, где сейчас Илёр — надеялся только, что не во дворце.
"Господи, — отстраненно вздохнул он, — чем я занимаюсь, если вдуматься!"
Вместо того, чтобы служить делу короны — старший дознаватель Секрета Короля ищет убийцу малолетнего бунтовщика, при чем фактически работает на мастера, иностранца и вообще частное лицо!
Но кто снабжает мятежников деньгами и оружием? Ги потер щетину. Он бы лично поставил на знать — какого-нибудь герцога де Фриенн, принца Тийонны или клан Монфрей, которые вполне могли по скудоумию вложить средства в бунт, надеясь потом схватить выпавшую из рук регента корону. Либо это кто-то из соседей, которые спят и видят, как бы вырвать обратно то, что отвоевал у них Генрих Лев.
— К вам посетители, — из-за двери сказал Греналь. — Лейтенант де Ларгель и мессир инкогнито.
