Внезапно вверху захлопали крылья — с неба спустился черный ворон и сел старику на плечо. Беззвучно раскрыв клюв, уставился на Илюшу, зловеще поблескивая черными бусинками глаз.
— Ты ведь любишь отца и принцессу? — спросил старик, прищуриваясь.
Илюша кивнул. Сердце его дрожало и щекотало грудь, как мотылек, когда он пойманным бьется в кулаке, размазывая пыльцу и ломая крылья.
* * *
— Молчит?
— Молчит. Даже чаю не выпила!
Высокая кругленькая Глаша в аккуратном белом фартучке поверх полосатого ситцевого платья спускалась по лестнице, держа перед собою поднос с посудой. Она шла из апартаментов принцессы.
Тугие Глашины щеки подрагивали от досады, и возмущенно звякали белые чашки и блюдца с бисквитами, ударяясь друг о друга и о фарфоровый чайник на подносе. Другая горничная поджидала Глашу внизу, глядя на нее с сочувствием.
Илюша выбрался из своей комнаты, так чтобы его никто не заметил, пробежал по коридору на цыпочках и спрятался возле лестницы. Затаился. Он ужасно боялся. Больше всего — что не справится. Или что кто-нибудь нечаянно помешает ему.
Когда девушки ушли, и все кругом стихло, Илюша пробрался в другую часть дома и встал под дверью возле комнаты принцессы.
Ни стука внутри, ни шороха. А дверь не заперта — между двумя створками тоненький просвет.
Задержав дыхание, Илюша положил руку на холодную латунную ручку и нажал.
Дверь отворилась. Мальчик ступил на порог.
Внутри комнаты царил полумрак.
Высокие окна, наглухо закрытые ставнями и занавешенные бархатными портьерами, не пропускали внутрь даже тусклый вечерний свет. Черная тафта на зеркалах у камина и на туалетном трюмо принцессы показалась Илюше густой паутиной, сплетенной каким-то гигантским тарантулом. В энциклопедии Брокгауза и Ефрона Илюше приходилось читать о смертоносных ядовитых арахнидах.
Если б не огонек, пляшущий на дровах в камине, мрачную комнату принцессы можно было бы принять за подземную пещеру или кладбищенский склеп.
Трепеща, Илюша шагнул через порог.
Принцесса лежала на оттоманке, вытянувшись, прямая и черная. Издалека она походила на манекен. Вуаль дымным облаком лежала на ее лице.
Илюша, обмирая от собственной храбрости, кинулся вперед. Сорвал ненавистную черную вуаль с лица безжизненной куклы на оттоманке и прыгнул к двери.
Позади раздался злобный визг. Принцесса вскочила и бросилась за мальчиком.
Внезапный сквозняк захлопнул двери прямо перед носом Илюши. Он вскрикнул и еле успел увернуться от настигающей погони.
Подбежав к камину, мальчик швырнул в огонь колдовскую вуаль, а сам забился в щель между стенкой и резным зеркальным трюмо в углу.
Огонь вспыхнул, по комнате пролетел вздох — тоскливый и мучительный, что-то трескуче зашуршало — словно на паркет высыпали песок из мешка. Из камина вырвалось черное вонючее облако… Илюша вдохнул едкий запах, и — в глазах у него потемнело.
Будто в ночном кошмаре, он смотрел, не имея сил бежать, на облако дыма — как оно вытягивается, утончается и по-змеиному заползает в дымоход, душит теплый оранжевый лепесток пламени.
Огонь погас, и комната утонула во мраке. Илюша зажмурился, сжался в комочек…
И вдруг — с улицы донесся знакомый заливистый звук клаксона. Гудок и пофыркивание мотора развеяли дремоту печального замка.
Это придало сил Илюше: он поднялся и выбежал из комнаты. Пронесся по темному коридору вниз, по лестнице, мимо часов, в холл, где слуги уже обступили деловитую стройную автомобилистку в сером английском платье.
Она сняла шляпку и знакомо тряхнула головой, поправляя волосы. Когда горничная Глаша увидела лицо дамы, она побледнела и, не удержавшись, вскрикнула от изумления.
Женщина в английском костюме была Евгения Максимилиановна, хозяйка замка, принцесса Ольденбургская.
Но тогда кто же была та, другая? Которую всего полчаса назад Глаша оставила в апартаментах принцессы?
Ошарашенные слуги замерли в ужасе.
Один только Илюша не испугался. Подбежал и радостно уцепился за теплую, пахнущую бензином маленькую руку в лайковой перчатке.
— Принцесса, принцесса! — кричал он с таким восторгом, что принцесса засмеялась, глядя на него. Щуря близорукие добрые глаза, она обняла Илюшу и погладила его по взъерошенным волосам.
— Здравствуй, здравствуй, малыш! — сказала она, улыбаясь.
* * *
Несмотря на рано утраченное здоровье, великая княжна дома Романовых Евгения Максимилиановна, урожденная герцогиня Лейхтенбергская, по мужу — принцесса Ольденбургская — пережила и своего мужа, и почти всю свою родню. И даже собственную страну, разрушенную революцией 1917 года.
Евгения Максимилиановна скончалась далеко от родины, в Канаде, в эмиграции, в возрасте 85 лет. Никто не думал, что эта болезненная женщина сумеет прожить столь долгую жизнь.
Как ей это удалось? Никто не знает.
Один лишь Рамонский замок, когда-то построенный принцессой, оказался долговечнее своей хозяйки.
По слухам, в его ветшающих стенах до сих пор обитает колдовской двойник госпожи, ее смертная тень.
г. Астрахань
Весь день я зубрил, готовясь к зачету, так что к вечеру в гудящей голове рецептуры и всякие холиномиметики и холиноблокаторы спутались в какой-то липкий комок неразличимых и бессмысленных звуков. Я уже решил плюнуть на все и завалиться спать, чтобы хотя бы выспаться…
Но на полпути к дивану меня остановил телефонный звонок.
Я снял трубку и услышал взволнованный, задыхающийся голос Володьки Краснова.
— Ром, можно я сейчас забегу к тебе?
— А что случилось? Я уже ложиться думал…
Володька прервал мои возражения:
— Слушай, я все равно уже здесь. Звоню из автомата на углу. Так я зайду?
На самом деле он скорее утверждал, чем спрашивал.
— Ну хорошо. Раз так… Поднимайся. Четвертый этаж, квартира…
— Я помню! — снова перебил он меня и повесил трубку. Голос у него звенел. Если б я хуже знал Володьку, решил бы, пожалуй, что он… напуган.
Но мы проучились с этим человеком вместе четыре года в Медицинской академии, и ни разу за все это время я не заметил в нем не то что страха, но даже тени сомнения или неуверенности в себе.
В 1997 году Володька приехал учиться в город из области, из Черноярского района. Комната в общежитии, вечно шумная и проходная, его не устроила. Поэтому он подрабатывал вечерами грузчиком в магазине, помогал людям при переездах, чтобы иметь возможность оплачивать собственное отдельное жилье. Время от времени родители присылали ему деньги, но он стеснялся висеть на шее у стариков и всячески избегал этого.
