Едва звук шагов и суета в коридоре стихли, Катя покинула кабинет. Мелодия редакции стихла: телефоны отмалчивались, принтеры не гудели. Однако из приоткрытой двери кабинета, примостившегося у лестницы, слышался едва уловимый шум. Шелест бумаги – тут же определила Катя. Она осторожно заглянула в дверной проем и увидела Шурика, который с серьезным лицом перебирал стопку документов. Прежде чем окликнуть его, Катя осмотрела кабинет, боясь застать здесь кого-то еще. Шурик шелестел бумагами в полном одиночестве, болтая от скуки ногой.
Раньше он одним из первых собирался домой и караулил Катю на лестнице, чтобы предложить прогуляться… или выпить кофе… или… Каждый раз находились новые причины. Однажды Шурик пригласил ее в кино, потому что случайно выиграл два билета. А в другой раз попросил сходить с ним в магазин, чтобы посоветовать книгу. В последнюю попытку он превзошел сам себя и вручил ей объявление о продаже печатных машинок. Шурик был готов сопроводить Катю, помочь с выбором и дотащить покупку до ее дома.
Стоит ли говорить, что любые предложения Катя отвергала.
С тех пор как она обвинила Шурика в порче блокнота, он стал избегать встреч с ней и задерживаться на работе, прикрываясь то загруженностью, то пережиданием дождя. Однако Катя знала, что горстка объявлений, которой заведовал Шурик, не требовала много времени, а пережидать дождь, когда ты ежедневно носишь с собой зонт, торчащий из рюкзака, глупо. Но сегодня данное обстоятельство приходилось как нельзя кстати.
Набравшись смелости, Катя постучала. Шурик вздрогнул от неожиданности, его болтающаяся нога взлетела выше положенного и ударилась о крышку стола. Увидев Катю, он замер, похожий на зайца, который заприметил охотника и притворился невидимым. Неловкое молчание нарушила Катя.
– Прошу прощения, – официально начала она, словно очерчивая границу их разговора и сводя его к деловому, – я могу воспользоваться компьютером?
– Чего? – промямлил Шурик, от испуга утратив способность слышать. Одной рукой он пригладил взъерошенные волосы, а другой потер ушибленную коленку.
– Мне нужно сегодня написать статью, – сказала Катя. Она столько раз мысленно репетировала этот монолог, что сейчас заготовленные фразы звучали неестественно и фальшиво. Но Шурик этого не замечал, поскольку сам был напуган и сконфужен. – Не успеваю по срокам, завтра сдача материала. А у меня как назло компьютер перегрелся. Я могу воспользоваться этим?
Она указала на дальний стол, где после насыщенного рабочего дня дремал компьютер. Едва взглянув на этот стол, можно было догадаться, кому он принадлежит. Ровно сложенные папки на углу стола, на мониторе ни пылинки, но зато есть фигурная наклейка-цветок, стул плотно придвинут к столу, а завершает всю картину усыпанная стразами рамка для фотографии, с которой улыбается губами-ниточками хозяйка всего «великолепия».
Шурик посмотрел в сторону, куда указала Катя, точно забыл, что там находится. Затем кивнул, разрешая ей воспользоваться компьютером Ирки. Поблагодарив Шурика «за помощь», Катя прошествовала к дальнему столу. Осторожно отодвинув стул, присела. Нельзя потревожить этот идеальный порядок. Ожидая загрузки компьютера, она подумала о том, как бы отнеслась Ирка к ежеутренним крошкам, уже ставшим для стола Дарьи предметом интерьера.
Монитор зажегся и внезапно открыл окно, требующее ввести пароль. Волнение сжало горло, перекрывая воздух, руки предательски затряслись. Такого в ее планах не было. Досадное, важное упущение. До чего же самоуверенной и глупой нужно быть, чтобы не предусмотреть этого!
Кате потребовалось несколько секунд, чтобы успокоиться и собраться с мыслями. Она взглянула на Шурика – тот сидел к ней вполоборота, склонившись над кипой листов, изо всех сил изображая занятость. Убедившись, что он не следит за ней, Катя осмотрела стол в поисках подсказки, но на идеальном рабочем месте не оказалось ни одной лишней бумажки. Тогда Катя осторожно приоткрыла верхний ящик и, запустив в него руку, стала шарить там. Так-так-так. Папки с бумагами, пучок шариковых ручек, перевязанных канцелярской резинкой, диктофон и кружка с чайной ложкой, которую Катя задела рукой. Раздался лязг, в напряженной тишине показавшийся оглушающим. Катя отдернула руку и виновато уставилась на Шурика, обернувшегося на шум. Он ничего не спрашивал, только удивленно смотрел на нее, словно обнаружил за столом только что.
