Сегодня она выглядела особенно раздраженной, как чайник с бурлящей в нем водой: тронь – обожжешься. Кутаясь в шаль, которую давно поела моль, Сова бродила меж стеллажей, очевидно, расставляя книги по полкам. Передвигалась она бесшумно и плавно – не человек, а неясыть, которая поселилась в книжном гнезде на полке.
Сова так увлеклась своим занятием, что не заметила появления Кати. Не услышала и покашливания, которым журналистка попыталась привлечь внимание. Только когда Катя громко поздоровалась, Сова обернулась – слишком резко для медлительного и дряхлого тела – и устремилась к стойке, сверкая глазами.
– Милочка, это вам не базар, чтобы горлопанить тут! – зашипела она, оказавшись рядом с Катей. Та смутилась и, собрав всю свою вежливость, сказала:
– Я всего лишь окликнула вас. Не могу же я целый день стоять тут, ожидая, когда вы заметите меня!
Очевидно, запаса вежливости у Кати оказалось мало, и если бы не толстые стекла очков, она наверняка расплавилась бы под буравящим взглядом старушки. Казалось, авторы всех хранящихся в библиотеке книг разом осуждающе посмотрели на Катю, недовольные тем, что она посмела нарушить их покой своим воплем. В ней пробудилось знакомое чувство, когда спина сутулится, плечи опускаются, а все тело напрягается, желая сжаться до размеров насекомого, чтобы пропасть из виду.
– Вы весьма грубы, барышня, и к тому же нетерпеливы, – отчеканила Сова, и каждое произнесенное ею слово было гвоздем, который она мысленно вколачивала в собеседника.
– Вы хотите поговорить о моих недостатках или все же примете вот эти газеты? – Катя водрузила на стойку кипу, которая на миг оградила ее от Совы. Но какого спасения можно ждать от стопки макулатуры? Не успела Катя облегченно выдохнуть, как газеты была отодвинуты, а внимание старушки вновь обращено на нее.
– Я обязательно позвоню в редакцию, чтобы пожаловаться на вас, – заявила она с угрозой.
И что это за привычка пожилых людей решать любую проблему звонками с жалобами?
– Я могу подсказать нужный номер, – хмыкнула Катя, бросив попытки быть уважительной. За сегодняшний день произошло слишком много событий, чтобы у нее осталось хоть немного вежливости.
Ответ Сову обескуражил, и она застыла, став похожей на корягу, торчащую из болота. Пока старушка закипала от возмущения и подыскивала в своем лексиконе подходящие слова, Катя выудила из кармана стикер и быстро вывела на нем семь цифр. Ручка, которой она написала номер телефона, была привязана к библиотечной стойке огрызком веревки, чтобы никто не утащил ее с собой. Удивительное место, где боятся кражи шариковой ручки, но позволяют уносить с собой книги.
– Возьмите, пожалуйста. – Катя оставила листок на стойке и, не прощаясь, направилась к выходу.
Тяжелая дверь громко хлопнула за ее спиной, на пару мгновений впустив в библиотеку порыв холодного осеннего ветра, что взъерошил стопку газет и сдул со стойки листок с номером телефона.
Сова поправила шаль, спасаясь от сквозняка. Подцепила ногтем бумажку, оставленную невежливой девушкой. Решительно сняла телефонную трубку и глянула на номер, но вместо цифр на листке оказались только буквы, которые складывались в единственное слово: «Улыбнитесь!»
Глава 6
Заговорщики
Tишину комнаты нарушил гул включившегося компьютера. Его протяжное «у-у-у» слилось с завыванием заоконного ветра.
С позднего вечера лил дождь. Капли частой дробью стучали по крыше, а деревья гнули ветви. Сегодня Кате повезло, и она наблюдала за бушующей стихией из окна своей комнаты. Машины гудели в пробках, а пара пешеходов пряталась под козырьком придорожного магазина.
Компьютер включился, и Катя, покинув свой наблюдательный пункт, вернулась за стол. С нетерпением открыла файл, чтобы позвать Ника. Прежде чем она успела настроить курсор на чистую строчку, тот самовольно сорвался с места и написал:
– Привет! Ты не промокла?