– Я искала ручку, – оправдалась Катя и, осмелившись, добавила: – Тут на компьютере пароль. Ты его не знаешь?
Она не хотела задавать этот вопрос, поскольку ожидала, что Шурик по-джентльменски предложит свой компьютер. Весь ее план мог рухнуть от одного предложения, отказаться от которого значило бы выдать себя.
Несколько напряженных мгновений Шурик молчал, словно вспоминал пароль, а потом сказал:
– Я не знаю, это ведь не мой компьютер. – И пожал плечами.
Досада и злость смешались в Кате. Она уставилась на монитор, точно хотела испепелить его взглядом или заставить машину самой набрать пароль.
– Но, кажется, я слышал его… К нам приходил программист, Ира просила изменить неудобный пароль на что-то более запоминающееся. Вроде бы они остановились на комбинации цифр 050690. Не подумай ничего дурного, я не запоминал специально, просто это часть моего номера телефона. Забавное совпадение, да?
– Это же дата рождения, – усмехнулась Катя, воспроизведя комбинацию цифр в окне системы, которая приняла пароль и стала загружаться дальше.
– Точно! – Лицо Шурика озарилось улыбкой, но Катя не поняла, что так обрадовало его: внезапное открытие или тот факт, что ему удалось помочь ей.
Катя замолчала, гипнотизируя монитор, и Шурик тут же поник – как артист, чей звездный час безвозвратно прошел. Триумф Кати закончился секунду спустя, когда в коридоре послышался шум чьих-то шагов. Девушка подскочила на стуле, судорожно соображая, куда бы деться. Никто не должен был увидеть ее здесь!
Шурик беспокойно глянул на дверь, из-за которой показалось круглое лицо уборщицы, а следом и такое же шарообразное тело целиком. Он любезно поздоровался и попросил убрать этот кабинет последним, сославшись на загруженность. Добродушная уборщица пожелала ему поскорее управиться и ушла, громыхая ведром.
Катя вынырнула из-под стола и тут же поймала на себе удивленный взгляд Шурика.
– Шпилька упала, – ляпнула она, хотя никаких шпилек отродясь не носила. Ее неизменной прической было небрежное каре, из которого Катя даже при желании не могла соорудить что-то, держащееся на шпильках.
Шурик кивнул, принимая объяснение Кати, и добавил:
– У тебя красивая прическа.
Это была либо грубая лесть, либо грандиозная глупость. Катя не стала разбираться, а просто мысленно обрадовалась, что Шурик не требовал разъяснений и до сих пор ее не прогнал. Удача снова оказалась на ее стороне.
Воодушевившись, Катя сосредоточилась на поиске материала. Благодаря педантичности Ирки ориентироваться в ее компьютере было очень легко: все файлы оказались распределены по датированным папкам, а каждое название отражало их содержимое. Так, без особого труда среди папок нашлась одна – с пометкой «Важное». Датой обновления значилось сегодняшнее число. В папке было несколько файлов: текстовый документ, название которого Катя уже встречала раньше: «До 1.11», и пара портретных фотографий, запечатлевших грузного мужчину с суровым взглядом, в белой рубашке и красном галстуке. К этому официальному снимку так и просился громкий предвыборный лозунг, обещавший плохое обратить в хорошее, а хорошее сделать еще лучше.
Текстовый документ хранил в себе большую статью, которая бы заняла целый разворот. «Цветной разворот», – мысленно отметила Катя. Для нее было важно, что заказной статье выделили главную полосу газеты, тогда как коммунальным хроникам доставалась предпоследняя страница и незавидное соседство с гороскопами. Катя отогнала от себя обиду и сосредоточилась на разгромной статье о депутате Громове. Ирке такой материал всегда удавался, наверное, поэтому она и ходила в любимицах у главреда. Катя пробежала глазами текст и отметила, что он не дописан. Это значило, что Ирка не успела сдать его. «И не успеет», – с этой мыслью Катя безжалостно надавила кнопку Delete. Папка пропала с экрана и призраком отразилась среди удаленных файлов в корзине, а от повторного нажатия клавиши исчезла окончательно. Катина совесть отошла на второй план, вытесненная странным чувством – смесью напряженного волнения и радости.