Вопрос ее обескуражил. Она замерла, словно хотела притвориться невидимой для шпиона, наблюдающего за ее жизнью. Потом оглядела комнату, убеждаясь, что шпион не сидит где-то рядом. Но она была одна: каждое движение в комнате принадлежало ей. Катя снова перечитала сообщение от Ника и вместо приветствия набрала:
– Откуда ты знаешь, что у нас дождь?
– Сквозняки и воздух, – коротко ответил Ник, отчего ситуация для Кати ничуть не прояснилась.
– Ты же говорил, что не можешь выходить за пределы книг! – Она ощутила себя детективом, которому удалось подловить подозреваемого.
– А я и не покидал. Книги, знаешь ли, тоже умеют чувствовать влажный воздух и сквозняки! Это предвестники дождя.
– То есть ты был в библиотеке вместе со мной?
Катя перечитала свой вопрос и мысленно окрестила себя сумасшедшей. Попыталась вспомнить, не видела ли она кого-нибудь подозрительного по дороге или в библиотеке.
– Я был там еще до тебя. Нужно было прогуляться и развеяться. Тебе ведь это знакомо?
– Да, иногда хочется сбежать из своей истории на страницы другой книги.
– Я рад, что ты меня понимаешь, – написал Ник.
Катя не знала, что ответить ему. В разговоре наступила минутная пауза, и если бы они беседовали в реальности, то испытывали бы неловкость. Но общение по переписке освободило их от этого чувства.
Катя сидела, слушая шум дождя и перечитывая короткий диалог. А что делал Ник? Где он находился? Как выглядел? Она не знала, как представлять Ника, потому что не могла поверить ему. Но ей почему-то отчаянно захотелось принять такую правду.
От размышлений отвлекло новое послание:
– Эй, ты там уснула, что ли?
Вместо ответа она перешла к разговору, который беспокоил ее больше всего:
– Мне нужен твой совет.
– Мой? – И хотя буквы не могли передать интонацию, Катя поняла, что Ник удивился. – Я всего лишь книжный персонаж… Может, спросишь у друзей?
Она задумалась. Есть ли в ее жизни человек, которому она может довериться и спросить совета? Брат-несмышленыш, чьи подарки – карандашные рисунки с динозаврами – она хранит в коробке из-под обуви… Мама, занятая либо работой, либо домашними хлопотами… Дарья, чье дружелюбие ограничивается бессмысленной трескотней за чашкой кофе…
С тех пор, как ее семья переехала в город, у Кати не осталось друзей. Словно, уезжая, она перерезала все веревочки, связывающие ее с прежним миром. Место, где она жила последние двенадцать лет, было в другой реальности. Внутри бурлили эмоции и мысли, но вместо тысячи слов, которые хотелось сказать, она написала:
– Мне больше не с кем поговорить.
Как ни печально было осознавать, но этот невидимый шутник оказался для нее единственным собеседником.
– Ладно! Но учти, мое умение давать советы – такое же никудышное, как и чувство юмора.
– Что ж, придется потерпеть.
– Не говори потом, что я тебя не предупреждал.
Он был во всех отношениях удивительным собеседником: вместо прощания просто замолкал, в буквах различал ее чувства, а советы-нравоучения у него становились помощью, а не упреками. Потому рассказывать ему о своих переживаниях оказалось легко и не стыдно, как будто она писала обо всем в личном дневнике.
Катя рассказала о нелюбимой работе, о подслушанном разговоре и переживаниях, мучавших ее с того времени, как ей открылась правда о злополучной статье. Забыв обо всех опасениях, она безостановочно набирала текст, едва поспевая за своими мыслями. Руки парили над клавиатурой, подобно рукам пианиста, играющего Моцарта. Казалось, что этот поток никогда не иссякнет, но она остановилась, когда послушный до сего момента курсор вдруг стал печатать вовсе не те буквы, что набирала она.
– Тебя мучает то, что ты знаешь правду, но не можешь изменить ситуацию?
– Да. Чувствую себя бессильной.
– Но это вовсе не так. Задумайся над тем, как появляются оконные галактики, как возник я – и ты поймешь, что обладаешь удивительной силой, способной управлять словами.
